Мать тогда предлагала эту церемонию совсем не устраивать. Зачем бесить соседей, если сыну все равно полноправным укулли не бывать? Да и нужно это ему? Вон старший уже нгатай из нгатаев, несет службу на благо клана, в походе впервые омыл клинок кровью…
Отец настоял. Плевать, как будет корежить Верхний город. Плевать, что подумают в Нижнем. Он еще помнит, что когда-то ее предки пришли в этот город не сражаться, а защищать. Воины третьего Святого похода, уставшие от резни на востоке, в раненом Майтанне. Породнившиеся с местными и на несколько веков перекрывшие бывшим соратникам путь к Клыку. Когда-то матавилли было почетным званием, символом мира. И он, Йинрех Шор, этого не забыл.
Праздник вышел маленьким, уютным, но чуть грустным. Мало кто посетил их очаг в тот день. Брат не пришел. Вызвали в клановый дом, так он сказал, но от него пахло пивом…
- Отлично! Появился сигнал! Еще чуть-чуть!
Ханнок покачал головй, отгоняя непрошенные воспоминания. Подтянулся на руках и увидел черепа. Прямо перед носом. Три, подвешенные на веревке, покрытые резьбой. С перламутровыми вставками в глазницах. Челюсти закреплены проволокой, но ненадежно – нижний оскалился в посмертном хохоте.
От неожиданности Ханнок дернулся, потерял равновесие. Когти скрипнули по коре, но та отодралась целым пластом. На секунду он полетел - спиной вниз. Бестолково раскрытые крылья не помогли. Ожгло ужасом, как во сне, только на этот раз падение завершилось не пробуждением а ударом о ветку внизу – прямо по хребту.
Химера оглушило, он едва не сполз вбок. Чудом извернулся, обхватил руками сук и повис. В ушах бешено стучала кровь, поэтому зверолюд не сразу услышал, как Аэдан кричит ему:
- Спокойно! Держись! Если что – раскрой крылья! Крылья раскрой, говорю! Попробуй зацепить ими соседнюю!
Сарагарец взвыл и вцепился в ветку еще крепче. Между ним и землей было добрых четыре этажа. Снизу встревоженно метались спутники, особенно кентавроид, попытавшийся вскочить на дерево. Лестница оказалась узка и неглубока, он бестолково заскреб лапами и спрыгнул обратно.
Послушались осторожные шаги, ветка еще сильнее склонилась к земле, зловеще похрустывая.
- Спокойно! Хороший демон, хороший. Попробуй еще раз подтянуться. Вот так. Давай, попытайся хвостом зацепиться… Руку держи! Да вот она! Тьмать!
Аэдан помог ему взобраться на ветку, где драколень и застыл ушибленным нетопырем, дрожа и вжимаясь в рыхлую кору с ароматом кедра. Глаза с трудом сфокусировались обратно и он увидел, что злой терканай держится за предплечье, украшенное длинными, параллельными царапинами.
- Острые у тебя когти, Сарагар!
Как спускались обратно, зверолюд запомнил плохо. И даже выражение лиц у товарищей опознавалось неважно – то ли насмешка, то ли сочувствие. Чуть отдышавшись, заметил, как шестолап с обеспокоенной мордой вертит в руке диск передатчика.
- Тьма и огонь, я ведь разбил тарелку, да? – простонал Ханнок. Унижение жгло хуже, чем ободранная шкура на хребтине.
- Посмотрим, - тактично отозвался Караг. - Мы найдем еще место…
Аэдан устало выругался, выхватил у него прибор и полез обратно.
---
Связь установить так и не удалось. Невесть с чего проникшийся сочувствием гильдеец оправдывал рогатый позор погодой, аномалиями и расстоянием. Не в силах терпеть эту пытку дальше, серый ушел к краю уступа и стал оттуда рассматривать долину, замотавшись в крылья. Солнце почти ушло за скалы. Сквозь туман внизу там и сям торчали темные макушки деревьев, тянуло сыростью. Скрипели местные насекомые.
- Ты не мог бы больше так не делать? – сказал за спиной Аэдан.
- Да, да конечно, я виноват…. – сдавленно зачастил Ханнок, сгорбившись.
- Да я про крылья, - поморщился пятнистый южанин, - Это неприлично. Ты не какой-нибудь Гулофлокс Нечестивый или Жбахандрез Душежор. Нечего кормить стереотипы. Если холодно – возьми плащ, но не закручивайся летучей мышью.