В руках по бокалу, подкатил столик ближе к дивану ногой. Водрузил и один, и второй на столешницу, сказал:
– Обещаю, тебе понравится.
Эшли выдавила бледную улыбку, а я продолжал топить лед недоверия:
– Просьба без меня не начинать – я за десертом.
Но до кухни дойти не успел – звонок в дверь. Дядя Борготта? А кому бы еще звонить в эту дверь в это время? Потому в глазок даже смотреть не стал, открыл сразу. И получил дверью, распахнутой резким ударом. В номер ввалился дядя Борготта, но узнал я его не сразу: костюм весь в крови, лицо – отбивная, на месте правого глаза кровавый сгусток. В руке Луиджи сжимал изящный «браунинг», из горла шел сип, как у закипающего чайника.
– Дядя?.. – вот и все, что мог сказать я, а глядел снизу вверх, потому что плюхнулся на пол, потому что именно так действует на человека удар дверью.
Меня Борготта будто бы и не заметил – переступил, прошел в гостиную. Эшли же на него подействовала, как красная тряпка на быка: взвел курок, просипел:
– Это все из-за тебя, сука…
И выстрелил. Оборвалось ли все во мне? Да, по ходу, что так. Потому что будто подбросило, и выстрелить еще раз не позволил – отбил руку. То есть, нет, не так: выстрелить-то он выстрелил, но не в Эшли, пуля ушла в сторону. А цыпочка, кстати, так и сидела на диване, и даже не поцарапалась – видимо, рука у Луиджи тряслась до того сильно, что промахнулся и с пары шагов. Рикошетом пуля попала в одно из зеркал трельяжа, то стекло вниз осколками.
– Сука… – повторил дядя, но пистолет направил уже на меня.
Я успел уйти с линии огня, и следующая пуля отправилась в коридор. Терять времени было нельзя, повалил Борготту на передвижной столик. Бокалы под его спиной хрустнули, по комнате разлился приятный дух «Аперола». А столик поехал, и ехал, пока мы возились, и ехал, а потом уперся в двустворчатые балконные двери.
– Прекрати, слышишь?!.. – орал я дяде в лицо, но он, конечно, не слышал. Единственный его глаз дико вращался, до краев наполненный яростью.
Далее произошло две вещи: «браунинг» у Борготты я выбил, а он выбил меня на балкон. Даже не знаю, как получилось последнее, но по ощущениям было очень похоже, что мною вышибли двери. В лицо ударил ветер, в уши – шум города. Я попытался подняться, но дядя навалился сверху, и бил, и бил, и бил. С лица его капала кровь, а с костюма – коктейль. Дядя Луиджи исчез, место его занял гнев в своем чистом виде. На том бы, наверное, и «финита моей комедии», но дядя нащупал «беретту». Оскалившись по-звериному, дернул мой внутренний карман, вытащил пистолет, вернулся в гостиную. Никаких сомнений, в кого он собирался стрелять…