62. Я сегодня чуток поработал, правда, поленился редактировать, всё как на духу, в общем, отдых пошёл на пользу.
Скрытый текст - 0-2: Замечает свет и, пожимая плечами, идёт навстречу. Может, пируют победители, поднимают рога в честь своих вождей. Не убьют, так пленят. Пусть, всё лучше, чем и впрямь остаться на этом кладбище.
На поляне, прикрытой от посторонних глаз ветхим сухостоем, горит костёр. Он увидел старика, греющего руки на пне, палатку и сложенное оружие. Одноручный топор, круглый щит, шлем. В пределах досягаемости, чтобы дотянуться, в случае чего. Ещё трое рядом, ощутимо моложе, возятся с отсыревшим хворостом. Такие же грязные, уставшие и продрогшие, как и он. Вряд ли так выглядят победители.
Он, не таясь, выходит из леса. Идёт нарочито медленно, гулко ступает. Под ногами шелестит прошлогодняя листва, трещат мёртвые, давным-давно упавшие ветки.
Незнакомцы хватаются за оружие. Слишком быстро, слишком отчаянно. Их много – он один. Скольких успеет сразить, прежде чем и его зацепят? Игра до первой ошибки.
Рука старика замирает на полпути к топору.
– Рорик? – шепчет он.
Незнакомцы останавливаются, вглядываются в его лицо, точно пытаясь рассмотреть знакомые черты.
– Но тебя же убили. Я сам видел…
Вечер, длинные тени от деревьев, танцующее пламя и остолбеневшие, боящиеся верить воители. Он тоже замер. Всё, что угодно, лишь погреться у костра, утолить ворочающего в брюхе зверя, выспаться в тепле. Сначала битва, бегство, ливень и долгий переход. Слишком много сразу для одного человека.
Старик странный. Глаза у него настолько светло-серые, что кажутся бельмами, взгляд безумца, пробирающий. Он всё стоит и продолжает шептать. Одно и то же, по кругу.
– Тебя же убили.
Остальные жмутся обратно к костру, не скрывают страха.
– Иди, драуг, обратно куда шёл! – выкрикивает один. Голос труса, срывающийся на хрип.
Драуг – оживший мертвец, гроза живым. Так его ещё не называли. Отец, ухмыляясь, поносил разбойником, мачеха – бездельником, родня – чудаком. Друзья, оставшиеся на тех камнях за спиной, братом. Сын – прозвал камнем. За непоколебимость, холодность, крепость. Драуг. Пожалуй, это ему подходит куда больше.
Старик подходит ближе, берёт за руку.
– Тёплая, – говорит, с некоторой долей удивления. Тащит к костру.
Его товарищи, наконец, успокаиваются. Бранятся.
– Ярл, ты живой, живой! – радуется старик, трясёт его руку. Ярл? Так, кажется, говорила ведьма. Не зря, значит. Его назовут ярлом.
– Выплыл-таки. Я знал, верил, что выживешь.
Ещё раз обнимает, хлопает по спине. Его усаживают у костра, дают миску с рыбьей похлёбкой. Тепло, клонит в сон и жизнь налаживается. Теперь уже и морось не помеха.
– Как же ш ты выплыл? Да. Если бы не ветер, всё бы по-другому могло пойти. Разбились на скалах, постреляли на подходе. Наши-то стояли до последнего… сходились раз за разом. Но их было слишком много, а ты так не появился. Почему ты не появился?
Он молчал, отуманенный похлёбкой и теплом. Его разум уже блуждал в мире грёз, периодически выныривая в прожитый кошмар. Вот родичи закрываются щитами. Сколько же стрел! Всё небо почернело. Сходятся с врагами – соседями по земле. Вчера они гуляли на одной свадьбе, а сегодня уже грызутся как псы. И сын – молодой такой, немного наивный. «Отец, ты меня запомнишь!» – сказал, как напророчил. Да, запомнил. Запомнил, как он исчез под шевелящейся живой массой врагов.
– Сколько осталось… «наших»? – спрашивает он.
Старик растирает себе лоб. Руки у него крепкие, почти красные, с широкими ладонями. Руки хорошего гребца, морехода. А вот глаза странные – кажущиеся слепыми, а возможно такие и есть. Постоянно щурящиеся.
– Десяток, может два. Рассчитывать не на кого, Рорик.
Рассчитывать действительно не на кого.
– На море шторм, – говорит он. Все замирают, вслушиваются в каждое его слово. Они тоже устали, их надежды разбиты. Почему бы не подарить им немного веры? – Значит, команды ещё на берегу, пережидают. У нас два варианта. Прятаться в лесу дальше, пока не передохнем от голода или…
– Или?
– Собрать всех, кого сможем, и ночью отбить корабль.
– Ты сошёл с ума, безумец! Нет, призрак! Умер и нас за собой хочешь утащить. Их там множество. Несчётное количество. Нас тоже было, словно колосьев в поле и что? Мы разбиты!
Старик молниеносно выхватил топор и занёс над головой болтуна.
– Следи с кем говоришь, молокосос! Это тебе не твой пьяный папаша, зачатый по пьяни, а сам ярл! Понимаешь?
Ярл покачал головой.
– Не стоит. Когда мы уведём у спящих корабль, нам понадобятся гребцы.
– Ярл! – воскликнул старик, а затем, после паузы и остальные.
Им тоже хотелось верить.
|