[Ernest_Kabardinov]

Прочитал. Ну, что могу сказать.

"Она стояла у странной, похожей на каплю машины. Высокая, тонкая."
Извиняюсь, но очень сильно напомнило один фрагмент из Аверченко:
"Антон Павлович со вздохом взял пожелтевшую, растрепанную, видавшую виды рукопись и развернул ее.
— Она у вас… гм… не обработана.
— Как не обработана? Врешь, брат, до последней запятой обработана!
— Да вот тут… первая же фраза: «к высокому гроту подъехал мужчина, который зиял темным загадочным отверстием»… Кто зиял?
— Конечно, грот. Всякий по смыслу догадается. А я уже вижу, брат, что ты подкапываешься. Нехорошо, Антоша… Неискренно!"

"Кроме этой девушки у нее никого нет."
Настаться пра-пра-пра-правнучка. Шестое поколение. Может быть, конечно, что все в роду Марии оставляли только по одному наследнику, да и мир, который будет показан дальше, не самый стабильный, но все равно этот момент заставляет задуматься. А родителей у Настасьи нет, что ли? Она же молодая. Нет, не спорю, родителей у неё уже может не быть, но все равно это достаточно сильное допущение.

"После "возвращения" прошлое осталось там, в ледяном дыме креозота"
Если честно, применение креозота сомнительно, особенно в криогенике. Креозотом хорошо пропитывать деревянные шпалы - после этого их всякая гниль не берет. Специально проверил статью в Википедии - в медицинских целях креозот еще используют как антисептик, но там же сказано, что креозот - очень вредная вещь. Если героиня заморожена и выдерживается при минусовых температурах, то и различные болезнетворные бактерии тоже не могут жить и развиваться.

"Мария смущенно топталась на месте, нервно теребя рукав больничного халата."
Халат - это все-таки униформа врачей. Хотя это замечание ерундовое, признаю.

"За день до того, как она впала в беспамятство, бездушные звери взорвали Онкоцентр."
Зачем террористам взрывать онкоцентр? Задача террористов - страх. Каждый из нас ездит в метро, поэтому взрыв в метро будет страшен всем. А онкоцентр - это слишком специфическое учреждение.

"Зачарованная панорамой прозрачного купола, накрывающего цветущий среди снегов оазис, Мария на мгновение перестала дышать."
А зачем делать оазис в Антарктиде? Ведь полеты - это очень простая вещь, как оказывается. То есть Антарктида может привлекать именно льдами и пингвинами. Это все равно, что лететь за образцами готики в Петербург - без сомнения, под готику в этом городе сделано несколько зданий, но Петербург знаменит не этим.

"- Что такое РССС? - Милочка, - Грег поддался вперед, - Российский Союз Содружеств Стран."
Неплохо придумано. Но все-таки это больше американская черта - выдумывать красивые акронимы. Если бы наши выдумывали сокращение, они бы не стали дублировать одно понятие двумя словами - "союз" и "содружество". Вот Российский Союз Стран выглядит логичнее.

"На миг глаза заволокла густая черная пелена, и тут же плотный мрак рассеялся, вернув перепуганное сознание в знакомую Марии комнату."
А, так это была виртуальная реальность. А как они тогда собирались есть в польской глубинке?

Теперь по общим положениям.

Идея? Идея хорошая, мне понравилась. Вот реализация понравилась меньше.

Диалоги? Некоторые неплохи, живые. Но когда Грег начал выспрашивать Марию, меня, если честно, от официоза передернуло. "Время разлада и депрессий", "время страха и недоверия" - еще немного, и он бы спросил про "обезумевших уолл-стритовских факельщиков, разжигающих новый пожар мировой войны" (реальный оборот из одной советской книги). Вот если бы Грег спросил "А правда, что в ваше время мобиль мог сбить человека и скрыться с места преступления?" - я бы ему больше поверил. Это все-таки бытовая зарисовка, а от гостьи из прошлого ждут в первую очередь бытовых подробностей, так как внутренняя и внешняя политика и так хорошо задокументирована. И Грес, и Настасья и так знают из учебников истории, какое было время, поэтому быт их будет интересовать прежде всего. Или вот:
"- А что такое раскладушка?
- На ней спят…"
Вопрос все-таки о том, что такое раскладушка, а не то, что с ней делают. Диалог
"- А что такое раскладушка?
- Раскладная кровать. Или у вас и кроватей теперь нет?"
как-то правдоподобнее, как мне кажется.


Что касается мира. Мир хорош. Но все-таки в нем слишком много фантазий, отталкивающихся от некоторых не самых лучших нынешних российских особенностей. Европа - наша (причем так, что Польша оказалась провинцией), лучшие мобили - наши, наша страна - самая лучшая. Если бы не концовка, напоминающая нам, что есть и другие стороны, гораздо менее приглядные - я бы решил, что автор решил сконструировать патриотичный мирок для эскапизма.

Впрочем, это моя единственная претензия к миру, сам он выписан достаточно правдоподобно, красиво. Ну и учтено, что за красивым фасадом всегда находится нечто не столь красивое. Хотя я бы от жизни в таком не отказался бы, даже если бы пришлось пожертвовать тридцать процентов органов.


Язык хороший, читал бы и дальше. Стиль мне по нраву, выдержан баланс между описаниями и действиями персонажей.

Герои? Нормальные герои, они сделаны живыми. В переживания Марии, оказавшейся в незнакомом мире, я охотно верю. То же могу сказать относительно Настасьи. Очень хорошо показано её, пусть и небольшое, но развитие - от человека, расценивающего Марию как обузу, до более-менее близкой подруги. Сцена с пустой комнатой - отличное раскрытие обоих персонажей. Грег как персонаж - эпизодичен, но тоже оставляет некоторую картинку накачанного парня, наслаждающегося жизнью.

Но у меня есть еще одна претензия, и она главная.

Мария - человек из заморозки. Она попала в дивный новый мир. И она сейчас должна быть подобна губке, впитывающей все новое. И весь рассказ она впитывала, впитывала и впитывала, и это было правдоподобно. Но когда в конце комиссар протягивает ей документ для подписи, а она его даже не читает - тут у меня очень большое недоверие. Человек, который попал в неизвестную обстановку, исследует вообще все, он даже рекламку "Космо-шаверма от нано-Ашота" зачитал бы до дыр, потому что ему интересно - а что же это за космо-шаверма? А тут - полнейшая незаинтересованность в документах. Вот в этот момент я не верю.

В целом - рассказ нормальный. Ошибки, как мне кажется, есть, но они исправимы.