Марек, тем временем рассматривавший повреждённую руку Риты, бросил взгляд на их спасителя и сказал:
— Спасибо тебе. Вовремя успел, ещё чуть-чуть и не видать их нам больше. А ты чьих будешь?
— Навуходоносор, твою ж мать...— только и смог сказать Олег.
— А я таки сбежал, не без твоей помощи, конечно. Сувенирчик, вот, в Городе прихватил, — улыбаясь как сытый кот, белорус стянул с лохматой головы красную шапку с нелепым помпоном, — Нравится?
— Ты тот привязанный из Города! — узнала бородача Рита и уставилась на Олега, — Ты помог ему бежать?
— Да, — ответил он, — И даже терзался муками совести по этому поводу, но теперь перестал. Как рука?
— Очень больно, — поморщилась девушка.
— Ничего. Шину наложим, скоро будешь как новенькая. — сказал Марек, — Спасибо тебе…
— Навуходоносор.
— Это ж Вавилонский царь!
— Не царь он. Белорус. Мамка у него шутить любила, — ответил за Навуходоносора Олег.
— Ладно, — сказал Марек, — пойдёмте внутрь. Прихватите дров, а то костёр небось совсем погас, а я палок для шины поищу.
Кайл собрал рассыпавшийся хворост, а Олег с Навуходоносором вытащили из заначки егеря несколько поленьев. Придерживая Риту за здоровую руку, Марек вошёл в землянку, а следом за ним и остальные. Вскоре затрещал огонь. Девушка сняла толстую тёплую куртку, под которой обнаружилась линялая футболка с непонятным мультяшным зверем. Марек начал накладывать ей шину. Рита поморщилась от боли и попробовала улыбнуться:
— Спасибо вам. Вы и правда очень вовремя подоспели.
— Я минут двадцать там стоял, пока вот этот шериф, — он указал на Олега, — пытался изображать ковбойскую перестрелку. Ждал, когда мистики поближе подойдут.
— Мистики? Ай! — Рита снова сморщилась, когда егерь стал затягивать повязку.
— Ага. Они сами так себя называют. — ответил Навуходоносор, — Эти ребята частенько к нам наведываются. Вы ведь уже поняли из какого я лагеря? — белорус широко улыбнулся, сверкнув зияющими дырами между уцелевшими зубами. — Некоторые из них даже говорить могут. Те, которые не прошли ритуал запечатывания нечестивого рта льдом. Так они к нам захаживают, как проповедники в Город, и зовут к себе, ну и рассказывают всякое.
Навуходоносор встал, принял театральную позу и начал вещать зловещим замогильным голосом:
— Мы все спали до сего момента! Настоящий мир таков, каким мы видим его сейчас. Он жесток, холоден и не подчиняется законам логики. Чтобы выжить, мы должны служить нашим ледяным хозяевам, и отдавать им самых недостойных. Лёд примет их! Лёд примет всех! — белорус сделал паузу, — Бу!
Рита и Кайл рассмеялись от неожиданности, впрочем, не особо весело — воспоминания о встрече с так называемыми мистиками были ещё слишком свежи.
— Ну или что-то вроде того. На самом деле, я плохо помню, что за чушь они несли. Зато два курса театрального дают о себе знать. И, кстати, я к тебе, Олежка, не прекрасных девиц из плена спешил спасать. — он подмигнул улыбающейся Рите, — А кое о чём предупредить хотел. — Навуходоносор сделался серьёзным, — Не ходите в ближайшие пару дней в Город. Ни при каких обстоятельствах.
— С чего бы это? — поинтересовался Марек, — Нам завтра, как раз туда и надо.
— Сегодня или завтра кипеш большой будет в Городе. А во время этого самого кипеша, кто-то из местных откроет ворота нашим. Всей толпе. А лагерь подонков-то большой.
— А как же лесорубы? — с надеждой спросила Рита.
— Уже позаботились, — покачал головой белорус, — Небольшой отряд наших должен их отвлечь и увести за собой как можно дальше от Города. Я мало что знаю. Они мне больше не верят: история моего чудесного спасения из плена показалась им неправдоподобной. Считают, что я мог переметнуться. Хорошо хоть на ёлке вздёрнуть не успели.
— Надо их предупредить. — Марек встал, — Я найду Берта.
— Деда, постой, — сказала Рита, — мы все пойдём. Ты же сам сказал, что по одиночке никуда больше не ходим.