Спираль, кресты и вилка, да они книги конфискуют, представляешь, книги! Анатомические атласы, фармакопедии, и не только реликвии прошлой эры, но и новые, местные. И многие сжигают!
Ханнок присутствовал при одном таком действе. Правда, что именно за литературу палили, не знал. Ересь и ересь. Тогда ему было не до того, чтобы разбираться – как раз гадал, удалась ли авантюра с подкупом жрецов и новой душой. Да и горели в тот день не нгатайские мифы или клановые саги (партию "дикарей" Орден провоцировать опасался), а малопонятные справочники.
- Я уже не говорю о тех, кто имел смелость в открытую проводить операции, или тем паче – аутопсировать трупы для сбора информации! Иные вообще пропадали без вести, просто исчезали, как в баснях про Кинайских Визитеров. Мой отец смеялся над этим, я смеялся над этим… Пока эти золотые мерзавцы не выгнали меня из дома!
Ньеч треснул кулаком по столу, так, что зазвенела посуда, а впечатленные слушатели синхронно вздрогнули. Доктор был непривычно распален, даже совсем не по-огарковски раскраснелся.
"Спирт… наверное" – подумал Ханнок. А заодно и о том, что что-то подобное слышал. Не про исчезновения, но в тему. Один из родичей, кузен Ольта-как-его-там, рассказывал однажды про рейд на переметнувшиеся к Нгардоку поселки к северу от Цуна. Парень был младше его самого на почти на десять лет, но родословие у него было куда несомненней и почетней, чем у бывшего зареченца. Так что юнец уже тогда носил звание воина света, входил в элитное, храмовое ополчение. Наверно из-за неоформленного желания макнуть эту спесивую бритую башку в сковороду с жарящимися в масле клецками Кёль тот разговор в таверне и запомнил.
Кузен хвалился тем, что пока городские бились лбами о приграничный форт нгардокаев, его отряд отважно вонзился в глубокий тыл Солнечных. Славный отряд, геройское войско, братство благородных всадников! Их жрец был не местным выучкой, и даже не простым укульцем а настоящим Сиятельным, высокого посвящения. Они огнем и мечом прошли по заставам и постам Нгардока, и их пыл не поколебало даже то, что в одном леске они нарвались на засаду. Золотого ритуалиста подбил из огнестрела какой-то местный вождь. Жреца похоронили, вождя повесили на дереве над ним. Отряд вернулся обратно, сдал добычу и попал под разнос командования за то, что не забрали с собой высокочтимый труп. Их заставили вернуться обратно, в уже покинутую прочими войсками зону, под ответный гнев Солнечных и месть майтаннайских поселян. Но, искусные, гордые витязи, они справились с задачей со всем прилежанием и вернули благородного сына Укуля его скорбящим командирам. Воистину, искупили они тогда свою вину и стяжали славу!... хотя и полегли почти все. На этом месте кузен сломался и зарыдал, пьяный и дрожащий. Кёлю больше с ним говорить не довелось. Вроде бы и отряд тот не стали воссоздавать, разогнали выживших по прочим, а самого родича перевели в какой-то предгорный гарнизон.
Тогда это казалось очередной блажью Сиятельных патронов, как раз в их капризном и суровом духе. Но сейчас, кажется, Ханнок начал понимать куда клонит разговор мастер Тилив. Что если тот повторный поход был вовсе не епитимьей для злосчастного кузена и его товарищей? Что если Укуль не хотел или не мог допустить, чтобы тело магмастера попало на стол анатомам Восходного Края?
- Дошло до того, что мы о волках, Иштанна, волках, знаем больше чем о собственных магических сородичах! – Ханнок заново вслушался во врачебную декламацию и подумал: "Аха!".
- И вот, я, мастер врачебных наук получаю возможность изучить живого Сиятельного, эталон, образец прекрасного сгинувшего мира. Божью проекцию на этот мир, идеал к которому надо стремиться мне десять перерождений, а вам все сто сорок! Что я вижу, а?
"Да он и вправду пьян" – поразился Ханнок.