[Йон-йон]

Роковая порука

Страшная воля статистического бога будет вам явлена.

*пыточная камера. К деревянному стулу привязан Автор. Рядом стоит Инквизитор Йон. В правом углу камеры – стол, стул и молчаливый писарь на стуле. В правом углу камеры – палач и розги в ведре с водой. Что? Да, они все в правом углу.*

ЙОН *миролюбиво улыбается*: Я не дурак, я всё вижу, мне по должности положено. Один из вас курить давно бросил, а другой курил. Значит, вас двое. Причем рассказ начал один, а закончил рассказ - другой, двойник первого.

АВТОР *тоже начинает робко улыбаться*: Да! Я этого и не скрывал! Я столько подсказок разбросал, там про сигареты много-много раз написано, я их подсовывал и подсовывал…

ЙОН*делает каменное лицо*: Зря. Я не курю.

АВТОР *медленно бледнея* Но… всё ведь в порядке, да?

ЙОН: Нет, не в порядке. Совсем не в порядке. Когда вы поменялись со своим двойником? Отвечать! Палач! Розги!


Первая главная беда рассказа в том, что старательно расставленные автором акценты показывают абсолютно отвлеченные, ненужные вещи, такие как, например, круговращение мира, круговой обход двойника вокруг машины, дрожание рук-ног в такт движениям двойника… Автор говорит, что, де, тщательно все выверил. Отчасти это так: главный герой «крутится» между двух проблем, своей изменой и удивительной встречей со своим двойником. А жена главного героя «крутится» между собой молоденькой и собой теперешней, страдающей и обманутой. Причем «крутит» их какая-то «вражья сила»… Хотя тоже вопрос, ведь с одной стороны, автор прямым текстом показывает, что сила нехорошая, готовая толкнуть на убийство, а с другой стороны этому убийству сама же и препятствует. Автор хотел сделать хитро, разветвил коридоры повествования, но «крестиков мелом не наставил», сделал всё запутанно, и поэтому все понаделанные автором акценты в конце концов просто повисли в воздухе. Акценты не привели ни к какому определенному ходу мыслей, ни к каким выводам. Казалось бы, чего проще идея: поменять двойников так, чтобы тот, второй, оказался верным и не бегал по плохим бабам. Но нет! Автор зачем-то сделал и того, другого, тем же изменником! Чем тогда двойники отличаются, кроме того, что один курит, а другой нет?! Одним словом, линия главного героя провалена вчистую! Розги!

Вернемся ко второму главному персонажу, к жене главного героя. Про нее выдано еще большее (по количеству невнятностей и глубокомысленных тычков в никуда) акцентов. Но кто она такая вообще? Женщина-в-душе-мечтающая-о-девичестве? об утраченной юности? Если так, то одного платья мало – женщина не нищенка, для подачи ее душевного облика надо нечто большее, чем одно платье. А зачем была речь о сыне Сереже? Зачем надо его видеть взрослым – для пристыдить главного героя? Линия сына – это просто какой-то легкий туман на горизонте восприятия… Переходя к следующему, после Сережи, персонажу второго плана, к «другу Паше». Нафига здесь вообще дргу Паша?! Розги! Все видится так, что Сережа нужен, чтобы «упал Сережин водяной пистолет», а друг Паша нужен, чтобы «позвонил Паша и что-то спросил»? Этакие дворецкие на театре, персонажи одной фразы. Читатель напрасно ждет хоть какого-то перевертыша, что Паша станет Сережей, или Игорь Пашей, или Паша Машей… нет, стоп, Маши не было.

Весь рассказ – одно сплошное «зачем». Чтобы понять главную идею рассказа, надо прорываться через рассказ. Рассказ мешает – большинством фраз! – понять самого себя, а это, конечно, никуда не годится.

Вторая беда рассказа – добившая его окончательно – это слюняво-слащавое изложение, изобилующее уменьшительными. От этого сводит челюсти.

Но есть и действительно хорошее. Хорошее то, что автор очень хотел достоверно передать чувства персонажей, делал упор на психо-эмоциональную составляющую (классически взяв довольно простую житейскую ситуацию, без космологических космолетов и динамичного мордобоя). В рассказе нет мира, нет фона, герои «играют» в простейших декорациях. Задача поставлена сложная. Человек – это всегда самое сложное. Так что за одно это – автору уважение.