[Татьяна Россоньери]

А у нас вечер - и подоспел новый отзыв!

"ТЛЕЮЩИЕ УГЛИ"

Рассказ оставляет противоречивое впечатление. В одно лицо тут не разобрать как следует. А потому...

Судья:
- Итак, мы открываем заседание по делу о «Тлеющих углях». Что имеют сказать противоборствующие стороны?
Адвокат:
- Ваша честь, хочу нарушить обычную процедуру и выступить первым, хоть это обычно и прерогатива обвинения. Посмотрите на самое начало рассказа. Здесь и туман, цепляющийся за ветки, и пыль, и вонь, и рассветные сумерки. Сразу подается полная картина. Автор владеет словом, умея описывать красивыми лаконичными фразами – вполне в духе классической японской культуры.
Прокурор:
- Красиво, конечно, но все эти сиродзуми и кадами – это вам не кимоно, которые все знают. Без всяких сносок. И что читателю делать?
Адвокат:
- После сиродзуми сразу есть про белый уголь, в следующем предложении. А кадами... Из контекста однозначно понятно, что это те самые духи с дерева.
Судья:
- Однозначно? Хм...
Прокурор:
- Да, духи! Я бы хотел обратить ваше внимание. Они уже испарялись, когда герой сжигал древесину. А потом снова горели в топках. Так они испарились или нет? Не слишком ли они, хм, многоразовые?
Адвокат:
- Горели их тела, ставшие лучшим белым углем. И впитавшие в себя ненависть. Там есть, что они попались в ловушку.
Прокурор:
- Ненависть – субстанция духовная. Так что уж или мёртвые тела ранее испарившихся душ сгорали, или они плохо испарились.
Судья:
- Момент не слишком ясный. Возможно, испарились не все. В любом случае оставим этот вопрос. В конце концов, здесь имеет место художественный образ ненависти, порождаемой убийством.
Прокурор:
- Да, Ваша честь. Но если бы это была единственная неясность! Возьмем самого героя. Вполне очевидно, что он проклят, и проклятие толкает его рубить священные деревья. Но почему именно деревья? Ведь из фрагмента воспоминаний вроде бы следует, что наш подсудимый убил свою жену. За что? Понимание этого дополнило бы образ, показало бы закономерность воздаяния. И то, почему же он именно деревья рубит. А не продолжает убивать людей, к примеру. Да и образ проклятия в виде старухи... Почему он именно такой? Может, японцы и глубоко изучающие их культуру в курсе – но много ли таких среди аудитории, к которой адресован текст?
И, кстати, кто такой эмиси? Здесь нужна сноска. Или всем предлагается пользоваться посторонними для рассказа сервисами?
Адвокат:
- Полагаю, деревья он рубит потому, что в детстве священные деревья для него стали символом основ мира и преемственности поколений. Совершив некогда злодеяние, он отсёк себя от мира и предков, именно потому живущее в нем зло толкает на разрушение подобных связей в окружающем мире.
Судья:
Допустим, хотя момент неоднозначный. Но сноска и особенно больше деталей преступления не помешали бы, это важный момент.
Прокурор:
- И не только это. Образ лесоруба-эмиси вообще очень странный и непроработанный, оставляет впечатление «кусочности». Он, говорите, отсекает себя от мира и проклятие толкает творить зло? И при этом добр к детям, юродивым и собакам, но даже не пытается никого предупредить об опасности, которую несёт им же его уголь. Ведь они тоже станут жертвой ненависти и участившихся убийств. Вообще непонятно, что в герое от него самого и что от посторонней силы, старухи-проклятия? И насколько она посторонняя? Когда он поступает, как хочет, а когда – не властен над собой? Мог ли эмиси не идти в лес совсем? Или, наконец, покончить счёты с жизнью, которой явно уже вовсе не дорожил, не желая быть орудием проклятия? И кто принял решение в концовке, сделал выбор? Если черная старуха, а он был подневолен, то я не могу назвать это полноценным выбором. Если он сам – то где хоть какие-то сомнения, ведь в нем сохранилась человечность! Вопросы, вопросы, вопросы...
Адвокат:
- Эмиси не мог простить себя и избавить от проклятия. Он открывает дорогу новому миру
Прокурор:
- Миру ненависти? А те, кто от нее еще пострадает, в чем тут виноваты?
Судья:
- Образ и правда не складывается. Есть его яркие грани, но единым, пусть и противоречивым, целым эмиси и правда не ощущается.
Адвокат:
- Возможно, это особенности японской культуры. Кстати, посмотрите, как она показана, посмотрите на мир! Тут и обход мертвых по четырем сторонам света, и богиня-лисица, и священные деревья с живущими на них кадами, и талисманы. Попробуйте ощутить эту атмосферу, где, множество духов обитает рядом с людьми. И не просто каких-то абстрактных духов, нет. автор хорошо знает культуры страны, где и в двадцатом веке ставили таблички для духов-тэнгу не безобразничать во время проезда императора. Даже количество хвостов учтено и означает не слишком высокий ранг местной богини... Нам действительно показывают кусок прошлого страны и ее легенд!
Судья:
- Тут я с вами, бесспорно, соглашусь.
Прокурор:
- Пусть будет так, но я бы сказал, что не кусок, а куски. Представленные моменты, особенно лесные, действительно красивы и работают на атмосферу – но не на сюжет, многие из них отнюдь не необходимы по сути, а кусочная структура несколько напрягает.
Судья:
- Что ж, пора выносить вердикт. Работа и правда красивая и чем-то завораживает, при этом довольно странная. Возможно, предназначена для аудитории, достаточно глубоко интересующейся японской культурой. В текущем виде она весьма противоречива и выглядит либо как собранные вместе зарисовки, либо как наброски для сюжета. Яркость и образность рассказа, конечно, делает его достойным места в третьем круге, но все же для меня это не претендент в финалисты.