Туманным и мерзким апрельским утром тысяча девятьсот лохматого года Шерлок Х., знаменитый сыщик, занимающийся частной практикой, прогуливался по Риджент Парку, приводя таким образом в порядок мысли, расстроенные вчерашней посиделкой в опиумном притоне «Веселые Тити». На улице стоял непроглядный туман, и поскольку ноги слушались не больше, чем мысли, Шерлок нанял кэб. Заплатил двумя пенсами и наполовину съеденным пакетиком чипсов с Аршавиным и приказал везти себя на Бейкер Стрит 221b. В те годы такого адреса в Лондоне еще не существовало, так что пришлось изрядно поколесить, прежде чем извозчик добрался до места. Холмс поблагодарил кэбмена, и тот растворился в городском смоге.
Мистер Холмс, как всем нам известно, обладал величайшими методами дедукции и умом, однако не сразу сообразил, где находится. Как оказалось, таксист забросил его в Уайтчепел – место известное чудесными борделями и серийными убийствами, двумя достопримечательностями особо милыми сердцу Холмса. В то время в Лондон еще не произошло массового паломничества русских туристов, так что выглядел район не кошмарно, а просто плохо.
Все же Шерлок обрадовался, когда встретил возле лавки с игрушками для взрослых своего друга – доктора Ватсона. Ватсон был сверх обыкновения любезен, всем своим видом излучал радость встречи и радушие. Он весьма поспешно спрятал что-то блестящее в карман и дружелюбно произнес:
- Какого черта, Холмс! Что вы здесь делаете?
От проницательного взгляда великого сыщика не ускользнули пятна крови на манжетах Ватсона.
- Плюшками баловался. - ответил Холмс и дал себе слово выяснить, какая группа крови на рукаве доктора, лизнув последний при удобном случае.
- Какое совпадение, - ответил Ватсон.
Оба, молча зашагали по грязным дорогам Уайтчепела по направлению к дому на Бейкер стрит. Холмса беспокоили ломка и загадка Ватсоновских манжетов. Внешне он не подавал виду и оставался спокоен и невозмутим, лишь изредка останавливаясь, чтобы сблевать на тротуар.
У дверей в дом 221b спутники немного замешкались, так как миссис Хадсон, несмотря на стук, дверь не открывала. Ватсон вел себя странно. Наскоро прочитав «Богородицу», он достал ключ, провернул его в замке и пропустил Шерлока в дверь первым.
В прихожей царил беспорядок, сломанная вешалка и пол были украшены бурыми снежинками. Засохшая кровь превратилась в тонкую пленку, которую дверным сквозняком подняло в воздух и закружило, как осенние листья.
- Дом, милый дом, - пропел Ватсон и захлопнул за Холмсом дверь.
Логика подсказывала Холмсу, что что-то не так, однако, доктор на вопрос о том, что произошло, любезно предложил не волноваться, раздеться и проследовать в гостинную, где якобы ждет сюрприз.
Голодный Холмс не стал задавать вопросов и молча принял приглашение.
На двух стульях у обеденного стола стоял открытый гроб. В сумрачном утреннем освещении сухое, покрытое морщинами лицо миссис Хадсон напоминало восковую маску. Ватсон подошел ближе, поздоровался с телом хозяйки, приветливо коснулся ее холодной руки. Холмсу было странно видеть, что миссис Хадсон в самом деле может быть мертва, ему казалось даже, будто это какой-то первоапрельский розыгрыш Ватсона.
Внезапно Ватсон поднял трость и треснул сыщика по лбу. Холмс в недоумении применил прием джиу джитсу, который называется "потерять сознание".
- Холмс! Как вы?! – участливо вопрошала темнота голосом Ватсона. Счастливый, что рядом находится друг, Холмс открыл глаза.
В комнате царили полумрак и чувство смутного беспокойства. Воздух был пропитан запахами прозекторской: разлагающейся плоти и антисептиков.
Одежда Холмса висела на вешалке, а сам он был прочно привязан веревками к столу.
Когда скрипнул паркет и к столу подошел Ватсон в перепачканном кровью халате, Шерлок уже знал, чья кровь была на его манжетах. Бедная миссис Хадсон. Доктор медицины, афганец и патриот, старый друг Ватсон, встреченный сегодня в Уайтчепеле и есть тот самый маньяк-потрошитель, которого безуспешно ищет полиция.
- Ватсон! – воскликнул Холмс. – Я всегда вас подозревал!
- А я нет, - заверил его Ватсон. - Вы, как обычно, оказались умнее меня.
- Что вы собираетесь делать?
- За много лет я не нажил серьезной практики среди больных пациентов, - покачал головой доктор, - потому решил обратить свой исследовательский интерес на здоровых.
- Вы знаете, Ватсон, у меня больная печень, я наркоман, социопат и не подхожу под категорию объектов ваших исследований.
- О, самокритичность, это очень мило, Холмс, - улыбнулся друг, - но никто не совершенен.
Ватсон глубоко вздохнул. Облаченный в белое, он казался себе чертовски благородным типом, образцом эпохи, знатным английским пэром, на которого снизошел дух просвещения.
- Что, даже не расскажете мне о своем печальном детстве и жизни, полной человеческой неблагодарности, перед тем, как меня убить?
- Оставим в покое мое темное прошлое, Холмс. Есть такой тип людей, который будет оглушительно хохотать над кем-то, кого считает глупее себя. Как правило, это значит, что они и сами не слишком блещут интеллектом. Все называют таких людей снобами. Это вы. Я же всего лишь скромный сельский коновал, и убью вас без долгих объяснений.
Сказав это, Ватсон пустился в долгие объяснения.
- Все эти годы я ненавидел ваш смех - визгливый, скрипящий, пронзительный, переходящий в прокуренный кашель. Вы смеялись надо мной больше двадцати лет, с самого первого дня доме миссис Хадсон.
Холмс тем временем пытался освободиться, поочередно напрягая мышцы рук и расшатывая узлы веревок. Ватсон, не замечая, продолжал:
- За то время, что мы были вместе, вы извели бесконечными шуточками не только меня и мою жену, но и собственную единственную возлюбленную - Ирен, смертельно разругались с Майкрофтом, избавились от сколько-нибудь благовоспитанных друзей и погрязли в пустых удовольствиях - опий, гашиш. А особое удовольствие находили в том, чтобы издеваться над полным душевного благородства, наивным доктором из провинции.
Посмотрев на ненавистного Холмса, Ватсон, наконец, заметил попытки ослабить веревки.
- Хотите свободы? Это можно, - сказал Ватсон
Он наклонился над связанным Холмсом, отточенными движениями перерезал скальпелем сухожилия на руках и ногах, и только затем освободил друга от веревок. Кровь из ран алыми нимбами растекалась по белоснежной простыне. Пока Холмс выл от боли и катался по столу, доктор затачивал длинный, зловещего вида нож. Кое-как повернувшись на бок, Шерлок заметил разложенные на простыне еще несколько ужасных инструментов. Доктор, закончив с ножом, ласково погладил каждый из зловещих приборов и повернулся лицом к сыщику. Лицо доктора сияло.
- Ну что же, - воодушевленно изрек Ватсон, - начнем!
Мужество и ум, выручавшие Холмса в сложных ситуациях, в этот раз отказывали ему. Он не мог пошевелить ни руками, ни ногами, не чувствовал тела, ситуация была безвыходной.
- Стойте! – прокричал великий сыщик, срываясь на хрип. - Я знаю не только, сколько перьев уходило на шляпу Королевы Виктории и кто лишил ее девственности, шляпу, конечно, а не Королеву, я знаю не только, по чем курс юаня в немецких марках, я также неоднократно проводил медицинские опыты, вы были помощником и участником некоторых из них. Я пропал, но пусть не пропадут мои знания.
Ватсон заинтересованно остановился.
- Я ознакомился со всеми вашими монографии, Шерлок, и буду хранить их у себя.
- Это еще не все, - объяснил Холмс, - у меня под кроватью находится резиновый манекен, - в этот момент Холмс смущенно потупился, - знаю, вы всегда считали его аттрибутом моей холостяцкой жизни, но дело не только в этом.
- Я ознакомился с трудами профессора Виктора Франкенштейна, - продолжил Холмс, - и сделал несколько усовершенствований в своей конструкции. Уверен, вам будет интересно увидеть результат.
- Я не только знаком с результатом Холмс, но и сделал в конструкции несколько своих изменений. Думаю, это вам будет интересно увидеть результат.
Не успел Холмс ответить, как жуткий рев раздался в доме. Рев этот не обещал ничего хорошего тому, кто встретится с существом, его издающим. За дверью раздались тяжелые шаги, дверь в комнату оказалась выбита и на пороге возникла жуткая фигура, смутно напоминавшая кого-то знакомого. В чертах этой фигуры Холмс узрел предвестника страшной и мучительной смерти.
Миссис Хадсон держала в руке кочергу.
Глаза восставшей из мертвых сверкали злобой, рот оскалился в улыбке. Холмс никак не ожидал таких длинных клыков в пасти старушки. Тощие старческие пальцы обвили рукоять кочерги, сплетаясь в тугие белесые узлы. Руку с кочергой миссис Хадсон занесла для удара, а второй тянулась к горлу Холмса. Доктор, смеясь, выхватил из кармана револьвер и выпустил шесть пуль в грудь миссис Хадсон, та лишь покачнулась, засмеялась, как от щекотки, словно пули были не свинцовыми, а игрушечными.
- Видите, Холмс, что такое торжество науки над человеческой природой? А теперь миссис Хадсон прикончит вас. Доктор щелкнул пальцами, на манер фокусника, и старушка, словно получив команду, бросилась на беззащитного Холмса.
Тут он закричал. Щерлок кричал бешено и люто, как раненый зверь, до тех пор, пока Ватсон не закрыл ему рот ладонью и не произнес ласково, по-отечески глядя в глаза:
- Ш-ш-ш, друг мой, все-все. Все закончилось. Не волнуйтесь, не надо, расслабьтесь. Успокойтесь и улыбнитесь. С первым апреля!