[ersh57]

Попробовал. Правда, у меня не горушка вышла, а скорее - шкатулочки, что одна в другую.

Скрытый текст - ЛЕШИЙ И ЧЕРТ:

ЛЕШИЙ И ЧЁРТ.

(почти правдивая история)

Подле деревни, на холмике, что у болота, росла яблоня. Старые сучья ее топорщились в стороны замшелыми корягами. Половина кроны давно посохла. Но старушка еще жила. В мае на ее ветвях высыпали хилые цветки. А осенью краснели в кроне яблоки. Кислые и мелкие. Зато душистые. И деревенские бабки с удовольствием сушили эту лесную мелочь, чтоб добавить зимой в компот, ребятишкам на радость.
Еще славилась эта яблоня своим дуплом. Уж больно здоровое было! В нем любили прятаться мальчишки, играли когда в войну. Вот и сейчас торчало из дупла явно что-то постороннее. Рыжее.
Так то же лапа лешего свесилась! Заснул бедолага под утро. Умотался. Полночи гонялся за давней своей врагиней – совой. А сейчас спал.
С ветки яблони упала здоровенная щетинистая гусеница. Угодила прямо на лапу и поползла по лохматой подошве. Пролетавшая по своим делам кукушка разглядела сие безобразие. Она опустилась на ветку. Примерилась как следует к нарушительнице. Потом ка-а-ак клюнет!
Вопль лешего разнесся по притихшему лесу.
- Кой чёрт! Чё, по другому и разбудить нельзя! – передние лапки лешего замелькали в безуспешной попытке схватить кукушку. Но он только из дупла вывалиться умудрился.
Птица же, ни капельки не испугавшись, взлетела на сухой сучок. И клюв уже приоткрыла, чтоб насмешливо отчитать нечистого ку-куканьем. Тут, за яблоней, в смородиновых зарослях, раздалось громкое «бум-м-м». Вроде грома далекого. Почти звонкий звук, но глуховатый. И дым клубком взметнуло.
Кукушка испуганно махнула крыльями и подалась от слишком шумного места подальше в лес.
Из дымного облака показалось нечто. Челюсть лешего медленно поехала вниз. Глаза попытались проверить на прочность глазницы и полезли из орбит, выпучиваясь на мордашке изумленными холмиками.
Нечто чихнуло, помахало лапками. То ли, чтобы остатки дыма разогнать, то ли, чтобы внимание лешего привлечь. Кто его, нечто это, разберет? Получилось и то, и другое.
Дым отстал, вроде. Любопытным лешевым глазам, высунувшимся из орбит на добрую половину, предстала махонькая черная фигурка. Две лапки, две ножки, головенка. На головенке обломанные рожки и рыльце, свиное почти, с пятачком. Сзади у фигурки обозначился длиннущий хвост. С раздвоенной кисточкой. Ножки козьими копытцами мелкими заканчивались.
- Ты хто? – хрипло выдохнул леший, до крайности удивленный внешностью незнакомца.
- А, а-а-а, а-а-апчхи! - тот чихнул только и замотал головой.
Леший обошел странное существо кругом. Существо продолжало чихать.
- Так! – леший прыгнул к незнакомцу и стукнул легонько его по плечу. Чих прекратился.
- Ты кто?
- Так сам же позвал!
- Кого позвал? Кто позвал? – не въезжал леший.
- Ты позвал, - существо еще раз чихнуло и прошлось лапкой по пятачку, - Меня.
- Никого я не звал. Чё врешь-то? Ща как дам! – леший раздражался все сильнее. Мало того, что подняли самым, что ни на есть, подлым образом, так еще и этот. Он что, надсмехается?
- А вот и звал! Ты что сказал? Минуту назад?
- А-а-а, э-э-э, а я помню?
- Ты меня позвал! – существо гордо вскинуло рожки и выпятило узкую грудь, - Так и позвал – Кой! И уточнил даже – чёрт, мол.
С последними словами изо рта чёрта вырвалось остатнее облачко дыма, и последовал очередной приступ чиханья.
Леший обошел черную чихающую фигуру еще раз. Глаза его, так и не вернувшиеся еще на место, тщательно рассматривали сверху донизу несуразное существо. До него начало доходить.
- Это я? Позвал? Тебя? – слова летели из разъезжающегося в неудержимой улыбке рта лешего, - Я? Тебя? Ой, не могу! Держите!
Леший хохотнул разок. Другой. И зашелся в таком приступе веселья, что аж повалился на землю. Он хохотал и бил лапой по пожухлым прошлогодним листьям, - Я! Ха-ха-ха! Тебя! Ха-ха-ха! Звал!
Так они и провели следующую минуту. Один чихал, тер кисточкой хвоста пятачок и опять чихал. Другой искренне веселился на земле.
Леший, наконец, поднялся и вытер выступившие слезы. Давно он не веселился так. Даже простил кукушке дурацкий способ будить. Если после такой побудки всегда бы происходило такое! Тогда и потерпеть можно. Весело же. Ух, весело!

Последний раз так же весело было лешему, когда браконьеров гоняли. Правда, дело еще прошлой осенью сталось.
Обнаружили тогда непотребство охотничье просто. Кто-то из браконьеров упомянул его, лешего. Засвербило тогда у лесной нечисти в носу крепенько. Дело тоже, как у чёрта нынешнего, до чиха дошло.
А сидели они тогда втроем на тулупе, на печке лесника. Сам Лексей Лексееич да друзья его закадычные, домовой и водяной. Резались в подкидного засаленными до полной нераспознаваемости картами. И только это он козырного туза из прикупа, тут-то чих его и застал. Чуть не кувырком он тогда с печи-то.
Эх и разъярился леший. Домового-то, помнится, что насмехаться вздумал начать, так за ноги с печи-то дернул! Аж вместе с тулупом полетело все. И карты по кухне врассыпную.
Лесник поначалу ругаться начал. Потом уж, узнав подоплеку дела-то, чуть ли не извинялся. Что браконьеры в лес пожаловали, того-то еще не знали, конечно. Но проверить неведомых гостей все-таки решили. Вдруг не так что? Собрались быстро. Даже вечный копуша Михайло Дмитрич, домовой стало быть, и тот поторопился.
Двинули к егерю все вчетвером. Впереди леший, за ним и остальные. Лешему что, он тропы лесные быстро вяжет. В полчаса добрались. Егеря ждать пришлось до вечера. На ночь глядя идти не захотели. У костра, что лесник разжег на заднем дворе, проболтали до полуночи. Интересно было.
Лесник с егерем всё вспоминали армейскую службу. Служили они в одном взводе. Потому и перебивали друг друга постоянно. То один скажет, что не так, мол, дело было, то другой. Вспоминали больше случаи веселые.
Один только раз про невеселое-то рассказали. Как друга они потеряли. По случайности глупой.
Да, если друзья гибнут – веселья мало, куда лучше - если появляются.
Придя к такому выводу, сидящие у костра помолчали малость. Потом домовой подпрыгивать начал и все ручонками за спину норовил. Это ему водяной лягушонку мелкую за шиворот. Еще по дороге к егерю. А та, возьми, да засни. У костра-то отогрелась сволота, что ли, и зашевелилась.
Хмарь у всех и разогнало. Развеселились. Один домовой ворчал.
А потом леший поделился парой-другой историй из длинной своей жизни. Водяной не отстал. Посидели, в общем, неплохо.
Поутру отправились, до рассвета. К месту, где кто-то лешего поминал, добирались с полчаса. Живо определились, что не по ягоды людишки шли. Хороший леший, а Лексей в плохих отродясь не числился, запах пороха за версту чует! Лес-то – не простой. Заказник здесь. Потому ясно – браконьеры пожаловали.
По следам шли еще с полчаса. Вышли на стоянку браконьерскую как раз к солнышку. Трое нарушителей вовсю собирались. Вот тогда-то нечисть и развернулась.
Леший все тропки браконьерам так попутал, что угодили они в самую, что ни на есть, болотину. А там уж и водяному работа нашлась. Всю амуницию браконьерскую в трясине утопил. С сапогами и штанами.
Эх и перепужались же гостюшки незваные! Верещали-то как! А как их из болотины-то, в одних трусах. Эх! Смеху-то, смеху было!
Как же веселилась тогда вся нечистая троица!

Леший улыбнулся на чихающего чёрта.
Потом, ка-а-ак крикнет тому в ухо. Чих от испуга пропал.
- Ты чего? А? – черт помотал головой. Звон от крика отдавался в его ушах, - Зачем криком-то?
- Чёрт ты значит. Как говоришь звать?
- Кой.
- И как же ты меня нашел?
- Просто. Ты меня зовешь, а я слышу вроде. Если с чувством зовешь, то чихать вот…
- Угу! Тем сильнее чих, чем выражениев, чувствов там, больше. У меня тоже так, – закивал леший, - А как ты добираешься?
Чёрт озадаченно почесал за ухом. Пожал плечами.
- Это… А чёрт его знает!
- Так ты и есть чёрт. Значит, должон знать! – настаивал леший.
Кой начал смущенно перебирать кисточку хвоста. Еще раз пожал плечами. Не привык он общаться. Не с кем ему было. Если с начальством – там не общение, а приказы одни. Потому и смущался, краснея рыльцем.
- Ну, это… Я же не взрослый еще. Мне всего-то полтыщи. Чертёнок я.
- А как все же? Ну, чувствуешь как, когда добираешься-то? Я, вот, не умею так-то споро.
- Это… Желаю, значит. Чтобы к тому, кто звал-то, - Кой развел руками, - Вот и все.
- А дальше чё?
- Это… Меня же не видят. Ты, вот, первый. Это… Пакости всякие там творим.
- Это и мы умеем. Любим, значит, пакости-то! А какие ты творить могёшь?
- Когда какие.
- Слушай, Кой. Не ты ли у Матрены нашей был, а? Она тут чертыхалась намедни.
- Это… Я, - вздохнул чертенок, - Я ейный ухват уронил. Прям на ногу. А она других чертей звать.
Он любил пакостить по мелкому. Но признаваться в собственных пакостях приходилось в первый раз. И было это, ну, неправильно, что ли. Неприятно как-то.
- И много вас там было?
- Это… С дюжину. Может меньше…
- То-то изба ёйная такая, на раскоряку, теперича! Молодец! Хвалю! – с чувством ободрил нового знакомца леший, - Давно ей надо было устроить чё-нито. Всё достает всех, ругает. Поверишь – житья от нее нет! И кота ейного! Слушай, а давай дружить, а?
- Я это… Не против, - заметно оживился чертёнок, - У меня, это, не было друзей-то.
- Теперь будут! Нас тут много - нечисти. Кой, вот скажи. Как друг – другу, - леший хитро прищурил глаз. В его непоседливой головенке явно зрела какая-то новая пакость, -Это ты в любое место могёшь с дымом-то?
- Нет. Не в любое, - чёрт погрустнел как-то, - Только поминают если. Да и то, где эти, ангелы, есть, то нам туды дорога заказана. И появятся как, то тоже...
Леший почти огорчился, что задумываемая, в отношении домового, проделка состоятся не сможет. Но потом просиял. Его посетила новая мысль, - Айда со мной! С другими знакомиться.
И пока отходили они в обнимку от яблони, слышался его голосишко восхищенный.
- Ты, Кой, ну, прям, как мы! Мы тожить с чистыми не знамся! Нечисть – она и есть нечисть. Ты ведь нечисть, да? Как наш Мироныч говорит – нечисть звучит гордо! А-а-а, ты Мироныча то и не знаешь. Лесник это местный, друг мой первейший. Бывало, обнимет он меня…
Цокот чёртовых копытец и лешевы восклицания скоро растворились в тишине леса.

Лесник с домовым чинили крышу. Когда увидали парочку, что приближалась к дому, то чуть с этой крыши не навернулись.
И, на земле уже, лесник начал ругать лешего почем зря.
- На кой дьявол, ты, Лексей Лексеич, этого чёрта к нам приволо…
За сараем знакомо бумкнуло. К небу потянулся здоровенный клуб дыма.

История повторялась…