[Ксяша Пенская]

3114 знаков

Скрытый текст - глава 4, часть 2:

Они двинулись на север в сторону леса. Егерь и Олег шустро волокли сани, а ещё не совсем оклемавшийся Кайл бежал рядом с ними, стараясь не отставать. Чёрные разбухшие тучи становились все ближе и ближе. У Олега складывалось впечатление, что они находятся в большом мыльном пузыре, который вот-вот лопнет под натиском неумолимых чёрных волн.
— Так что это такие за тени? И что нам с ними надо делать? — спросил он.
— Мы будем их убивать? И защищать детей в Приюте? — поинтересовался Кайл.
Марек строго посмотрел на мальчика, затем громко расхохотался:
— Ну ты-то у нас наубиваешь! Еле на ногах стоишь, убивец! — затем добавил серьёзным тоном, — Да хрен разберёт, можно их убить или нет. Наша задача всю эту шоблу из Приюта на улицу выгнать, кострами обложить, да отгонять от них всех тварей, пока темнота не рассосётся. Ритка приведёт Берта с его бригадой лесорубов. Ребята в такие дни всегда помогают Приют оборонять. Так что костры сегодня будут до неба!
— А Город? — спросил Олег.
— А насрать Городу на всех, — отрезал Марек, — как и Храму. Они и своих-то в Приют помирать отправляют. Вот в Храме патриарх, помнится, староват стал, а ты Олег ещё не знаешь, как они там на своих патриархов молятся! Так вот. Стар он стал. А остальным-то жить охота, как бы они нам всем ни втирали, что мы уже давно на том свете и судного дня все ждём, — Марек остановился, чтобы дать Олегу перевести дух, затем продолжил, — Так и выгнали они его. С почётом, конечно же, да только кому он этот почёт нужен, когда тебя взашей за ненадобностью гонят? Вот только недалеко, он помнится мне ушёл. У пещерных сектантов на храмовых зуб большой, они заплутавших одиноких святош ловят за милую душу.
— Кругом забота и взаимопонимание, — прокомментировал запыхавшийся Олег.
— Курильщик? — спросил Марек.
— Есть немного.
— То-то я смотрю, ни разу ты не спортивный, — усмехнулся егерь, — Да я впрочем тоже, просто в лесах ко всякому привык, да закалился. Почти пришли. Кайл, ты там жив?
— Да, сэр, со мной всё в порядке, — ответил мальчик.
Меж деревьев проглядывало бетонное четырёхэтажное здание с большими квадратными оконными проёмами, которые были будто наспех заколочены досками. Местами сквозь крупные щели пробивался свет. Здание не было отягощено хоть какими-нибудь архитектурными излишествами и своей формой напоминало обычную бетонную коробку. «Как старая советская постройка», — подумал Олег и с тоской вспомнил, что на пустыре недалеко от его дома стояло похожее. Это был заброшенный долгострой, который возвышался над зарослями репейника ещё с бородатых советских времён. То ли больница, то ли роддом. Начали его строить, когда Олега не было и в помине. А когда тот доучился в школе и стал поступать в институт, никто уже толком и не помнил, зачем и кому вообще было нужно это здание. Так и стояло оно на пустыре — серое, громоздкое, с тёмными провалами окон и осыпающейся бетонной крошкой. Впрочем, по вечерам оно наполнялось своей особой жизнью: на холодных полах разводились костры, кто-то доставал гитару и затягивал всем до боли знакомое «всё идёт по плану», ему подпевал хор весёлых нетрезвых голосов и повсюду звучал женский смех. Олег улыбнулся своим воспоминаниям. Почти все вечера его институтской поры прошли там, в обнимку с гитарой, полторашкой пива и какой-нибудь Светой или Валей. И обязательно под громкие песни «Алисы» или «Пилота».
Приют на который Олег смотрел с налётом ностальгии, а Кайл со всеми оттенками ужаса, был тусклой мёртвой копией того здания из юности, в котором по ночам звучала музыка. Он был нем и будто всеми покинут, а те огоньки, которым удавалось пробиться сквозь заколоченные окна, казалось вот-вот угаснут насовсем. Сюда действительно приходили умирать, и Олега передёрнуло от этого ощущения.