Твак!
Отлетевшая от изрубленного столба щепка попала Ханноку по лбу, аккурат между рогов. Зверолюд сморгнул и вновь себя полностью осознал.
Конечно, он прекрасно помнил, как дошел до двора темницы, волоча на веревке отвоеванную пленницу. А еще то, как убеждал, безуспешно, тюремщиков определить ее, временно, в камеру. Вернее, хамил и ругался. Стража не горела желанием разводить канитель с жаровнями и антимагической солью по второму разу, они только проветрили каземат. Стража по-хорошему посоветовала ухайдокать опасную нелюдь прямо здесь. Или вон, хотя бы, столб. Да, вот этот вот.
Ханнок бросил меч в ножны, чувствуя себя идиотом. Только клинок поцарапал. Зверолюду было неуютно – тот самый амок, про который ему часто говорили, не превратил его в неразумное животное, как он боялся, отнюдь. Но все равно напомнил о том времени, в самом разгаре мутации, когда он себя не контролировал.
- Успокоился?
- Аха.
- Ну вот и славно, - стражник отложил в сторону легкий самострел, одноручный, почти игрушечный. Впрочем, вещица и не предназначена для убийства – заряжается короткими стрелками, наверняка смазанными транквилизатором. Может, специально для угомона озверелых. То, как княжий человек держался – настороже, но спокойно, словно к нему по пять раз на дню приходят с требованиями злые, не вполне адекватные демоны, заставляло предположить, что проблема на Юге повсеместна, регулярна и давно привычна.
Ханнок посмотрел на столб и прикинул, что далеко не все зарубки на нем оставлены его мечом. И он точно помнил, что деревяшку не грыз. И еще, что видел такие же столбы и скрученные из пеньки манекены во дворах, на площадках для отдыха и прочих присутственных местах.
"Здравствуй еще раз, новая родина, край рогатых психов и убийц…"
Впрочем, ему здесь не сложнее всех адаптироваться. Сиятельная пленница то никла, то гордо выпрямлялась. Золотое лицо попеременно выражало скорбь, ярость, ненависть, стыд или вот, только что, при взгляде на рычащего, оскаленного монстра, кромсающего дерево в лохмотья – страх. А еще ярость, ненависть и прочее, по очередному кругу.
Ханноку стало не только неуютно, но и гадостно. Вот он значит какой, в глазах светлых мира сего. Опасная тварь, боль природы, злая шутка диких богов… Интересно, есть ли в богатом на термины южном диалекте слово для таких вот отгорающих "высших"? Полуогарок? Маг в полураспаде? Отчего-то захотелось приложить бедную, бледную немочь таким.
- Нет, мы не принимаем на хранение орденцев, не положено, - упредил его вопрос стражник. Щелкнул по ложу самострела на столе, намекая на этот усыпительный аргумент.
- Хорошо. Я уведу ее, - после недоброй паузы сказал сарагарец.
- Не положено, - повторил тюремщик. Его коллега заступил ворота и тоже красноречиво проверил оружие. И вот это уже огнестрел, опасно.
- Я что, арестован? – рыкнул Ханнок, понимая, что по дурости сорвал такую удачную схему.
- Не-а, можешь валить куда хочешь. Но без нее.
- То есть, вы ее возьмете? – терпеливо повторил Ханнок, чувствуя, как опять начинает звереть.
- Не-а, как только ты уйдешь, мы её убьем.
"Тьмать"
Ханнок лихорадочно думал, развитие событий ему не нравилось.
- Я тогда останусь здесь! – ляпнул он, чувствуя себя витязем-спасителем, глупым, нежданным и неоцененным. Вон как серебряные глаза сверкают, могла бы колдовать – уже трижды сожгла бы на месте.
- Валяй, - великодушия хватило на одно слово, - Через два часа ночь, это будет уже несанкционированное нахождение на охранной территории. С насилием и оскорблением людей закона.
"Тьмать, тьмать, тьмать…"
- Я поручусь за них, - сказал знакомый голос.
Ханноку стало не только неуютно и гадостно, но и страшно. Как он мог забыть про Аэдана, и не заметить, что тот решил пойти за ним? И что этот сойданов сын думает о рогатом самоуправстве и нарушенной церемонии?
- Ты Кан-Каддах.
- Мой клан уже считается вражеским?
- Твой клан считается великим, повсеместным и сующим нос не в свои дела. Тебя мало. Нужен еще один поручитель, - тюремщик продолжал удивлять выдержкой. Стальной человек. Или же получивший надлежащие указания и играющий свою роль в очередной забаве братцев-Санга.