- Уважаемы господа южных племен, - Ньеч отчаялся дождаться своей очереди любования летними вулканами, - Мне самому очень интересны ваши мнения насчет древних культур, но, может быть, мы все же уйдем куда-нибудь подальше отсюда?
Вдалеке согласно громыхнул Нгаханг.
- Ладно, - Кан-Каддах устало отряхнул насевшую пыль с рубахи, - Я решил. Веди нас к Кохорику, лапнутый, а по пути может и свернем к Теркане, если представится случай.
---
Ветер сдул пепел и тучи к западу. Караг пощелкал магометром и заявил, что и магию от Ультана – тоже. Сарагарец, правда, ему вначале не поверил: да, небо было чистое, звезды хорошо видны. Но вместе в ними на синем, а затем и черном ночном фоне проступило сияние. Желтое, зеленое, красное. Меняющее цвета. Где - языками пламени, перетекающими один в другой, колеблющимися словно огонь на ветру. Где - волокнистыми дугами, упирающимися концами в горизонт. Похоже на радуги, только множественные, без дождя и солнца.
- Это тоже дикая магия? – с опаской спросил Ханнок.
- Да, - сказал Аэдан и позволил себе постоять на месте, щурясь на небесные огни, - но это хорошая дикая магия. Или, по крайней мере – не вредная. Она пришла от полюса после того как фон обрел хоть какое-то подобие стабильности…
- Некоторые наши магологи полагают, что когда-то она была такой на всем Варанге. А высшая, упорядоченная, появилась позднее! - опять полез доказывать профпригодность Караг. Терканай посмотрел на него искоса, но даже почти без злобы – видно красочная, родная ночь настроила его на благодушный лад.
- Ага, конечно. Это все очень к месту, но ты лучше поищи где нам привал устроить.
Ханнок был с дедядей полностью согласен. Даже проснувшаяся-таки химерья выносливость дала сбой. Про других и говорить нечего – огарок шел почти вслепую, уповая лишь на огонек магометра в руке у гильдейца. Разноцветное великолепие с непривычки лишь мешало ему ориентироваться, отзываясь вспышками в глазах. У Сонни с ночным зрением было получше, но она уже несколько забегов предпочитала держаться за подпругу мерина. Про нобиля и говорить нечего – скорчился в седле, опасно шатаясь и временами что-то глухо бормоча под нос – то ли еще ругался, то ли уже молился.
- Да я уже нашел! – тут же заявил Караг, - Вон у того озерка остановимся!
- Вообще-то мы прошли уже два таких. И гораздо чище. – не оценил выбор терканай.
- Вот потому господин наниматель, я вам и нужен! - радостно оскалился шестолап, - В горячих горах такая чистая вода – еще подозрительнее. Серные пары и кислоты глубин часто просачиваются на поверхность…
- Боги, я же не настолько горожанин, - процедил Аэдан, - Я что, по-твоему щелок и жгучую воду так легко могу прошляпить?
- После моей прошлой группы я предпочитаю лишний раз подстраховаться! – чуть прижал уши кентавроид. Смущенно или зло – чтобы точно определить Ханнок уже слишком устал.
- А я уже почти уверен в том, что они сами от тебя в кипяток попрыгали. Вот что, сейчас мы вернемся к предыдущему…
Конец спору положил Шаи. Парень закатил глаза и мешком свалился с седла. Хорошо, здесь хоть трава росла – чахлая и сухая, но смягчившая падение. По крайней мере, когда Аэдан с проклятиями полез поднимать спутника, тот очнулся и даже переломов не нашел.
- Ай, тьма со всеми вами. Остановимся здесь, - махнул на вымотанных переселенцев терканай. Но с таким видом, будто они все его жесточайше разочаровали. Деспот.
"Есть, есть все же польза и от знати" – подумал сарагарец, скидывая осточертевшую ношу и разминая крылья.
---
Он спал тяжело. Снились белокаменные города, сжигаемые огнем с небес. Колонны беженцев, падающих по пути от голода и отравления магией, да так больше и не поднимающихся. Багровые бури, выжигающие некогда плодородные земли. Пожары и резня в лагерях и собранных наспех укреплениях, где дрались истощенные, отчаявшиеся, замотанные в тряпье люди. А затем будто бы он сам, в одном отряде с худыми, больными, но торжествующими дикарями, расписанными вайдой, сжимая в едва окрепшей руке кинжал ползет к такому анклаву. Как, выскочив из зарослей, вбивает острие между ребер часовому, проворачивает, наблюдая как в некогда серебряных, а теперь беспросветно черных глазах тает жизнь. Бросается к ближней палатке, откидывает полог…
Поначалу Ханноку показалось, что вопль был продолжением сна. А затем он узнал голос. Кричал Шаи.
Зверолюд подорвался с лежанки, подхватил дорожный посох. Но нобиль уже замолк. Неверяще округлив глаза, законтурец смотрел на пучок черных волос в горсти. На виске у него виднелась свежая плешина.