[Vasex]

Уже который день дикарь не мог прокормить семью, и желал лишь одного – поймать рыбину, даже не самую большую, а просто такую, чтобы хватило утолить голод семье ещё на несколько дней. О больших блюдах его семья и мечтать не смела.
Но море за последнее время преподнесло лишь один несъедобный, попросту дрянной подарок.

Наверное, это было большой ошибкой примерить проклятую маску.
Но голод, как известно, может помутить рассудок. Человек начнёт совершать странные вещи.
Дикарь помнил, что должен встретиться с человеком-учёным, с большой земли. Но теперь глава голодающего семейства сомневался, что тот хорошо заплатит за эту безделушку. Решит, что несмышлёныш хочет обдурить белого бородача, продать какой-то местный сувенирчик. Даже не металлический, уж точно не представляющий никакой ценности. И чтобы окончательно убедиться в бесполезности этого куска тёмного камня, найденного в лодке будто во сне, дикарь как-то раз поздним вечером, мучаясь от голода и бессонницы, примерил её, приложил к собственному лицу…

Он словно погрузился в сон. Но будто чужой сон.
Он наблюдал вереницу кошмарных сновидений про одного и того же осьминога, но в совершенно разных мирах…
Вот осьминог словно запутался в удивительной простыне, окружённый тьмою. Он двигался медленно, не стремился выбраться как можно скорее, быть может, делал это уже очень давно, но, похоже, этой ткани не было ни конца ни края, а разрезать или как-то раскусить изнутри её не получалось у твари. Так осьминог и перебирал лапами-щупальцами, колыхая, сжимая, разжимая то полотном, коим был обёрнут. При множестве складок уже получался точно клубок из множества лент, или даже из одной, бесконечной, у которой не было видно ни одно из концов.
А потом темнота становилась глубже, но в то же время – иногда светлее. Снаружи свет пробивался с огромным трудом, и в такие моменты становилось понятно, что всё кругом тёмно-красное, полутвёрдое, полужидкое. И где-то в самых крохах этого содержимого – по нитям загадочной паутины карабкался осьминог. Это становилось понятно, когда его освещали заряды молний, которые пробегали по этим нитям.
В следующем сне были похожие нити, тоже с молниями внутри, и они соединяли целые города огня, целые вселенные пожаров. Эти пожары, казалось, контролируются. По этим фантастическим червям или сосудам с молниями внутри тоже передвигался осьминог.
А затем – нечто совсем огромное – паутина, сотканная практически из той же тьмы, что и любая тьма вокруг, но более тяжёлая. И эта тьма содержала в себе немало пойманных в ловушку жертв – настоящие звёзды. Здесь тоже обитал осьминог, и его размеры не вмещались в человеческое сознание.

А в это время, пока человеческое сознание плавало в неизвестных космических далях, тело дикаря с маской на лице задвигалось – вышло из рыбацкой хижины, пока никто не видел, и двинулось прямиком к бескрайним водным просторам, что были неподалёку. На ходу оно менялось, из-за чего было всё сложнее идти, скорость утрачивалась, тело дёргалось, будто в припадке, всё больше и больше застревало в песке. Возникли обширные перепонки между всеми пальцами, а сами конечности удлинялись и становились менее крепкими. На шее открывались дыры, через которые существо шумно дышало. Щупальца в нижней части маски начинали шевелиться. Глаза смотрели сквозь прорези маски безумно и уже совсем не походили на человеческие.
Существо погружалось в мокрый песок и окончательно исчезло в нём у самых границ набегающих на берег пенистых волн.

Он вернулся лишь под утро, ещё все спали, но над морем уже было светлое небо. Волочил за собой на берег огромную глубоководную рыбину за хвост. Удильщик давно издох, а его тело раздулось в десятикратном размере от пропавшего привычного давления. Теперь казалось, что этого мяса хватит, чтобы прокормить целую деревню. Вот только кошмарно искажённый вне привычной среды обитания он мог легко и надолго испортить аппетит.
Дикарь приволок раздутое тело рыбины домой, когда дети уже спали. Он шумно втащил добычу в дом, это их разбудило. Маска уже отвалилась от лица, тело пришло в норму. Дикарь, пожалуй, пришёл в себя, но мало понимал, что происходит. Одно радовало – детям сегодня не придётся голодать. Но почему-то снова пользоваться маской не хотелось.
«Спасибо, конечно, неведомому богу за дар, но я чувствую, что здесь что-то не так. Что-то чрезвычайно злое. Неправильное. Лучше я и дальше буду бороться с природой своими силами, а не надеяться на некую тёмную магию. Но сей морской дар в виде чуда из самых недосягаемых глубин мы с благодарностью принимаем», - думал рыбак.
Также он подумал о том, что человек с бородой, похоже, совсем его заждался. Нужно торопиться. Дикарь понадеялся, что ещё не поздно, и человек не ушёл с места встречи. Если вещица точно так же подействует и на него самого – он точно увидит в ней ценность. Но пускай лучше увезёт эту загадочную штуку прочь с земли дикаря, даже если заплатит совсем ничего. От этой штуки веет опасностью, не надо быть сильно мозговитым, чтобы ощущать это и проявлять осторожность.
Дикарь запретил детям приступать к еде без него, попросил подождать, а сам поспешил на встречу.

Кажется, его звали то ли Робин, то ли Роберт. Дикарь окликнул учёного неразборчиво, и тот, не скрывая волнения, откликнулся в ответ. Они встретились на шумном от волн берегу при тёмных утренних сумерках.
- Найти? Найти? Сокровище? Найти? – спрашивал, кривя слогами, учёный, который знал не так много слов на языке дикаря. Тот и сам знал не сильно больше.
- Найти, - кивал дикарь. Но в этот раз не излучал того энтузиазма, как прошлый раз, когда радостно обменивал найденные диски на более необходимые монеты. – Опасная штука.
Кажется, человек с большой земли его не понимал. Дикарь несколько раз повторил это, качал головой, тоном и жестами высказывал свои переживания.
А когда человек с бородой собрался приложить маску к лицу, дикарь силой удержал его от этого. Качал головой, весь трясся и повторял:
- Опасная штука. Демоны. Злые боги. Опасная штука. Нет. Нет.
Другой бы путешественник посмеялся над этим. Но, кажется, этому умному человеку не нужно было лишний раз что-либо объяснять. То ли он поверил искренним эмоциям дикаря, перепуганному не на шутку, то ли знал намного больше про все эти артефакты, чем открывалось глупому дикарю.
Рыбак продолжал настаивать на опасности. Кажется, белый мужик понял его, завернул маску в толстую ткань, почти не притрагиваясь кожей. Сунул дикарю мешочек с деньгами. В этот раз тот даже не удосужился их пересчитать.
Он молился своим примитивным богам, чтобы они уберегли бедного человека от неземной силы этого артефакта.
Они расстались. Дикарь поспешил домой к детям.

Кажется, рыба ещё больше увеличилась в размерах. Уже достигала размера взрослой свиньи, едва умещалась на скромном маленьком столе в рыбацкой соломенной хижине. Никогда на нём не было такого тяжёлого и крупного блюда, даже во время женитьбы, когда здесь собирались почти все поселенцы.
Рыба явственно скрипела и трещала – кожаный покров настолько растянулся, что чешуйки уже не прилегали друг к дружке, образуя стену скрещённых щитов, а торчали обособленно в растянувшемся море, точно обломки корабля.
Дети изнемогали, топтались рядом, и облизывались, как собаки или кошки, не в силах устоять перед лакомством. Но отца ослушаться не смели – точно прибил бы особенно в такое нелёгкое время.
Дикарь взял в руку длинный нож, чтобы разделать удильщика.
Какое-то время он с неясной опаской оглядывал раздувшееся тело. Особенно удивляли ужасно надутые торчащие в разные стороны глаза – теперь уже размером с кулак.
А кошмарные огромные зубы, торчащие спереди у тварюги, лишённые всяких губ, были фантастическим образом сжаты и переплетены так плотно, что, казалось, даже иголку не просунешь в пасть монстра. Как же он раскрывал пасть на воле?
Дикарь сам не мог уже ждать. У детей громко урчали животы, точно мерзкие голодные кошки. Да и у него самого впервые за несколько дней началось обильное слюноотделение.
Наконец-то они восстановят силы, энергию, наконец-то снова почувствуют себя людьми.
Помутнённый рассудок уже едва позволял понимать, что происходит. Всё было, как в тумане последние дни. Нужно было завершить дело.
Дикарь медленно вонзил нож в тело удильщика.
На какое-то мгновение он осознал возможную ошибку: услышал свист выходящих газов из разреза.
А затем рыбина взорвалась.

Они не погибли быстро. Их отбросило сквозь непрочные стены их жалкой хибары. Нашпиговало осколками, зубами удильщика, мелкими костями не только его самого, но и всего того, что он недавно ел, но не закончил переваривать. И содержимое этой рыбины было изрядно ядовитым из-за внутренних газов и разложения. И точно нажралась в последнее время метановыми выбросами со дна океана. А также все собранные ракушки, все рыболовные крючки, все ожерелья из акульих зубов, все ножи, включая самый большой – почти всё из этого нашло свои мягкие и тёплые цели.