- Чертов любитель колдовских мумий! Ты ее сюда притащил! Ох с какой бы радостью я тебя сейчас вскрыл, козел…
Бросаться в драку Кан-Каддах, впрочем, не спешил. К счастью для обоих рогатых - у черно-красного рука висела на перевязи, а северный, несмотря на чувство вины, не был уверен, что не доведет дело до нехорошей точки.
Служи и защищай!
- А где остальные? - спохватился Ханнок.
- В подвале, - кошак кивнул в сторону лестницы, но когда сарагрец пошел туда, сказал вдогонку: - Эм, друг, я тут подумал… давай-ка лучше не надо…
На Ханнока это повлияло прямо противоположным образом, он сбежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Из двери подсобки для прислуги сочился свет. Зверолюд заскочил туда и увидел лежанку. Над лежанкой нависал Тилив Ньеч, сгорбившийся, перекошенный больше, чем обычно. На лежанке, прикрытая одеялом, была Сонни, неподвижная и бледная, с закрытыми глазами. Химерье сердце пропустило удар.
- Явился-таки, - устало бросил огарок, не оборачиваясь.
- Она…
- Жива. Без сознания. Состояние стабильное. Её накрыло откатом от плетения Сиятельной.
Слово "Сиятельная" таваликки произнес с такой же интонацией, с которой сами высокородные говорили о "выродках".
Из соседней каморки застонали, стон перешел в крик:
- А-а-а! Помогите мне! Аха-аа, больно… Тьматерин выродок, почему ты ничего не делаешь…
- Я же сказал ему, что он выживет! - Ньеч выпрямился, с грохотом опрокинул табурет. По пути к двери его шатнуло, он схватился за притолоку, чтобы не упасть.
- А с Шаи что? - вполголоса спросил Ханнок, отходя с дороги, чувствуя, что сейчас улетит в Сораково пекло.
- Ногу перебило упавшей балкой. Я остановил кровь и наложил шину. Но я мало что могу сделать в разгар маг-шторма и без своих инструментов. Их разметало по всему кварталу. С таким фоном мне нельзя выходить на улицу, или я сам слягу.
- Вот, у меня есть спирт. И в этом свёртке должны быть какие-то лекарства… - Ханнок поспешно сунул выбитый у "санитара" припас звероврачу, отчаянно надеясь, что там и впрямь найдется хоть что-то полезное. Огарок кивнул, с безразличной вежливостью.
- Ооо, боги, зачем я покинул свой дом, отец, мать, почему я вас оставил…
Служи и защищай!
- Как она смогла преодолеть магию от ошейника? - Ханнок сразу пожалел, что задал этот вопрос.
-Я не знаю.
- Я могу еще чем-то помочь? - попросил химер.
Огарок остановился и впервые посмотрел на него прямо. Лицо у него было злое и истощённое.
- Ты ранен? - холодно поинтересовался тавалики.
- Нет. Но я…
- Послушай, Ольта Кёль, я сейчас осознаю тот факт, что сам помогал тебе дотащить сюда эту ведьму. Я осознаю и то, что давал клятву помогать нуждающимся. Так что твоими богами тебя заклинаю, если тебя прямо сейчас не нужна моя помощь - отстань от меня! Хочешь помочь, так посиди в сторонке, жги смолу и не лезь мне под руку!
Ньеч остыл так же быстро, как зажегся.
- Не. Сейчас.
И скрылся за занавеской в каморке для раненого нобиля.
Ханнок поднялся наверх, но комнату искать себе не стал. Аккуратно отодвинул заслонявший пролом на улицу щит, закрыл за собой. В багровой отравленном свете начал ходить по обрушенным завалам, искать. Потерянных инструментов Ньеча и впрямь, не нашлось. Целых, по крайней мере. Из под рухнувшей балки, может быть, той самой, он вытащил кожаную врачебную сумку. Внутри остались лишь осколки стекла, осадок и пятна от пролившихся эликсиров. А еще он подобрал книгу, анатомический справочник с пометками и закладками. Переплёт порвался, страницы выпадали. Выпал оттуда и засушенный, синий цветок с горных пустошей за Кохориком.
Служи и защищай…
- Да иду я уже, иду, - сказал Ханнок Шор и проверил, хорошо ли ходит меч в ножнах.