Скрытый текст - I'll cross oceans of time to find you...:
Потрескивающее мерцание лампы. На краю лакированной столешницы аккуратно разложены бумаги. Колеблющаяся тень накрывает гладкую поверхность стола полупрозрачным флером.
Тонкие руки стягивают черные перчатки из мягчайшего бархата и откладывают в сторону; хрупкие пальцы обегают стол в поисках чего-то, наконец, наткнувшись на шероховатый лист почтовой бумаги с вензелем, придвигают его ближе.
Чуть сладковатый запах чернил вызывает легкую дурноту.
Перо не решается коснуться бумаги, то отдаляется, то приближается, словно в раздумьях - вывести ли первый знак. Наконец стальное жало пера касается желтоватой поверхности, выписывая первую букву причудливых очертаний. Раздается тихое шипение, будто мир вокруг противится чуждой магии, но отступает, как только письмена обретают золотистые оттенки.
«Боги больше не нужны, они блуждают по миру, находя свое место у очагов смертных и становясь одними из них. Боги засыпают в тихих гротах времен, покрываясь пылью и рассыпаясь прахом в тот миг, когда последний смертный перестает в них верить.
Судьбы не существует… Есть лишь следствие наших поступков, вращающих колесо, что творит наше бытие.
Будущего нет… Это сотни, тысячи туманных островов, внезапно поднимающихся из воды и столь же непредсказуемо опускающихся в морские пучины, мириады разрозненных путей, ведущих к одной исходной точке, где они пересекаются, рождая ответ, который не всегда бывает тем, которого мы ждали.
Время – пустой звук, пока нет единой точки отсчета и точного знания о результате, об исходном месте прибытия.
Четыре седьмицы угасающей весны. Двадцать восемь дней и ночей на поиск решения, на выбор одного из несметного множества путей, на то, чтобы собраться с духом и с силами.
«Наша сила – это и наша слабость, сестра», – твои слова, произнесенные в миг откровения, породили мысль, которая приходила ко мне после раз за разом, из недели в неделю, и прижгла каленым железом в тот миг, когда вихрь перехода разорвал сплетение рук, разбросав нас по разные стороны бытия. Как творение ка-гаи уничтожает маленький народ, по глупости поклоняющийся ему, так и наша судьба закружила нас в пламенном хороводе и выбросила по разные стороны пылающего колеса, беззащитными, одинокими, потерянными, подобно слепым котятам, брошенным кошкой-матерью во тьме.
Четыре недели – как думаешь, сестра, это много? Когда мы были рядом, решение приходило внезапно, словно мы знали, какую из бессчетного числа нитей судьбы, одну из множества подобных, срывающихся с бешено крутящегося веретена, должны поймать, чтобы вплести в холст бытия. Теперь я полагаюсь лишь на себя. Сломленный дух, уничтоженная вера в благоволение Старших наконец-то перестали тревожить разорванную напополам душу.
А сперва я была уверена, что это конец. В то мгновение в узком темном переулке, когда в одно мгновение оборвалась связь со Старшими, с тобой, с реальностью, мне казалось, что дальше пути нет. Земля не отвечала на мой зов, черные тени неизвестных существ бродили вокруг, близко, почти рядом, и каждое их намерение резало, словно лезвие ножа. Да, именно намерение, я их чувствовала, чувствовала так, словно и не было того барьера из ледяной воды, что в свое время был создан Наставницей, отгораживая меня от других. И в тот миг я поняла, что все оставили меня, что безумная луна, Солнце Мертвых, опять взошла на небосводе, обрекая изломанную душу на страдания. На муки, сходные с la tristesse, на боль и отчаяние, погубившие Марка, уничтожившие Тристана, убившие Артура и в свое время чуть не поглотившие тебя, сестра. В тот миг я была готова упасть на грязные камни замызганной мостовой и умереть, погрузиться в темные волны небытия, которые могли бы унести с собой страдание.
Помнишь, что нашептывал туман, когда мы шли к ладье, ждавшей на берегу Закатного Острова? «Вас ждут неисчислимые беды…»
Помнишь, что ответили мы? «Мы будем вместе…»
Скажи, сестра, не дрогнуло ли твое сердце, не усомнилась ли ты в правильности нашего выбора? Не закралась ли мысль, что принести покой и счастье в мир, ждущий обновления можно только изменив себя, изменив себе? Неужели горький опыт наших Наставниц, те события, что нам довелось пережить, не должны были научить нас тому, что за любое стремление, каким бы благородным оно ни было, нужно платить? Платить душами близких, платить своими душами? Нет, в тот миг мы были уверены, что преодолеем все, любые преграды, ведь мы – благословение Старших, ведь мы рядом, мы неразлучны.
Мы ошибались, Эссильт…
Если бы это знание пришло к нам тогда, я бы, не сомневаясь, отдала себя на растерзание любым бедам, лишь зная, что тебя они не коснутся. Теперь же я потеряла тебя, и неведомо даже, жива ли ты, затянулись ли раны твоей души… Я должна была это выяснить, должна была найти тебя, должна была выжить и преуспеть, чего бы это ни стоило, и именно это заставило меня подняться с колен.
Вивиан говорила мне когда-то немыслимо давно, что для того, чтобы выжить, нужно понять и принять окружающее нас бытие. Знания – вот главное сокровище…
Я нашла в себе силы идти дальше, встретиться с незнакомым, чуждым миром лицом к лицу, попытаться принять его.
Я открыла свое сердце этому миру… и ужаснулась.
Обитатели этого места ненавидят друг друга и землю, на которой живут, забывая о том, что земля, это Богиня, что она - Мать. Прикрываясь верой и безверием, они творят с ней все более ужасные вещи, и она отвечает им тем же. Она вырывает веру и любовь силой, навязывает свое превосходство, порабощает их, суля неведомые доселе блестящие возможности. Ее сравнивают со спрутом, Эссильт, с пауком, с огромной злобной тварью, обвивающим паутиной щупалец каждого, отнимающим силу и волю и требующим крови взамен любви. Здесь винят само бытие, винят других в своих бедах, не трудясь заглядывать в собственные души, и заражают этим всех, к кому прикоснутся.
Иногда мне кажется, что теперь и я заражена и… и потому не могу услышать тебя, сестра.
А тогда мне нужен был выход, нужны были если не друзья, то союзники, товарищи, помощники. Поначалу я считала, что найдутся люди, отзывчивые, благородные, которые помогут мне, однако... О, эти несколько дней мне вспоминать не хочется, но именно они помогли мне стать жестче и увереннее в себе. Именно здесь я осознала, как слепы мы были, Эссильт, всем сердцем веря в милость Богини. Боги благоволят сильным духом и телом, помогают тем, кто может использовать их дары себе на пользу. И я обратилась к своим силам, которые, как ни странно не иссякли. Быть может потому, что их питала моя воля, а может оттого, что корни их кроются в людской природе. И, отплатив тем, кто помог мне разобраться в себе, я начала искать друзей и преуспела. Пенни, Джошуа, Бри, Зейн, Джессиль, Чэр Эр’Катэ… Женщины и мужчины, люди и удивительные существа, повинуясь моей воле, вплетенной в их желания, они помогали мне выжить, понять этот мир, узнать о нем, о его истоках, о том, кто поможет мне вернуться к разлучившим нас. И отплатить им той же монетой.
Четыре дня назад пришла уверенность, что мне это удастся.
Вера в Богиню, в Старших притупилась, как лезвие ножа, которым пытались резать камни, уступив место иному – вере в себя, в нас. Мы – это то, что у меня осталось в этот миг… ни Пенни, ни Джошуа, ни маленький народец, ни, уж тем более, лучэры, - никто из этого мира не мог спасти меня, кроме меня самой. Они не могли спасти, но могли помочь…
Наконец я узнала имя… Слухи, разрозненные, тонкой паутиной оплетающие каждого жителя, наконец-то сложились в полотно, дающее ответ.
Как?
Арена, лучэр и его подружка, ФМирФ. Затея, обернувшаяся удачей… Данте…
Говорят, он знаменит своими любовными похождениями… Говорят, он азартен и уверен в себе… Говорят, он может все, ну, или многое, очень многое.
Эссильт, если это испытание, ниспосланное нам Старшими, я выдержу его, я пройду этот путь до конца. Ради тебя, во имя твое, ради воссоединения с тобой в конце пути...
Сегодня, когда мои пальцы сами взяли перо и на бумаге проступили древние руны, складывающиеся в слова, обращенные к тебе, я поняла, что развязка наступит со дня на день, и тогда…»
Рука, держащая перо, дрогнула, капля чернил сорвалась было с кончика, но замерла и опустилась на неровную поверхность листа новым символом.
«… все в наших руках, сестра…»
Тень отшатнулась, женская фигурка промелькнула в стеклах резных книжных шкафов. Пальцы, чуть тронутые загаром, обвили каменную чашу с трещинкой на боку, оторвали ее от поверхности стола. В глубине чаши тяжело колыхнулась жидкость, отражая темные провалы глаз на бледном лице. Затем взгляд, оторвавшись от темной мути, поднялся выше, устремился вперед, к полированной глади зеркала. Стеклянная глубь вспыхнула, отражая золото волос, заплетенных в свободную косу, кое-где обрезанных и витыми локонами обрамляющих худое, бледное лицо, со сверкающими льдисто-синими глазами. На фоне темно-синего платья, неброского, но элегантного, древняя чаша казалась еще грубее. Бледные губы на мгновение сжались, словно от тяжелой мысли. …
«… как думаешь, Эссильт, я сильно изменилась? Узнаешь ли ты меня, если мы… когда мы встретимся?»
Тонкие пальцы аккуратно поднесли лист, покрытый золотисто мерцающими рунами, к поверхности воды и подожгли его. Веселые язычки пламени наперегонки побежали по строчкам; тлеющие частицы бумаги медленно отрывались и, кружась, ложились на маслянисто блестящую жидкость. Отблески пламени на миг выхватили приглашение, лежащее на краю стола. Вода, наполняющая чашу, светлела с каждым мгновением, становясь совсем прозрачной.
«Наше будущее теперь — мокрая грязь на чужом окне, меняющая очертания по воле ветров и дождей. Будущего не существует, но не это главное. Главное, с чем следует смириться, что можно будет принять и простить, главное - это конец пути, если он означает начало нового. Мы будем вместе. Чего бы это ни стоило».
<<< Назад
Последний раз редактировалось Alex S.S.; 09.02.2010 в 18:53.
Причина: технические накладки с сервером хранения изображений
|