[Леди N.]

Ну а теперь, на мой взгляд, самое интересное! Мир фантазий участников викторины!

Скрытый текст - Lana Gor. Меж двух миров:

«Если бы это было так, это бы ещё ничего,
а если бы ничего, оно бы так и было,
но так как это не так, так оно и не этак!
Такова логика вещей».
Л. Кэррол «Алиса в зазеркалье»


Меж двух миров

«Что происходит?.. Ведь я же умер…»
Гамлет открыл глаза и прислушался. Вокруг царила полнейшая тишина, если не считать потрескивание огня в камине. Принц приподнялся на одном локте и осмотрелся. Помещение было не большое, но уютное. Пара кресел у камина, большой ворсистый ковёр на полу, на стенах картины с какими-то странными сюжетами. Книжные полки, упирающиеся в потолок были сплошь заставлены книгами, а на письменном столе лежала шахматная доска с расставленными фигурами на ней. Эта партия была не доиграна, вот только игроков Гамлет в комнате не наблюдал. Зато наблюдал большое зеркало над камином, в красивой кованой «оправе». Странно всё это. Юноша поднялся с пола и подошёл к зеркалу. Только сейчас до него дошло, что он не чувствует боли. Её просто не было, как и раны, нанесённой Лаэртом. И привкуса отравленного вина во рту не осталось.
- Что за чертовщина? – тихо пробормотал Гамлет, всё ещё не веря собственным глазам.
Он дотронулся до гладкой поверхности зеркала, но ничего не произошло.
- Я попал в Ад. Или, возможно, это проделки Дьявола, чтоб запутать, смутить рассудок. Принц тяжело вздохнул и отошёл от камина. Подойдя к одному из книжных шкафов, он вытащил первую попавшуюся книгу за корешок и раскрыл, особо не выбирая страницу.

- «Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове», - прочитал он.

- О, Боже, бред сумасшедшего какой-то, - вырвалось у принца. Он не стал дочитывать стихотворение и, захлопнув книгу, поставил её на место. – Надо осмотреться, не сидеть же мне тут вечность.
Дверь, ведущая из комнаты, оказалась не заперта и вывела Гамлета прямиком во двор. Утро было холодным. Принц поёжился, потирая плечи. Он бродил около дома несколько часов, но так и не смог отойти дальше, чем на пару метров. Садник возле дома был заброшен, а цветы там давно засохли, и стоило их задеть, как они тут же рассыпались в прах.
- Я застрял в этом проклятом месте, - пробормотал юноша, глядя в даль. Женский голос вырвал его из раздумий.
- Молодой человек! Кто Вы такой и что тут делаете? – сердито спросила дама в чёрном одеянии. На голове у неё красовалась корона.
- Э-э… Я и сам бы хотел это знать, - растерянно проговорил принц, глядя на корону женщины. - Вы… Королева здешних земель? Почему же Вы одна в этом пустынном месте? Где Ваша свита?
- Для начала, Вам стоило бы ответить на мой вопрос, - всё так же сердито заметила Чёрная Королева.
- Простите, я не учтив. Моё имя - Гамлет, принц Датский. Но как я тут очутился не спрашивайте, ибо ответ мне не известен. Я сам уже несколько часов к ряду пытаюсь постигнуть сию загадку.
Королева оценивающе смерила юношу взглядом и проговорила, трогая кончиком указательного пальца свой нос:
- То, что он не Алиса – это определённо, а вот на пользу это или нет – это не определённо. Ну да ладно, выбора у нас особого нет. Будем довольствоваться тем, что Бог послал.
Королева подошла к Гамлету и заглянула ему в глаза.
- Вы должны добраться до восьмой клетки не проронив ни слова, донести то, что Вам даст человек на второй клетке и отдать это человеку на седьмой. Но помните, ни слова, иначе всё будет напрасно. Нам не нужна напраслина, и возводить её мы не станем, хоть это кое-кому и на руку.
Говоря это, Королева как-то странно смотрела по сторонам, словно боялась, что этот кое-кто её услышит.
- Ну, всё, ступайте, да помните – ни слова! – скзала Чёрная Королева и растаяла в воздухе.
Гамлет нахмурился и на всякий случай потрогал воздух на том месте, где только что стояла Королева.
«Сума сойти».
Принц осмотрелся ещё раз, надеясь увидеть хоть что-то новое в унылом пейзаже.
«Да уж, добраться до какой-то клетки, а как? Сказать запамятовали. И что теперь делать прикажете?»
Ветер пронизывал до костей и Гамлет решил двигаться уже хоть куда-нибудь, лишь бы не стоять, а то так и околеть не долго. Он сделал несколько шагов и с удивлением обнаружил, что оказался на вокзале, о чём сообщала вывеска на входе. И тут к нему подошёл сомнительного вида тип, одетый во всё белое. На его голове тоже красовалась небольшая корона.
«Господи! Они что, все здесь так одеваются? Какое странное королевство…»
- Возьмите и не задавайте лишних слов, милейший, - заговорщицким тоном заявил человек, и сунул Гамлету в руки свёрток. – Поаккуратнее с этим. Опасная штуковина, скажу я Вам. Одно не осторожное движение и всё – кранты.
Принца так и подмывало спросить, а что такое «кранты», но он вспомнил о совете Чёрной Королевы и промолчал.
- Садитесь немедля ни секунды в поезд и езжайте до четвёртой клетки, ибо третья залита горючими слезами и не представляет никакого интереса для Вас. Вы всё поняли? – деловито поинтересовался Белый Король.
Гамлет утвердительно кивнул и переложил свёрток подмышку. Король снова опасливо осмотрелся и рванул к выходу с вокзала, не удостоив принца даже элементарным «Прощайте».
«Определённо сумасшедший дом», - подумал принц и зашёл в вагон.
Вагон был пуст. Юноша занял первое понравившееся место у окна и положил свёрток на колени. Поезд тронулся. Пейзаж за окном был уныл и сер, а вагон мерно покачивался, так что Гамлет быстро впал в состоянии дрёмы. Очнулся он от резкого толчка, опрокинувшего его на пол. Принц соскочил на ноги, потирая ушибленное место. Свёрток пропал. Юноша быстро осмотрелся и заметил, как какой-то человек скрылся за дверями вагона. Подмышкой он нёс свёрток Белого Короля.
«Стой! Мерзавец, не уйдёшь!»
Гамлет рванул за вором, лихо перемахнув через сиденье. Выскочив из вагона, он погнался за человеком, шустро улепётывающим в лес. Догнал он его довольно-таки быстро, схватив за шиворот. Тряхнув толстячка как следует, развернул лицом к себе. Человек оказался не молод, но выражение лица давало понять, что он со своим возрастом не смирился. Даже скорее он его вообще не признаёт. Гамлет выхватил у него свой свёрток, но поставить на землю воришку не успел – получил чем-то увесистым по затылку. В глазах потемнело и сознание не долго колеблясь покинуло принца.
Сколько прошло времени, прежде чем Гамлет пришёл в себя, он не знал. Но состояние его было не из лучших.
- Это же Стрижающий Меч! – вопил недавний воришка.
- Да я и сам это вижу, чего орёшь-то? – отвечал ему точно такой же человек.
«Близнецы…», - Гамлет пошевелился, пытаясь подняться с земли. Как ни странно, но он не был связан. Близнецы заметили это и замолчали. Принц вопросительно посмотрел на них и жестом показал, что он не понимает, что происходит и лучше им отдать ему, то, что они у него украли. Близнецы хлопнули глазами и переглянулись.
- Труляля, как думаешь, он справится?
- Траляля, раз ему доверили этот ценный предмет, значит, полагают, что он справится.
- Так мы должны ему отдать Стрижающий Мечь? А если он его потеряет?!
- Ну что ты глупости говорищь, Траляля. И потом, сам потеряет, сам и искать станет. И вообще, не в его интересах потеряйством заниматься, ему же дороже выйдет, - умозаключил Труляля.
Гамлет сделал шаг в их направлении, и братья замолчали. Принц жестом показал на свёрток, а потом на себя. Вид у него при этом был довольно-таки устрашающий.
- Ну ладно, забирай, - сдался Траляля.
- Да будь поосторожнее, недотёпа, - усмехнулся Труляля. – Не спи, а то кто-то тоже может попытаться отобрать это у тебя.
После чего братья отдали Гамлету свёрток и шмыгнули в кусты.
«Чем дальше, тем страньше», - подумал Гамлет и, снова сунув свёрток подмышку, направился по тропинке, ведущей из леса. Солнце уже давно перевалило за зенит и клонилось к горизонту, когда Гамлет вышел из леса. Странный дом, в который принц упёрся взглядом, больше напоминал лавку торговца продуктами. Войдя внутрь, Гамлет осмотрелся. Стены помещения были увешаны окороками и колбасами, а на прилавке лежали различные съедобности. Возле прилавка стояла женщина, одетая во всё белое. На голове у неё…
«Ещё одна Королева», - подумал принц и подошёл к ней.
Женщина, сдвинув корону на затылок, оценивающе посмотрела на Гамлета.
- Н-да… И это называется спаситель. Куда нынче истинные Алисы подевались? – развела руками Белая Королева. – Эх, жаль, выбора особого нет, а то бы ни за что не доверила бы его кому попало.
После порции ворчания, Королева всё же отдала Гамлету яйцо. Пока принц Датский пытался переложить по удобнее свёрток, яйцо выскользнуло из его рук и упало на пол. «Шмяк» получился смачный, принц только голову втянул в плечи, ожидая того, что могло последовать за этим. А последовала за этим истерика. Неконтролируемая женская истерика.
- Ты его разбил! Как ты мог?! Мерзавец! Подлец! Бедный Шалтаюшка, - причитала Белая Королева, - ты даже ему стишок рассказать не дал, злыдень!
Гамлет с перепугу даже думать не мог, он только пятился к выходу. Вид у него сейчас был, как у побитой собаки. Пулей выскочив из дома, принц ломанулся что есть мочи к следующей клетке.
Шестую клетку, к слову, Гамлет проскочил на одном дыхании, даже не пообщавшись со Львом и Единорогом. Его пудингом заманивали, но не сдался он. Хотя, Гамлет был не любитель сладкого.
«Бежать. Бежать, пока силы не покинут меня, а там будь что будет. Всё равно терять уже нечего. Это сумасшествие какое-то. Кара небесная. За убийство Полония, Клавдия и Лаэрта».
«Декорации» этого сумасшедшего спектакля проносились мимо, а Гамлет всё бежал и бежал, пока не рухнул обессилевший и окончательно выдохшийся на землю.
Седьмая клетка была ещё одним лесом. Но Гамлету уже было всё равно. Отдаст этот чёртов свёрток, доберётся до восьмой клетки и всё.
- Ну и чего мы тут разлеглись, а? А ну живо поднялся! Я беру тебя в плен!
Гамлет подпрыгнул от неожиданности. Перед ним стоял Чёрный Рыцарь. Коня при нём не было. Зато была пика, что выглядело абсурдно. Принц попятился и упёрся спиной во что-то холодное и твёрдое. Как оказалось, это был другой рыцарь – Белый.
- Я не позволю тебе его пленить, Чёрная твоя башка! Я освобождаю его! – заявил Белый Рыцарь. Коня и при нём не наблюдалось, а вот пика имелась.
После краткой перепалки эти двое разошлись в разные стороны и бросились на встречу друг другу, выставив вперед пики. Ну не дать ни взять рыцарский турнир. Гамлет наблюдал за всем происходящим с глуповатой улыбочкой на губах. Вся эта история его начинала крайне забавлять. Рыцари пару раз врезались друг в друга, поломали пики о стволы деревьев и, пожав руки, разошлись с миром.
- Я тебя освободил, - заявил с серьёзным видом Белый Рыцарь. – Можешь идти, куда глаза глядят.
Гамлет протянул свёрток Рыцарю.
- Это мне? – удивился тот.
Принц ткнул свёртком в грудь мужчине, утвердительно кивнув.
- О! Спасибо! – пролепетал Рыцарь, принимая свёрток.
Гамлет махнул рукой, мол, не нужно благодарностей и всё такое, и поплёлся к последней клетке. Закат был красив, почти такой же, как дома, в Дании. Гамлет тоскливо посмотрел на горизонт и шагнул на восьмую клетку. Королевы, Бела и Чёрная, выскочили, как черти из табакерки и ухватили Гамлета под белы рученьки.
- Ты это сделал! – кричала с восторгом Чёрная Королева.
- Ты не Алиса, но ты справился! – вторила ей Белая.
- Ты достоин носить корону! – заорали обе королевы одновременно.
Они втащили принца в тронный зал, напоминавший тронный зал из замка Гамлета, только украшенный белыми и чёрными флагами и переполненный галдящим народом. Взгляд принца упёрся в величественное зеркало, висевшее за троном. Юноша высвободился из цепких рук Королев и медленно подошёл к зеркалу. В отражении мелькнула знакомая тень.
- Отец, - прошептал принц.
Солнце уже окончательно скрылось за горизонтом, когда Гамлет дотронулся до зеркальной поверхности. Резкая боль пронзила всё его тело изнутри. Его скрутило и опрокинуло на пол. На рубахе проступили пятна крови в том месте, куда Гамлета ранил Лаэрт. А яд быстро распространялся по всему организму принца.
- Вот и всё, - прошептал Гамлет, бледнея с каждым ударом сердца всё больше. – Такова логика вещей…
День ушёл, унося с собой всё случившееся. Стирая все воспоминания, оставшиеся меж двух миров.

Скрытый текст - Wendy Wicca. Дорогая Арабелла:

Письма мистера Стренджа, волшебника

Дорогая Арабелла!

Миновало полгода с тех пор, как мы мистером Норреллом оказались заточены во тьме. И хотя эти дни омрачены разлукой с тобою, я не смею назвать их несчастными. Я уверен, ты будешь рада узнать, что, скрывшись от докучливого внимания высшего света, мы с Норреллом посвятили себя изучению магии. И смею заявить, что добились небывалых успехов!
Не буду нагружать тебя подробностями, интересными только посвященным. Скажу лишь, что мы открыли способ перемещаться во времени и пространстве. Норрелл уверяет меня, что ничего подобного волшебники до нас не совершали, хотя я все же полагаю, что Король-Ворон был способен и на это.
Я предложил воплотить мечту любого волшебника — побывать во временах расцвета английской магии и встретиться с великим Джоном Аскглассом. Норрелл, у которого сильное предубеждение против Народа Холмов, категорически возразил мне. Его влекло будущее, в котором он тщеславно надеялся увидеть памятники, воздвигнутые ему, и книги, посвященные величайшему волшебнику Англии. Меня удручало, что мы можем узреть любимую мною магию в упадке и забвении, в какой она несомненно пришла после нашего исчезновения. Но я принял предложение моего друга, втайне надеясь, что наш визит позволит изменить будущее и возродить в нем искру истинно английского волшебства…
О, дорогая Арабелла, ты и представить себе не можешь, как трепещет мое сердце, когда я готовлюсь ступить сквозь бездну пространства и времени. Что сулит нам грядущее? Увижу ли я вновь родной XIX век, увижу ли тебя, моя любовь?...

Вечно твой,
Дж. С.,
Вечная тьма, 7 апреля 1817 г.

P.S. Распорядись, чтобы мистер Меррей возобновил публикацию моей книги. Пусть восстановят текст по рукописи, которую я оставил у лорда Байрона. Мои условия прежние: десять шиллингов с каждого проданного экземпляра, и ни пенсом меньше!

***

Дорогая Арабелла!
Бездна времени разделяет нас теперь. Одним небесным силам ведомо, когда вновь смогу я отправить тебе письмо. А посему, я решил вести его как дневник о событиях, случившихся со мной и мистером Норреллом. Спешу сообщить тебе, что перемещение наше во времени увенчалось успехом, и мы очутились в темноте и тишине…
В полумраке вокруг нас угадывались каменные своды и очертания длинных шкафов. Странный запах, неестественный запах наполнял воздух. Мне стало не по себе. И, кажется, не только мне…
— Где мы? — пробормотал мистер Норрелл. — И… когда мы?
Я выглянул в высокое стрельчатое окно. По стеклу барабанил дождь, туман клубился между облетевшими осенними деревьями. На стекле было нацарапано: «Snape is a moron».
— Могу сказать только одно, сэр: мы, безусловно, в Англии. Я ощущаю это каким-то шестым чувством.
Понимая, как угнетает моего друга неизвестность, я решил развеять тьму и сотворил на стенах факелы. К сожалению, в темноте я не смог оценить размеры комнаты, и несколько факелов оказались внутри шкафов.
— Господь всемогущий, Джонатан, о чем вы думали? Они же сожгут книги! — воскликнул Норрелл. О, если бы он был прав! От огня занялись не книги, а неизвестные мне алхимические компоненты, дававшие жуткое голубое пламя.
Я сотворил над шкафом дождь, но это лишь привело к тому, что пламя из синего стало зеленым. К счастью, мистер Норрелл не потерял самообладания и попросту удалил само пламя, переместив его вместе с шкафом на милю в сторону. Комната была спасена.

Примечание на полях: Как мы позже узнали, пылающий зеленым пламенем шкаф вызвал ужасный переполох в церкви, в которую Норрелл его переместил. Пятнадцать прихожан, прежде верных англиканской церкви, после этого обратились в католицизм. А пылающий шкаф стал городской легендой, которая легла в основу очень известного в будущем готического романа.

Убедившись, что остальные факелы не представляют угрозы для имущества, мы осмотрелись и без труда обнаружили дверь, ведущую наружу.
— Мне не терпится увидеть моих потомков. Представьте, друг мой, как они будут потрясены, встретив величайшего волшебника из прошлого! — воскликнул мой учитель и дернул ручку двери.
Дверь распахнулась, и на несчастного Норрелла обрушился котел с желтым зельем, который кто-то повесил на притолоку. Каждая капля превратилась в шарик, напоминающий чертополох, но издававший страшную вонь. Не отскочи я, как ужаленный, один или два неминуемо прилипли бы к моим ботинкам и плащу, превратив меня в ходячую помойку. Увы, Норрелл был менее удачлив! Липкая, отвратительно пахнущая масса покрыла его с головы до ног, и я не знал, чем помочь бедняге.
Разумеется, мы подняли ужасный шум, и не слишком удивились, когда на него прибежал хозяин комнаты. Первый человек из будущего, встреченный нами, усмехнулся тонкими губами и произнес:
— Слишком грубая ловушка, Уизли. Десять баллов с Гриффиндора.

***
Дорогая Арабелла!

В XX веке нас с Норреллом приняли с поразительным гостеприимством. Совместными усилиями — а наши потомки, к моему восторгу, оказались волшебниками — мы сумели ослабить амбре, исходящее от моего спутника. Ему пришлось расстаться с сюртуком и облачиться в мантию, которую носят все в этом заведении, именуемом Хогвартс. Настроение Норрелла, однако, вновь ухудшилось, когда он обнаружил, что его никто не узнает.
— Как же так? — недоумевал он. — Ведь это я, я возродил английскую магию!
В библиотеке, которую показал нам любезный глава сего заведения, мистер Дамблдор, оказались превосходные труды о волшебстве. Была там и моя «История и практика английской магии», но ровным счетом ничего за авторством Норрелла. Стоит ли удивляться! Мой друг так боролся с распространением знаний о магии, что не удосужился оставить потомкам хоть один труд.
Второй ужасный удар Норреллу нанесло известие, что Хогвартс — колледж чародейства и волшебства, обучающий сотни юных магов! Что добило его, половина студентов принадлежала к прекрасном полу, который здесь и не думали отделять от юношей. Нам с Норреллом представили лучшую студентку колледжа, очаровательную мисс Грейнджер. Среди преподавателей также были несколько солидных леди, одна из которых даже возглавляла свой факультет.
Сам я поначалу ликовал, что предубеждения нашего времени оказались побеждены. Но потом, проходя по коридору, я имел неосторожность увидеть юношу и девушку, публично целующихся возле окна, на что никто не обращал внимания. Это пренебрежение приличиями, вкупе с нарядами, которые демонстрировали под своими мантиями местные модницы, заставило меня всерьез задуматься о падении нравов в будущем, казавшемся мне доселе столь светлым.

***

Оставив Норрелла попечению местной прислуги, я уединился для беседы с мистером Дамблдором, личностью во всех отношениях примечательной. Я горел желанием услышать о магии будущего, его же буквально потрясло, что я не пользуюсь волшебной палочкой! Наш гостеприимный хозяин попросил меня продемонстрировать столь необычную для него магию.
— Устроят ли вас видения, вызываемые на поверхности воды? Я могу показать вам любое место и любого человека по вашему выбору…
— Едва ли вам это удастся, старина, — возразил господин директор, — ведь в нашем времени вы знаете разве что вашего спутника.
— О, поверьте, это совершенно неважно. Достаточно, чтобы вы знали имя этого лица и хорошо представляли себе его внешность.
Мистер Дамблдор был потрясен. С минуту он разглядывал меня так, будто перед ним с небес упал сам Наполеон Бонапарт в лавровом венке и с арфой. Затем медленно, будто боясь испугать меня, он произнес:
— В таком случае, покажите мне Тома Нарволо Реддла.
Я попросил зеркало, чашу и кувшин с водой, которые были предоставлены мне со всей возможной поспешностью. Внутри меня все сжималось от страха, что мои чары не сработают в будущем, и я окажусь посрамлен перед лицом потомков, но я гнал эти мысли прочь. Мистер Дамблдор и мистер, чью комнату мы с Норреллом ненароком подожгли, наблюдали за мною с вежливым вниманием.
Наконец, поверхность воды разгладилась, и на ней проступило изображение полуразрушенного здания, в котором горел свет. Продолжая приближать свое магическое око, я увидел в одном из окон бледное, лишенного волос и носа существо, которое поразило меня своим жалким видом, не подобающим человеку. Прежде, чем я успел спросить, тот ли это человек, что был назван мне, сеанс магии оборвался.
— Мерлин и все святые угодники! — возопил пожилой джентльмен, подпрыгнув, как мартовский заяц. — Северус, немедленно высылайте отряд ауроров! Я знаю, где он! — Затем, в порыве непонятной мне радости, господин директор крепко обнял меня и поцеловал в губы.

Примечание на полях: Судя по этому и предыдущему случаям, поцелуй в будущем имеет совершенно иное значение, чем ему придавали в XIX веке.

После этого хозяева лишили нас своего внимания, спешно уехав куда-то по делам. Я наблюдал, как они улетают верхом на метлах, недоумевая, почему наши потомки пользуются столь неудобным транспортом. Быть может, неизвестные мне магические силы не позволяют летать хотя бы стульям? Не смея больше злоупотреблять гостеприимством мистера Дамблдора, мы с Норреллом отправились восвояси.
В последнюю минуту, когда мы были готовы отправиться назад в прошлое, нас пыталась остановить мисс Грейнджер. Самоуверенная юная леди убеждала двух опытнейших магов, что путешествовать в прошлое следует не так, как в будущее, и порывалась «исправить» наше заклинание. Но, как и подобает взрослым джентльменам, мы пропустили ее милый лепет мимо ушей… Жди нас XIX век, мы спешим к тебе!

Хогвартс, 8 ноября 1995 г.
Дж. С.

***

Дорогая Арабелла!

Я продолжаю это письмо из заведения, которое, по удивительному стечению обстоятельств, тоже занимается изучением магии. Увы, оно находится далеко за пределами Англии и всего в полусотне лет от Хогвартса, из коего мы убыли. О, если бы мы прислушались к словам юной леди!
Когда мы с Норреллом неожиданно очутились в этих стенах, нас поначалу встретили куда более враждебно, чем в английском колледже. И мне, и моему спутнику пришлось выдержать длительную беседу с джентльменом, отвечающим за безопасность. Он не говорил по-английски, а я не владел его варварским наречием, но к счастью, пожилой джентльмен, представившийся, к моему удивлению, Мерлином, любезно согласился переводить. Мне удалось убедить сурового стража, что мы с Норреллом не работаем ни на американскую, ни даже на британскую разведку. Я заверил, что мы не только не собираемся похищать их магические секреты, но даже готовы поделиться своими.
Увы, попасть назад в XIX век, в твои объятья, моя любовь, мне удастся не скоро. Машина времени, которую построил один из местных магистров, ныне проходит утверждение в некой высокой инстанции. Но и потом нас с Норреллом не сразу допустят к ней, потому что мы не имеем подтвержденной научной степени (последнее заявление привело моего друга в бешенство). Мой новый знакомый, талантливый молодой волшебник, пообещал доставить тебе это письмо, когда отправится в наши времена.

Засим остаюсь вечно любящий тебя супруг,
Дж. С.

Соловец, НИИЧАВО АН СССР, 5 мая 1965 г.

P.S. Пусть Меррей закажет перевод «Истории и практики английской магии» на русский язык.

Скрытый текст - Арык. Клара и ка:

Клара и ка.

Расклад 1: Дорога.

1.

Клара Хюммель, боевой маг по найму, просыпается с истошным криком от сжигающего ее изнутри кошмара. «Наверное, так горят старые деревья, — думает она, с трудом отдышавшись, — они медленно тлеют в самой своей сердцевине». Клара чувствует себя древней, чувствует ветхой, с неудовольствием понимает, что уже не сможет уснуть. Не помогут даже заклятья, ибо ей снова приснится Аветус. Она уж в который раз попытается вытащить его из пропасти небытия, и не сможет.
Нехотя Хюммель встает со смятой от метаний постели, сбрасывает промокшую от пота рубаху, плетется в уборную. Утренний туалет не занимает много времени, и вот Клара уже в стеганой боевой куртке, портах и ботфортах с отвернутыми голенищами, темные волосы ее заплетены в косу, а на поясе – ножны с клинком. «Мелвилл что-то там говорил о Диком лесе на тропе близ восточной заставы, — размышляет она, — вот и проверим».

2.

Шарик созданного магией солнца еще не показался на горизонте, но небо уже посерело. Клара бодро вышагивала, покуривая трубку, пуская колечки сизого дыма. Ухоженные улочки Долины были пусты – даже гоблины-дворники еще не продрали глаза. Хюммель свернула к заставе, но прошла мимо нее под чарами невидимости – мало ли, а то увяжется еще какая воительница, вроде той же неугомонной Райны. Не то у Клары было сейчас настроение, чтобы взять кого-либо в компанию.
До странного участка на тропе она добралась без особых проблем, а вот там начались неурядицы. Дикий лес не только разросся, но и успел пустить корни; к боевому магу потянулись лианы-щупальца, пустопрыги распахнули свои огромные пасти. Клара выхватила клинок, на котором вспыхнули руны, и возвела пред собой настоящую стену огня. Пламя плясало, пламя гудело, а заросли корчились и стонали.
Она выжгла всю эту мерзость, спалила под корень, и уже собиралась вернуться к заставе, как услышала за спиной звонкие хлопки в ладоши. Хюммель резко обернулась, и увидела человека в несуразной черной сутане, что сидел на черном же ящике. Лицо того было скрыто большим капюшоном, а высвободившиеся из широких рукавов руки отливали воском. Еще миг назад незнакомца здесь не было, и его появление всерьез обеспокоило Клару. Она поставила пред собой магический щит, отступила на шаг, и резким тоном спросила:
- Кто ты, и что здесь делаешь?
- Не поверишь, — хихикнул незнакомец, — но тебя дожидаюсь. А все же славно ты управилась со всей этой бес-травой! Да-да, любо-дорого посмотреть!

3.

Клара не сводила пристального взгляда с незнакомца, а он сунул руку под балахон, и достал колоду карт с замысловатым узором на рубашке.
- Это — колода Таро, — понизив голос, заявил он, — собственного, так сказать, изготовления.
- А ну прекрати эти фокусы, — прорычала воительница, поднимая клинок.
- Ой, вот только не надо меня убивать! — притворно заохал человек в черном, — я этого страсть, как не люблю!
Не успела Клара что-либо предпринять, как незнакомец ловкими движениями перетасовал колоду, и выложил первую карту. Изображена на ней была черная лента дороги, что извивалась замысловатой спиралью.
- Ух, ты, Дорога! – восхитился человек в черном, — это о многом мне говорит.
Кларе невольно подумалось о закадычной подруге Аглае — временами та любила раскинуть картишки, но в основном предпочитала пасьянсы. А незнакомец меж тем выложил вторую карту, на которой был изображен болтающийся в петле человек.
- Ну, этого парня я давно знаю, — хмыкнул он, — но вся беда в том, что на этот раз он действительно может дойти… а этого нельзя допустить! Нет-нет, ни в коем случае!..
Человек в черном до того разволновался, что едва не свалился со своего ящика, но затем успокоился, и выложил третью карту. Изображена там была старуха с косой – символ довольно известный.
- Смерть, — прокомментировал очевидное незнакомец, — но не твоя… хотя нет, вру… очень даже возможно, что и твоя! Все зависит от того, насколько хороший ты боевой маг.
Кларе это нелепое представление уже порядком поднадоело, и незнакомец будто почувствовал ее недовольство.
- Подожди-подожди, – вздернул он бледную руку, — едва не забыл о самом главном!
С этими словами человек в черном соскочил с ящика, и сорвал с него крышку. Внутри оказался хрустальный шар ярко-зеленого цвета, в глубине которого тлела изумрудная искра.
- Ну разве он не прекрасен? – с придыханием спросил незнакомец. — А говорили, что погребен под руинами Луда…
Поняв, что медлить больше нельзя, Боевой маг ударила мощным заклятьем. Однако же, человек в черном оказался проворнее – метнул в нее шар. Встретившись с заклинанием Хюммель, тот принял вид призрачно-малахитовой сферы, и вонзился Кларе в живот. В ушах у воительницы зазвенели хрустальные колокольчики, и она рухнула в бездну.

Расклад 2: Повешенный.

1.

Человек в черном спасался бегством через пустыню, а стрелок преследовал его. Рубаха Роланда была выцветшей, блеклой, как и его потертые джинсы. Он и себя чувствовал потертым да выцветшим, словно старая, прошедшая через тысячи рук, монета. Лишь по-прежнему грозно сверкали на солнце два револьвера, да бился о правое бедро боевой рог самого Эльда.
Неотступно Роланда преследовал то ли стишок, то ли считалочка, что звучала примерно так:

У чайника ручка, у чайника носик,
За ручку возьми, и поставь на подносик...

Стрелок все силился вспомнить, где же слышал эти строки, и не мог. Кажется, эту считалку придумал Мартен, но полной уверенности не было. При воспоминании о мерзком колдуне Роланда передернуло, а пустыня — этот апофеоз всех пустынь — сжалилась, и явила остов заброшенной дорожной станции. Он почти добрался до нее, но на одном из барханов споткнулся, и повалился без чувств.

2.

Клара падает в бархатно-черную бездну, и слышит хрустальный перезвон. Он одновременно сладостен и ужасен. А потом падение прекращается, и она обнаруживает себя на дощатом полу какой-то конюшни.
Воительница с трудом поднимается, проверяет клинок. Яркое солнце бьет через дыры в стенах пиками света, кружатся пылинки. Клара исследует место, и обнаруживает в соседней комнате механизм для подачи воды. Больше того, когда она выбирается с этой заброшенной станции, и проверяет округу, то находит в песках человека.

3.

Очнулся Роланд от того, что в лицо ему плеснули обжигающе холодной воды. Он отпрянул, и увидел девушку с тугой черной косой. А может, это была женщина – перед глазами все плыло.
- Сюзан? — неуверенно позвал стрелок. — Это ты?
- Нет, я не Сюзан, — прозвучал низкий грудной голос. — Клара, боевой маг по найму.
Роланд внимательно оглядел незнакомку, и уже по ее глазам понял, что та не забыла лицо своего отца. Еще в ней чувствовалась Сила; именно то, что мэнни называют «Оувер».
- Я – Роланд, — представился он, — стрелок из Гилеада. Так понимаю, веретено ка сплело наши судьбы.
- Не знаю, что ты там понимаешь, — огрызнулась Клара, — и какие веретена тебе мерещатся, но все происходящее мне очень сильно не нравится. Начиная со встречи с тем скоморохом в черном плаще…
- Постой! — перебил он ее, и ухватил за руку, — ты говоришь о человеке в черном? Пойми, это очень важно, я должен его настичь, и получить ответы…
- О чем ты? — выдернула руку боевой маг, — какие ответы?
- Как добраться до башни, — негромко ответил стрелок, и синие его глаза блеснули безумием.
Клара уже хотела было сказать, что ему чересчур напекло голову, но зазвенели колокольцы, ударили плети изумрудно-зеленых молний, что вырвались из ее живота, и мир начал таять.

Расклад 3: Смерть.

1.

Лондон спит плохо, ибо его сны тревожны, и один из таких кошмаров – Крауч-Энд. По булыжной мостовой пробирается женщина в растрепанной одежде, и с растрепанными же каштановыми волосами, каблук на одной из туфель сломан.
- Лонни! – всхлипывает она. — Они убили его!..
Эта несчастная исчезает в зыбкой дымке тумана, а над мостовой принимаются плясать необычные зеленые молнии, и вот из них выступают мужчина и женщина. Стрелок все еще слышит хрустальные переливы каммен – колокольцев тодеша, и он напряжен.
- С тобой что-то не так, — говорит Роланд Кларе, и он, как всегда, до отвращения прям.
- Сама знаю, — парирует та, — но пока ничего не могу с этим поделать.
Стрелок пожимает плечами, поворачивается к чернеющему впереди мосту.
- Ты чувствуешь это? – спрашивает он, снимая с пояса боевой рог. — Думаю, мы не зря сюда угодили.
- Верно, — соглашается боевой маг, и глаза ее полуприкрыты, — Тот-Кто-Ждет. Похоже, он таки дождался…
Роланд трубит, и от грозных звуков этого горна на пепельно-сером небе на миг расползаются тучи, а из-под моста доносится недовольное урчание. Затем стрелок достает револьверы, а Клара обнажает клинок.

2.

Огромный железнодорожный мост утопал, увязал в плоти. Она бурлила, пузырилась, исходила смрадом.
- Вот это дрянь! – выругалась Клара, с трудом сдерживая тошноту.
- Похоже, эдаким образом переродился один из древних вампиров, — Роланд с сомнением покачал головой. – Никогда с подобным не сталкивался!
Словно отзываясь на слова стрелка, существо выбросило десятки щупалец с розовыми присосками. Те изменялись, превращались в изломанные гримасами боли лица, и в одном из них Клара узнала Аветуса.
- Ах, ты тварь! — прорычала боевой маг, и свела с неба настоящий огненный дождь.
Роланд тоже кого-то узнал, и принялся стрелять в два больших черных глаза, что распахнулись над горами плоти. Огонь меж тем делал свое дело, но там, где реки пламени встретились с реками мяса, появились полчища каких-то черных жучков, что тут же взялись заделывать раны в громадном теле, будто рабочие муравьи.
- Это канн там, — крикнул стрелок, — доктора! Уничтожь их быстрее!
Клара лишь на миг растерялась, а затем сделала так, что насекомые принялись не исцелять, а прогрызать в хозяине дыры. Роланд меж тем отстреливал одно щупальце за другим – буквально срезал их плотным огнем. И тварь взревела так, что задрожала земля.
- Вот тебе еще, — приговаривала Хюммель, поднимая в воздух опоры моста, и обрушивая их на врага, — жри!
От этих мощных ударов монстр затих, растекся бесформенным студнем, и все было кончено. Клара и Роланд тяжело дышали, не в силах поверить, что победили, и тут за их спинами раздалось противное хихиканье.

3.

Они оборачиваются одновременно, и видят человека в черном. Губы того кривит то ли улыбка, то ли оскал, капюшон откинут, и на лбу проступает кровавая метка.
- А теперь вы сразитесь! – хлопает в ладоши этот извечный слуга Алого Короля. — Смерть-смерть-смерть…
Клару переламывает пополам, выгибает дугой, из глаз ее брызжет зеленое. Роланд отскакивает, поднимает револьверы, но замирает, так и не решив, в кого стрелять. Боевой маг меж тем метает в него ледяную стрелу, и та звенит в полете. Стрелок уходит от удара, и открывает по былой соратнице шквальный огонь. Хюммель останавливает пули в полете одним взмахом меча, и уже готова отправить их обратно, но тут ее снова сотрясают судороги.
- Стой! – кричит она Роланду, и тот прекращает стрельбу. — Я знаю, что делать…
На губах у воительницы выступает кровавая пена, но все же она произносит заклятье, и руны на клинке превращаются в розы.
- Нет! – кричит человек в черном. — Не делай этого, дура!
Клара не обращает внимания, и вонзает клинок себе в живот. Меч входит глубоко, руны-розы нестерпимо ярко пылают, а наружу выплескивается не горячая алая кровь, но холодная зеленая крошка. Боевой маг чувствует, как мир гаснет, тускнеет, и в ушах снова звенят колокольчики. Уже исчезая, она слышит такие слова.
- Ну вот мы и встретились, Уолтер… — спокойно говорит стрелок.
- Не приближайся ко мне! – вопит человек в черном, и в голосе его — неподдельный ужас. — Не приближайся…

4.

Клара пришла в себя на тропе, на пепелище выжженного ею Дикого леса. Было очень холодно, и она с трудом могла вспомнить, что же именно с ней приключилось. Оглядевшись, воительница с удивлением обнаружила, что уже наступил вечер — над закатным краем Долины нависало багряное солнце. Внутреннее чутье подсказывало, что день тот же самый, вот только в каком странном месте она побывала?
- Подумаю об этом завтра, — хмыкнула Клара, убирая клинок в ножны, и направляясь к заставе.

Скрытый текст - Гиселер. Дело случая:

ДЕЛО СЛУЧАЯ.
- Таким образом, - седобородый профессор поправил очки, - не возникает никаких сомнений в том, что наиболее знаменательные страницы человеческой истории предопределяются цепочкой совершено случайных событий, которые в итоге и приводят к соответствующему результату. То же самое касается и выдающихся исторических личностей, героев и антигероев. Их становление, возвышение и крах не могут быть обоснованы какой-то упорядоченной системой, предписанной нашему миру «свыше». Так, например…
Лицо профессора помутнело, сделалось нечетким, как будто затянутое какой-то полиэтиленовой пленкой. Голос неестественно вибрировал, выделялись лишь неразборчивые обрывки фраз. А еще через пару мгновений реальность учебной аудитории взорвалась мириадами осколков, ослепительно сверкающих в облаках профессорской бороды.
Леварт мог лишь предполагать, чем было вызвано столь реалистичное, практически осязаемое видение. Быть может врожденным даром, который наложил отпечаток на всю его жизнь. Или героиновыми галлюцинациями. А возможно причиной тому были пылающие кольца золотой змеи, исполняющей перед ним свой чарующий танец. Леварт не мог отвести взгляда от агатовой глубины глаз рептилии, буквально заполонивших все его естество. Видения… Картины прошлого, настоящего и будущего, реального и нереального – когда отсутствует само время, слайды человеческой истории складываются в причудливую голограмму, врезаются в мозг единой панорамой ощущений, мыслей и поступков. Желания и сомнения, попытки «прощупать» жизнь, первые достижения и разочарования. Первая любовь. Как следствие – ревность, досада, депрессия. Горечь утраты. Стремление во что бы то не стало подняться, самореализоваться, заявить о себе. Озлобленность и упертость, вызванные постоянным противодействием окружающей действительности…
«Неужели все это – я? – сознание Леварта растворялось в гамме переживаний, - неужели все это – моя жизнь?» Но нет, это не могла быть его жизнь, Павла Славомировича Леварта, урожденного ленинградца, прапорщика советской армии. В видении все вокруг было чужое: узкие городские улочки, причудливые дома, прохожие, даже язык. Но, несмотря на все различия, было что-то общее между ними. Между Левартом, и тем, другим.
Видения утонули в тумане; нет, не тумане - черном дыму, который обволакивал все вокруг, застилал взор и забивал легкие. Кожаный ремень врезался в серую ткань потрепанной солдатской шинели. Холодный ветер, столь неестественный на разогретом солнцем афганском плато, теребил высоко поднятый воротник. Впрочем, и самого плато больше не было. Леварт находился в «земляном мешке», который накрывало серое, затянутое тучами небо. Моросил мелкий дождь, холодные капли стекали по лбу, щекам и усам. Леварт никогда не носил усов, однако сейчас их наличие его почему-то не смущало. Как не смущала его и архаичная винтовка на плече. В армейской учебке ему не рассказывали о подобной модели, однако Павел совершенно точно знал, что вооружен винтовкой системы «Маузер» 1898 г., которую периодически заклинивает при частой стрельбе. А форма на нем...
Земля содрогнулась так, что все внутренности Леварта завибрировали в такт раската. Комья грязи обрушились сплошной массой, засыпая его с головой. Рядом прозвучали еще несколько взрывов, но они не произвели столь разрушительного эффекта. Павел сумел выбраться из под завала и наконец-то осознал, что все происходящее с ним — нечто большее, нежели просто наркотический бред. Потому что ссадины на лице по-настоящему кровоточили и болели. И земляная крошка покрыла самые настоящие усы.
- «Шестидесятифунтовки» бьют, - Леварт не сразу сумел различить солдатскую каску, присыпанную землей, - Совсем рядом положили, не иначе господь отвел!
Боец рядом с ним опасливо поднялся на ноги и высунулся из ямы, которая при ближайшем рассмотрении оказалась солдатским окопом. Замечательно укрепленным солдатский окопом, потому что в противном случае разрыв снаряда перемешал бы их в однородную массу. Траншеи, уводящие от него в противоположные стороны, казались вымершими. Но это только на первый взгляд: то тут, то там слышалось покашливание, приглушенные разговоры. Казалось бы безжизненные тела поднимались, проверяли амуницию и винтовки.
- Ближе подобрались, ублюдки, - окопный сосед Леварта пригнулся и почти тут же над ним просвистели несколько пуль, - Они уже на мельнице.
- Всем приготовиться! — над окопами неожиданно разнесся звучный голос, слова буквально «выплевывались» из чьей-то глотки, - Примкнуть штыки!
- Рукопашная, - сосед Павла оскалился, быстрым, умелым движением приспосабливая штык к винтовке, - Сейчас пойдет потеха, мать его! Сопли утри, салага!
- В Атаку!
Последние слова солдата утонули во всеобщем реве, бойцы сорвались со своих позиций, взбираясь по размокшей от дождя насыпи окопа. Череда взрывов разметала землю на протяженности всей траншеи, в воздух взлетели земляные комья вперемешку с оторванными конечностями... Леварт непроизвольно пригнулся, вжавшись в укрепленную бревенчатую стену окопа. Крики атакующих постепенно отдалялись, звуки выстрелов слились в непрерывную какофонию. На их фоне Павел далеко не сразу сумел различить ритмичный темп расстреливаемой пулеметной ленты. Пулемет работал где-то поблизости, несколько пуль глухо вошли в земляную насыпь перед окопом. Леварт медленно поднялся, выглянул из укрытия, осмотрелся. Перед ним, насколько хватало глаз, раскинулось перепаханное траншеями и воронками поле. Пороховые дымы затягивали линию горизонта, поднимаясь к самому небу. Поле было усеяно развороченными останками людей и лошадей. А в какой-то сотне метров от его траншеи кипел бой. Серая масса атакующих навалилась на совсем свежие, еще не до конца подготовленные окопы противника. Судя по ожесточенному лязгу стали и яростным крикам сражающихся, штыковая была в самом разгаре. Но Леварта больше заинтересовала мельница, развалины которой живописно раскинулись на небольшом холме. Именно оттуда работал пулемет, методично «выкашивая» цепи бойцов в серых шинелях. Штурм мельницы явно не задался, тела нападающих буквально устилали склоны холма. Прошло какое-то время, прежде чем Леварт понял — не смотря на численное превосходство и достойный напор, штыковая «захлебнулась», атакующие не смогли выбить противника из окопов и теперь спешно пятились на исходные позиции.
Леварт почувствовал движение за спиной. Резко обернувшись, он увидел солдат в серой форме, которые все плотнее и плотнее заполняли траншею. Пополнение ? Так и есть, наверное перебросили для очередного штурма. Лица дерзкие, ожесточенные. Разительное отличие по сравнению с теми, кто только что вернулся из боя.
- Приготовиться! — другой, уже гораздо более высокий и слабый голос вторил командам предыдущего, - Примкнуть штыки !
- Встать! Поднимайся! Вставай, свинья! - через шеренгу бойцов продирался какой-то хамоватый тип, не иначе командир, - Поднимайся, солдат! Уснул?!
Леварт получил ощутимый толчок в плечо и встретился взглядом с глазами, полными ненависти.
- Приказа к отступлению не было ! Все в атаку, уклонистов расстреливаю на месте !
Особого выбора у него не было. Павел расчехлил штык, непривычно-профессиональным движением примкнул его к винтовке. Умирать не хотелось, пусть даже и в иллюзии бытия. Тем более он не был уверен в том, что окружающий его мир — иллюзия.
- В Атаку!
Леварт перехватил винтовку за ремень и взобрался на земляной вал, покидая окоп. Рев нападающих подзадоривал, гнал вперед. Окоп, вал, воронка, насыпь. Огонь становился все плотнее. Солдаты противника вели прицельную стрельбу по нападающим, фигуры в серых шинелях валились в грязь, как подкошенные. Первую пулю Леварт получил где-то на середине пути к неприятельским позициям. В плечо, по касательной. Сущий пустяк, по сравнению с ранением парня, который бежал рядом и получил три пули в область живота. Слишком кучный огонь. Слишком кучный…
Пулемет.
Леварт упал в грязь, хватаясь за раненое плечо. Бросил взгляд на мельницу, в руинах которой засел стрелок. Пулеметчик как раз «выкашивал» очередную группу штурмующих, ведя прицельную стрельбу короткими очередями.
Хорошо засел. Не подобраться. Но выбора нет, придется рискнуть. Прижимаясь к земле, пригибая голову, насколько это возможно, Павел пополз в сторону мельницы. Пулеметчик заметил его не сразу, он вел огонь по бегущим мишеням. Леварт был в каких-то двадцати метрах от развалин, когда землю рядом с ним пропахала пулеметная очередь. Потом вторая. От третьей его спасли только уклон холма и тела погибших бойцов. Павел пополз быстрее, смещаясь по флангу, заставляя стрелка изменять позицию. Задумка себя оправдала, в определенный момент стрельба прекратилась, и Леварт бросился вперед, укрывшись за обломком мельничной стены.
Гранат не было. А пулеметный расчет наверняка готов его «принять». Из-за укрытия не было никакой возможности оценить обстановку. Павел сплюнул, сорвал с головы каску и резко перебросил ее через стену. Услышал звонкий гул и сам бросился в проем, с винтовкой наперевес.
На первого противника он налетел практически сразу, лишь чудом увернувшись у удара штыком. Ударил в ответ, лезвие мягко вошло между ребер, солдат вздрогнул и обмяк. Две пули ударили над самой головой Леварта, прижимая его к земле. За стенами мельницы раскинулась достаточно широкая площадка, заваленная обломками балок, треснувших жерновов и каменной кладки. За этим нагромождением укрылись двое, вооруженные винтовками. В проломе, у дальней стены, на баррикаде из мешков был установлен пулемет «Гочкис», стрелок вел непрерывный огонь по наступающим. Леварт перехватил винтовку и сделал несколько выстрелов по завалам, прямо перед укрытием стрелков, вздымая облака пыли. Не услышав ответной пальбы, ринулся вперед. Схватка была короткой и жестокой.
Пулеметчик не обращал внимания на происходящее за спиной, поэтому он не доставил Леварту ни малейших хлопот. Вытаскивая штык из спины врага, Павел увидел, что у пулемета лежал совсем молодой парень, лет восемнадцати. Он даже не успел понять, что умирает – так и замер с рукой на гашетке.

Как только пулемет замолчал, мельницу сразу же заняли солдаты в сером. Они с изумлением глядели на неказистого темноволосого парня с винтовкой наперевес. Окровавленного, в изорванной шинели, осунувшегося и уставшего. Из общего образа выделялись лишь глаза: они горели. Это были глаза человека, впервые ощутившего вкус настоящей победы.
Вот только сознания Павла Леварта в этих глазах уже не было. Его разум исчезал, растворялся, уносился по лабиринту мест и времен под пещерные своды, затерянные в недрах Гиндукуша.
Командир, тот, который поднял его в атаку, крепко обнял Покорителя Мельницы, похлопав по спине массивной ладонью.
- Превосходно, просто восхитительно! Ты герой, сынок! Герой! Мы погнали этих вонючих лягушатников, наша кавалерия вырубит их остатки под корень! Если бы ты не заткнул этот проклятый пулемет, мы расплатились бы за прорыв десятками жизней честных баварцев! Право, это подвиг достойный железного креста! Как твое имя, боец?
Темноволосый парень гордо расправил плечи, выпрямился по стойке «смирно». Отточенным до автоматизма движением вскинул ладонь к виску. Глаза сияли триумфом.
- Рядовой Адольф Гитлер!
* * *
Под сводами пещеры стояла гнетущая тишина. Змея лежала на камне, свернувшись в золотую спираль. Леварт открыл глаза.
- Не так уж важно, кто из вас пронзил штыком того мальчика, - шипящий голос в голове вибрировал, изменялся, периодически в нем пробивались истеричные нотки диктатора, проклятого миллионами, - Не важно, что привело вас к победе – его упрямство или твое мастерство. Ты не изменишь того, что было, а значит и не виноват в том, что будет. Ваша судьба действительно не предопределена. Каждый сам делает выбор, сам решает, кем ему быть. А я, в свою очередь, выбираю вас.