[Reistlin]

Вернёмся к отзывам Александра Тишинина. Итак, вот полный список:

Казанкина «Пустые страницы»

Хороший рассказ. Но в нем есть несколько изъянов, почему он и оказался на втором месте. Что до сюжета, то я бы советовал более четко выписать момент перехода героя в прошлое. Не хочу подсказывать автору, но само действо должно быть чем-то обусловлено. И второе. Нужно как можно внимательнее просмотреть все, что касается прошлого. Слова «пульпа» в лексиконе семидесятых не было и никто не стал бы печать роман под названием «Осип Швах и ограбление по-микеланджеловски» никто печатать не стал бы. Тут скорее нужно играть на чем-то коммунистическо-настальгическом. Да и главному герою ближе были бы приключения какого-нибудь новоявленного Штирлица.


Глокта - Саван саванту

Милый рассказ и автор демонстрирует эрудицию, но… где поэтичность? Подобный рассказ требует стилистической поэтики, а ее нет. Да и окончание слишком предсказуемое.
Относительно языка. Автор явно перечитал плохих переводов. «Задумчиво поднять глаза» можно в английском тексте, в русском «Задумчиво поднял взгляд». Кроме того в тексте очень много абстрактных не притянутых ни к чему фраз. Автор строит рассказ по принципу литературы «зрительного нерва», только картинка, которую он рисует абстрактна. «Порожденная простыми звуками скрипучего снега, короткая фраза, произносимая на многих языках, становилась все выпуклее, осязаемее. И в какой-то момент оказалась настолько сложной, что зажила самостоятельной жизнью, обрела новые свойства. Она была похожа на многоцветный трепещущий цветок в пространстве человеческих наречий. Фрактальный цветок: каждый лепесток подобен всему цветку как целому, точно также как отдельный перевод слова подобен всем другим». Я не против подобного, но если это работает на рассказ и имеет смысл. К тому же вдумайтесь в смысл последней «красивой» фразы. «Фрактальный цветок: каждый лепесток подобен всему цветку как целому», то есть мы имеем цветок каждый лепесток которого тоже цветок. Тогда почему автор называет их лепестками? «Красиво поехали, красиво уехали… и фразы красивы и многозначительны ради красоты и многозначительности», — слова не мои, но сюда подходят. Можно писать о ментальном движении в духе Пелевина, только надо понимать, что пишешь, видеть перед собой безумную, абстрактную картинку и уметь точно ее описать.
«…немедленно взвился директор, как будто Соньо поднял на него, по меньшей мере, Миллеровский словарь…» Это не каком языке? Не на русском точно… А ведь подобный рассказ требует поэтики. Можно было бы вообще устроить столкновение лирической и материальной стилистик. Но это если без стилистических ошибок.
И еще правдоподобность повествования. Столкновение реальности с волшебным, понимаю, но если автор может вольготно трактовать неведомые читателю факты, то очевидные вещи должны выглядеть более–менее правдоподобно. Шестьсот страниц перевода за неделю. Сто страниц в день! Нереально, даже если вы печатаете вслепую.

Андрей Зимний «Конь без всадника»

Во первых тема: не люблю Мэрсидес Лэки, Мэган Линхольм, позднюю Нортон и иже с ними девичник. Однако подобные повествования имеют свою собственную логику. Здесь же возникает ощущение, что читаешь плохой перевод. Все дело в том, что подобные авторы (англоязычные) пишут некими штампованными образами, которые значимы для англо-американских читателей. Но так как наши «умные» издатели да и часть сдвинутого фэндома требует точный перевод, то получаются странные книги, которые не то что читать, невозможно… порой из-за близкого к оригиналу перевода просто невозможно понять кто? Куда? Зачем? А когда действо переходит в ментальную плоскость, то текст и вовсе превращается в неких набор фраз, смысл которых то и делом ускользает от понимания читателя. Вот одно из таких произведений мне этот рассказ и напомнил. Вроде вот-вот должно что-то произойти, но оно не происходит и все события рассказа размыты. Все время ждешь чего-то, только это что-то никак не происходит. Все неопределенно и туманно. Да и детали, с помощью которых автор пытается создать у читателя определенное настроение жидкие, расплывчатые. И страха нет, и надрыва нет. Автор стал придумывать себе некий мир, некую историю, только не стал ее додумывать и «проиграл» для читателя только те куски, которое ему нравились, а все остальное…


Копатель «Милые камни»

Красивая картинка, но всего лишь картинка. Герой не вызывающий симпатии. Вялое действо. Не хватает души, чувств, некоего сокрытого, внутреннего «ци», надрыва. Такие рассказы могут играть или сюжетом, но его как такового нет, а по образности на Грина не тянет, или поэткой, но с последней у автора плохо. А ведь Херсонес место романтичное, только автор или плохо знает его, или… Вымученное повествование.

La Muerte - Йени и царь страны мёртвых

Забавный рассказ, нечто среднее между творчеством Танит Ли и Амоса Тутолой. Но… До африканизированной фантастики не дотягивает. Нет типичных образов, которые можно описывать вскользь ибо «каждый их знает». Скажите «избушка на курьих ножках», любой отлично ее представит. Здесь же автор пытается (думаю подсознательно) действовать подобными стереотипами, но они не угадываются (даже если они есть, я их не увидел, не настолько продвинут в африканской литературе, да и большая часть наших читателей тоже), отчего возникает недостаточность видеоряда текста. Этот недостаток можно вполне компенсировать методом Танит Ли. Кстати, подобный прием очень распространен в западной фантастике (Джессика Соломонсон, Чарльз Саундерс, Сюзана Шварц). Танит Ли компенсирует неизвестные читателю стереотипы поэтикой текста. Тогда на «глазной нерв» начинает работать и прилагательное, и глагол. Это почти стихи в прозе. Конечно не нужно уходить в другую крайность — «олуненные аллеи» Северянина. Кстати относительно структуры текста можно посмотреть или «Защиту Лужина» Набокова, или первые главы «Ибикуса» Толстого.
История требует поэтики и тогда она заиграет.
Кроме того автору нужно следить за «логикой текста» — типичная ошибка начинающих авторов. Возьмем фразу:
«Йени плела корзину, когда к ней вновь пришли на поклон люди из деревни. Не за плетением, женщина увидела это по глазам…»
Во втором предложении автор хочет сказать, что люди пришли «не за плетением», то есть не за корзинами, которые плела героиня. А пишет о том, что женщина видимо отвлеклась и занимаясь не плетением, а чем-то иным, увидела что-то… Третье предложение «Через тростниковый мосток люди перешли так, будто под их ногами текла Ануахэ, остановились, не подходя к хижине». То же самое. Читатель перевалив слово Ануахэ, натыкается на глагол и начинает метаться пытаясь понять, кто остановился. Они возвращаются назад по тексту… В итоге: сбой ритмики повествования. Мой вариант: «Пройдя по мостку из тростника, будто под их ногами не ручеек, а Ануахэ, люди остановились, не подходя к хижине».
«Они молчали, пока одна женщина, прижав руки к груди, не выкрикнула с отчаяньем…» Еще одна не слишком удачная фраза. Люди пришли к женщине, плетущей корзины. До этой фразы мы имеем два цельных образа: люди и Йени (женщина). И кто же тогда «одна женщина» из третьего абзаца она из толпы или Йени. Естественно после секундного размышления читатель понимает: из людей, но… еще один затык при чтении. Понравиться ли читателю рассказ с затыками?
Но все это уже работа редактора…


Дельфин «Гомельский крысовод»

Хороший добротный рассказ. Простой язык соответствует повествованию. Можно чуть подчистить, но это почти у любого автора. Большой плюс — неожиданное время повествования, хорошо в нужной пропорции прописаны реалии. Только подозреваю что подпоручик поднимая народ в атаку говорит несколько… острее. А в целом прочитал с удовольствием. Если бы наткнулся на этот рассказ на страницах «WeirdTales» ничуть не удивился бы.