[Таира]

Круговая порука, группа 7

Рассказ не понравился. Причем, к форме претензий нет. Язык и стиль на уровне, художественные образы красочны, чувствуется, что автор – далеко не первоклассник в школе литературного мастерства.
Но идейно-художественная часть по меньшей мере удивила.

Я не отношу себя к поклонникам сюрреализма. Считаю, что сюрреализм – удобная ширма для оправдания недовольства жизнью и окружающей действительностью, для смакования той гадости, что скрывается в человеке и в природе, для цинизма и распущенности.
Тем не менее, в книгах Маркеса или, к примеру, Мураками видится мне нечто другое. При исследовании истоков индивидуализма у Маркеса – затаенная доброта и огромное сочувствие к человеку, у Мураками – печаль о нем. Но уж никак не пренебрежение и, тем более, презрение к нему, потерянному среди своих страхов и комплексов.

В рассказе «Колокольчики» я, к сожалению, в первую очередь увидела именно это. Да простит меня автор, что так увиделось. Но поскольку жанр ориентирован на интерпретацию, то позволю себе собственное толкование.

Вот герой едет на похороны собственной матери.

– …просим провожающих освободить вагоны.
Забавно – я провожающий, а еду. Мать провожать еду, в последний путь.

Здесь, наверное, нужно посмеяться. Ну да, черный юмор жанром одобрен. Только все же основное слово в данном сочетании –«юмор», когда хочется улыбнуться вопреки ситуации, даже если это противоречит моральным установкам. Но здесь улыбаться не хочется. Совершенно. Хочется пожалеть их всех сразу: и несчастную презренную мать, и неприкаянного ее блудного сына. На мой взгляд, цинизм и юмор несовместимы.

Сюрреализм предоставляет свободу от контроля разума, да пусть его. Ничего не имею против. Обращение к подсознанию необходимо, и именно затем, чтобы выявить в человеке звериное его начало. Но для чего? Чтобы отпустить его на волю? Или все же, чтобы трансформировать его в человеческое?
Свобода от моральных установок тоже является характеристикой жанра, но в лучших произведениях сюрреалистов такая свобода декларирована чисто на внешнем плане, внутренне же авторы всегда верны гуманистической традиции.

Герой же порочен и внутри. Человек он как будто действительно свободный. Свободен от родственного долга и человеческих чувств. У него есть друзья? Да еще и классные парни? Верится с трудом. При такой-то человеческой глухоте?
Он не живет работой и не боится, что ее потеряет. Он думает, что свободен от жизни и свободен от Бога. Да вот только так ему представляется. А сам он изо всех сил цепляется за этого Бога своими претензиями, обвинениями и даже ненавистью. Цепляется, как человек зависимый, потому что слаб и ничего из себя сам не представляет. Сцена в поезде рисует его настоящим рохлей, но он такой и есть. Хотя и видится себе бунтарем.
Ну не вызывает такой герой никаких положительных чувств! Хоть бы чем-то зацепил он мою читательскую симпатию!

Вот образ Бога с клоунским реквизитом получился ярким. И подкупающим. Бог, спасающий от грехов. Бог, играющий «Кампанеллу», чтобы напомнить об уникальности человеческого гения и о великой силе искусства. Бог вне логики и сомнений. Считающий, что человек достоин большего, чем быть просто звеном вселенской цепочки. Последнее напутствие впечатляет:

– Вали живо! Думаешь, ты один у меня такой?! У меня очередь! И не смей думать, что я ни хрена не делаю, понял?!

Это просто полная реабилитация того, кого вначале объявили подлецом. И Богу действительно приходится спасать всех подряд, не задумываясь о том, насколько спасаемый заслуживает таких трудов.
Разумеется, действует Бог не из рассказа по-иному. И помогает в первую очередь не «правильным», а любящим, поскольку «Бог – есть любовь». Только помощь по-разному выглядит. Умному – слово, дураку – палка.
То, что герой такой «палки» не получил, и делает произошедшее в рассказе для меня неубедительным. Бог есть любовь, а вовсе не жизнь, которую так пламенно превозносит рассказ.

Это всё Природа, она же Дьявол, и верные слуги её! Хаотичная, бездушная стихия, которой абсолютно начхать, есть ли планета Земля, цела ли на ней жизнь. Законы природы просты, в них нет места морали и жалости: сильный – живи, хоть ты трижды подлец, слабый – умри, какой бы честной жизнью не жил!

А ведь нетрудно поверить, что герой действительно живет честной жизнью. Он совершенно честен, когда провозглашает свободу от всех обязательств. Только что Богу от такой честности, если человек отказался от любви! А это значит, поселил в себе Дьявола. Сам себя сделал слабым, никчемным и ненужным. И получается, сам нарушил законы Природы, забыв о том, что он – часть ее, а не что-то ей противоположное.
Но это уже вопрос мировоззрений и, скорее всего, рассказу не поможет. Что могло бы помочь, на мой взгляд, это наделить героя большей человечностью. При внешней распущенности – какую-то наивную теплоту внутри.

Гуля и Ира потешают мало. Точнее, понятно, что имена выбраны для забавы, принесенной в жертву логике. Когда Василий объясняет значение имен, наглядно просматривается несоответствие этих имен заложенным символам. Вместо Гули прямо-таки просится Acedia. Уныние так и льется из атмосферы, топит страшнее моря, кишащего медузами. Депрессивность, пожалуй, основная характеристика героя, куда более выраженная, чем гнев.

Бог помог в финале герою выбраться из всех передряг, выпнул из них под зад босой пяткой. И герой обещает, что все теперь будет по-другому. Если бы что-то произошло внутри него, я бы поверила в преображение. Но у меня устойчивое впечатление, что Бог и «Кампанелла» остались, как и существовали, за пределами героя. И ничего с этим впечатлением не могу поделать.