Показать сообщение отдельно
  #27  
Старый 17.03.2012, 23:12
Аватар для Robin Pack
смотритель этого кладбища
 
Регистрация: 28.12.2005
Сообщений: 10,229
Репутация: 3005 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Robin Pack
Скрытый текст - [B]Закон, суд и следствие в мире средневековой фэнтези 1[/B]: продолжение:
Престижен ли Закон в обществе и какое место он занимает?
Иными словами, насколько граждане предпочитают действовать по закону в той ситуации, которая требует его применения и насколько исполнение закона полагают тождественным справедливости. Детали проще пояснить на конкретных примерах.
Индо-буддийская модель. Закон, точнее – «дхарма» (раскрытие этого понятия может стать темой отдельной статьи), есть проявление кармического механизма и воспринимается как такой же естественный закон жизни, как, скажем, законы природы. Следование дхарме есть единственный путь к развитию общества и человека, настолько неотделенное от прочей культурной практики, что уголовное судопроизводство и организация государства рассматриваются наряду с доктриной перевоплощения и с описанием жертвоприношений.
Законы (опять-таки, точнее, дхарма-шастры) Ману требуют: "Говори правду. Говори приятное. Не следует говорить неприятную правду, не следует говорить приятную ложь - таков вечный закон. (такова вечная дхарма)"
Античная Греция. Концепция власти закона впервые появилась там, но была рассчитана на небольшой полис и его сознательных членов (отсюда афинские общественные суды с числом судей более 500 человек во избежание подкупа). При этом законы Солона даже подстегивали активную жизненную позицию - Ареопаг был обязан наказывать праздных, а гражданин, не примкнувший ни к одной стороне во время междоусобицы, лишался гражданских прав.
Римское право – Закон суров, но это закон. Система правосудия, заложившая основные правила для нашего времени, институт общественного обвинителя, кодексы, гражданское право. Юстиция = справедливость. Полной регламентации, однако, не было - в судах дозволялось ссылаться на мнения известных юристов. И даже кодекс Юстиниана не описывает всех случаев.
Средневековая Европа. Общество было не цельным, а дробилось на корпорации. В любой области действовало много разных систем права и соответственно разных судов -- например, право королевское, обычное, установленное феодалом, установленное городским советом и т.п. Например, во Франции королевское право, общее для всей страны, охватывало очень узкую сферу: в каждой провинции действовало своё собственное право, отличавшееся и от права других провинций, и от королевского права. Светская и церковная форма процесса тоже развивались практически параллельно.
Pоль этических норм по преимуществу исполняли религиозные, однако это не отменяло иных – многие элементы рыцарского кодекса чести и их ценности по сути расходились с ними.
При этом судебная власть часто не была отделена от исполнительной. Правитель («своего сектора») сам вершил суд и был источником закона, подчиняясь только правителю рангом выше. Отсюда и “вот приедет барин – барин нас рассудит”, и вера в доброго правителя, который не знает, что творится от его имени. Аристократия означает отсутствие привычки решать проблемы бюрократическим способом - кодификация законов происходит достаточно поздно, и большинство проблем все-таки решается по прецедентам, то есть по аналогии.
«Кутюмы (термин можно условно перевести как «обряды» или «обычаи») Бовези (Франция, 13-й век)», гласят: "Бальи (судья при сеньоре) должен обладать следующими добродетелями: <следует длинный список>. Но поскольку трудно иметь столько хороших качеств сразу, то пусть в первую очередь у него не будет недостатка в верности своему сеньору."
Впрочем, уже в то время встречаются и иные трактовки. Вот Трактат Брэктона (основополагающая книга для английской юстиции, тот же 13-й век). "Англия находится не под властью человека, но под властью Бога и закона. <...> Нет короля, который господствует по своей воле, а не по закону." Считается, что именно Брэктон задал один из путей, по которым развивалась и развивается вся западная цивилизация уже больше 500 лет.
Дальний Восток (Китай). Закон воспринимается как естественный механизм упорядочения мира, и земная бюрократия является как бы проекцией небесной. Однако на этическом уровне приоритет отдается моральным качествам, и к закону как к судебной системе традиционно обращаются только тогда, когда прочие способы погашения конфликта уже не работают. Если человек каким-то образом попал в поле деятельности слуг закона, обратив на себя их внимание своим недостойным поведением, он виноват, и задача суда – просто определить меру его вины.
Цитата:
Современный УК КНР, кстати, также не включает в себя понятие презумпции невиновности.
Отсюда – достаточно жесткий, обвинительный характер процесса. Европейская концепция закона как сочетание прав и обязанностей отсутствует. Закон рассчитан не на защиту прав личности, а является инструментом наказания. Если латинское слово “юстиция” означает “справедливость” и предполагает, что закон предназначен для установления справедливости, то орган, выполнявший сходные функции в дальневосточной государственной системе, именовался “министерством наказаний”. Естественно, предполагается, что слуги закона есть люди выдающихся моральных качеств, которые не должны наказывать невинных.
Современная Америка и иные типы общества “развитого гуманизма”. Принцип личной свободы проявляется как в понятии “privacy”, так и в борьбе со вседозволенностью под лозунгом “Моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого”. Закон воспринимается как структура, пронизывающая все общество, и гарантирующая людям возможность добиваться реализации своих прав. Решать проблему через закон (через суд) потому не предосудительно, а должно и потому в суд тащат по поводам, кажущимся нам смехотворными. При этом система, ориентированная на человека, внешне отличается большей мягкостью, чем российская или дальневосточная. Внимание часто фиксируется на личности преступника и мотивах, побудивших его совершить преступление. А развитая система адвокатуры способствует активному поиску смягчающих обстоятельств категории “У него было трудное детство”.
“Авторитарные” режимы, в том числе СССР или КНДР. В советское время считалось, что поскольку все будущие строители коммунизма должным образом индоктринированы, сознательно идущий на преступление заслуживает жесткой кары. Более неприятный вариант вообще сводился к тому, что “был бы человек, а статья найдется”, ибо “незнание закона не освобождает от ответственности”, а правоведение преподавалось в средней школе.
Однако параллельно с этим существовала развитая система профилактики преступлений, в результате чего то, что для американского общества считается рутиной, здесь является ЧП. Понятно, что это в значительной степени достигается за счет системы образования и, особенно, пропагандистского аппарата, направленного на внедрение и поддержание единомыслия.
Вообще, классическая тоталитарная система оставляет мало возможностей для развития уголовной преступности. Во-первых, нормированное распределение ставит всех в равные условия и нивелирует роль свободных денег, ради которых и совершается большая часть преступлений. Во-вторых, при тотальной системе контроля над проживанием и передвижением человеку, совершившему преступление, чрезвычайно сложно скрыться. В-третьих, суровая система наказаний даже за незначительные преступления, исключающая возможность оправдаться, является хорошим профилактическим средством.
Правовой беспредел. “По закону или по понятиям?” - этот вопрос встречается часто, ибо парализованная система государственного отправления правосудия не гарантирует справедливости и фактически работает в той же системе “свой-чужой”, что и криминальные структуры. Отсюда же и частый образ героя-одиночки, не связанного с правоохранительными структурами (который по каким-то причинам решил совершить правосудие сам), или представителя правоохранительных структур, который совершает самосуд, не доверяя исполнение Закона кому-то еще.



Кто выполняет судейские и правоохранительные функции, какие права и обязанности они имеют и насколько престижно в обществе быть таким «исполнителем»?
Как уже было сказано, поначалу задачи сыска возлагаются на судей/судейских чиновников, как это было в Китае, (стража существует отдельно, но привлекается судьями “для усиления”). Потом судьи обзаводятся специальным штатом помощников, и только уже потом возникает профессиональный полицейский аппарат – а ранее его отдельные функции выполняла армия (напомню, что отделение полиции от армии происходит поздно) и церковь.
У “следственных органов” раннесредневековой Европы не было ни разветвленного штата сотрудников, ни четких норм, правил и инструкций по работе (не говоря уже о том, что материально-техническая база просто никакая) . Основным основанием для заведения дела было взятие с поличным, жалоба потерпевшего или информаторы (даже инквизиция действовала на основе «сигналов» от «общественности»), а инструментом ведения следствия при отсутствии вещдоков типа украденных вещей или окровавленной одежды - здравый смысл, пытки и “божий суд” . Прав у подозреваемого никаких не было, насчет свиданий, защиты, доказательств, отводов - все решал “следователь”. Сие, кстати, не всегда означало тождества арестованного и осужденного, при Петре Первом, если обвиняемый под пытками не признавал свою вину, на соседнюю дыбу вешали доносчика, и пытали его, - а не оговорил ли он невиновного.
Но престиж представителя закона при этом достаточно высок, в том числе и в средневековом городе, где при не очень большой численности населения городской стражник был не абстрактным человеком с алебардой, а братом жены соседа. Напомню, что английские бобби начали носить огнестрельное оружие очень поздно, да оно им и не требовалось – представители преступного мира и помыслить не могли об оказании вооруженного сопротивления человеку в форме.
Цитата:
С другой стороны, драка с полицией и последующая ночь в участке еще в середине 20 века была вполне себе комильфотным досугом для джентльмена. Маленький пример: “Трое в лодке”, там, где партия пролетела мимо гостиницы и думает, где провести ночь. Один предлагает: давайте подеремся с констеблем – и место в каталажке нам обеспечено. С ним не соглашаются: а что если оный констебль не захочет с нами возиться, а просто даст сдачи, не можем же мы всю ночь драться с полицией? Обратите внимание, это образ мыслей не каких-нибудь там ранее судимых, а вполне себе респектабельных и добропорядочных буржуа. (Другое дело, что и полиция тогда еще не страдала, в отличие от нынешней, комплексом собственной неприкасаемости).
Однако с ростом формирования государства как бюрократии ситуация начинает меняться. Уже Генрих II, создавая систему королевских судей, написал им кучу инструкций. Позже это только усилилось, появились права и привелегии, в том числе право на защитника или английское «хабеас корпус».
Первая криминальная полиция (похожая на то, что мы имеем теперь) появилась во Франции (спасибо Наполеону), затем - в Англии: следователи перестали применять пытки (ну, почти перестали), стали носить форму, блюсти Устав и подчиняться Министерству. Примерно тогда же разделили следствие как процесс юридической фиксации доказательств и “оперативные мероприятия”, из которых складывается собственно сыск.
На Ближнем Востоке эти функции часто возлагались на стражу или айаров, а в Японии якудза часто фактически выполняли функции полиции, наводя порядок на своей территории.
В Афинах времен Перикла полицейскими, следящими за порядком в городе, обычно были скифы.
Шериф в США – выборная должность, и на город не всегда хватает одного человека и немногочисленного штата помощников.



Насколько перед Законом все равны?
Современная судебная система строится на правах личности. Чем “развитее” это общество, тем больше человек знает свои права, а если не знает, ему их зачитают при задержании. Однако концепция этих прав появилась очень поздно – с формированием развитого гражданского общества.



Афинские нормы, считающиеся зачатками современной демократии, были рассчитаны только на «самых равных»: даже метэки имели гораздо меньше прав. Индия – два слова: кастовая система.
В европейской парадигме присутствует идея о равенстве всех перед богом, однако аристократическое происхождение всегда имело приоритет. Если джентльменам верили на слово, уличному бродяге было гораздо сложнее доказать свою невиновность. В средние века права могли требовать только представители привилегированных сословий. Казнимый аристократ мог рассчитывать на плаху, а не на веревку, а в определенной ситуации мог потребовать замены стандартной судебной процедуры на судебный поединок.
Цитата:
Впрочем, опять-таки, многое разнилось от страны к стране. В Англии, например, судебного поединка мог всегда требовать любой человек.
У монгольских и среднеазиатских феодалов встречался титул “тархан”, который помимо прочих почестей включал в себя освобождение от наказания за девять серьезных проступков. По сути, тархан имел право безнаказанно девять раз совершить преступление, и лишь на десятый его бы покарали. Можно вспомнить и “депутатскую неприкосновенность”, и “право на убийство” агента 007, чья специфика работы вынуждает его нарушать закон в малом ради справедливости в большом.



Неравенство перед законом проявлялось, например, и в том, что в ряде средневековых уголовных систем рабам, должникам и родственникам лиц, участвующих в тяжбе, запрещалось выступать в суде в качестве свидетелей, причем по двум причинам. Во-первых, они связаны узами долга и не могут свидетельствовать против своего господина или патрона (то есть, их показания по определению ангажированы), а во-вторых, если власти будут поощрять их свидетельства против своих хозяев, это будет как бы размывать всю систему, на которой строится государство.
В средневековой Испании вроде бы была очень интересная практика суда, обращенного к евреям, которая сводилась к презумпции виновности. Поскольку еврей – безусловно, жадный и хитрый и всех купил, для подтверждения его алиби требовалось как минимум три высокородных и уважаемых свидетеля.
В мирах фэнтези с этим может быть еще сложнее, даже если мы не берем классический многорасовый мир ДД. Даже в маломагическом сеттинге «Седьмого Моря» момент, что способность к магии является наследственным признаком древней аристократии и неаристократ никогда не сможет ей овладеть, накладывает очень серьезный отпечаток на концепции равенства.



Всегда ли ответственность персональна?
В нашей истории распространена практика возложения ответственности за дела детей на родителей, на хозяев за дела рабов (нередко и члены семьи рассматривались как собственность главы семьи ) и т.п. Не менее распространены были и обратные варианты, вплоть до того, что уничтожению за отдельные преступления подлежал не только сам преступник, но и все его “чада и домочадцы до N-ного колена”, включая слуг, рабов и даже домашний скот. Имела место также практика коллективной ответственности, или круговая порука. Например, при убийстве сборщика налогов в окрестностях деревни никакого расследования не проводилось, а ответственность и наказание (штраф) возлагались на всю деревню целиком. Смысл в том, что налог собирался с деревни в целом, следовательно, никто из крестьян в отдельности не имел никакой выгоды от такого убийства, другие же мотивы средневековый законодатель в расчет не принимал.
Сюда же относятся случаи освобождения от ответственности, например, за действия в рамках исполнения приказа (точнее, перекладывание ответственности на отдавшего приказ). Надо сказать, распространенная сейчас норма об ответственности исполнителя впервые появилась лишь в уставе Нюрнбергского трибунала.



Насколько все доказательства равны между собой?
На юридическом языке этот важный вопрос формулируется так: “Имеют ли доказательства заранее установленную силу?”. Это означает то, что какой-то тип доказательств, будь то признание, свидетельские показания или улика, имеет приоритет над другими.
Современное законодательство придерживается принципа, в котором оценка доказательств производится при совокупности всех фактов на основе внутреннего мнения судьи, и ни одно доказательство не имеет заранее обусловленного предпочтения. Однако это тоже достаточно позднее нововведение. Известная цитата о признании как царице доказательств принадлежит не Вышинскому, а классическому римскому праву.



Кстати - высказывание Вышинского на данную тему вообще-то звучит совсем не так, как нам вдалбливали: «…было бы ошибочным придавать обвиняемому или подсудимому, вернее, их объяснениям, большее значение, чем они заслуживают этого… В достаточно уже отдаленные времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся в те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае считавшейся наиболее серьезным доказательством, "царицей доказательств" (regina probationem).» (Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. М., 1946)
Вышинский и К придумали иное – объективное вменение. По этому принципу состав преступления квалифицируется по последствиям, а не по изначальному умыслу: «если такой вред мог нанести только шпион и террорист– он будет осужден как шпион и террорист». Это, кстати, было связано и с тем, что государственная доктрина предполагала, что все граждане общества сознательны и трудолюбивы, и потому преступления, связанных с глупостью и халатностью, просто невозможны – то что кажется таковым со стороны может быть только сознательным актом саботажа.

Кстати, согласно тому же римскому праву, признание должно было быть повторено 2 дня спустя пытки, которая тоже повторялась, если он не сознавался. Оно же оказало влияние на последующие кодексы, где виновный мог быть наказан, только если он признался сам, его вину подтверждали два свидетеля или будучи пойман с поличным.



В средние века вовсю применялась теория формальных доказательств, при которой доказательства имели различный вес, и общая виновность устанавливалась по сумме доказательств, - судья должен был только сосчитать аргументы за и против, продемонстрировав умение складывать дроби. Совершенным доказательством всегда считались признание и ситуация, когда преступник был взят с поличным на месте преступления. В русском своде законов петровского времени к нему приравнивались письменные доказательства, личный осмотр, мнение экспертов и очистительная присяга.



Остальные улики как бы составляли части совершенного доказательства. Например, показания двух достоверных свидетелей приравнивались к признанию и считались полным доказательством, которое устанавливало истинность факта (показания одного свидетеля были недостаточны для обвинения, но достаточны для того, чтобы оставить человека под подозрением), а признание ответчика, сделанное вне суда, считалось недействительным или половинным доказательством, если оно было подтверждено двумя свидетелями. В германских судебных учебниках XVIII века ясно устанавливалось, какие доказательства равнялись половине, четверти или одной восьмой от совершенного. При этом показания знатного могли иметь преимущество перед показаниями незнатного, показания духовного лица были выше, чем показания светского лица, мужчины выше чем, женщины и т.д. В мире фэнтези, заметим, этот разрыв по возможностям и способностям между господами и основной массой населения будет гораздо больше, чем он когда-либо был в реальном мире...



Развитие научно-технического прогресса привело к возникновению такой науки как криминалистика, которая занимается исследованием вещественных доказательств. До этого времени основное внимание придавалось показаниям свидетелей. Теперь же, хотя официально все типы доказательств равны между собой, в современном европейском праве наблюдается неофициальный перекос в сторону улики. В современной России вещдоки иногда имеют даже больший вес, чем признание, которое могло быть произведено под давлением, хотя вес этот неформален: со времён СССР установлено, что ни одно доказательство не имеет заранее установленной силы -- поэтому например экспертиза ДНК ничуть не важнее иных свидетельств.



В англо-американском праве по-прежнему правит “царица доказательств”. Конкретно это отражается в такой процедуре, как судебная сделка-- когда преступник сознаётся в более лёгком преступлении, а за это с него снимают более тяжёлое. Если взять статистику, то классический американский суд из американского кино (с присяжными и прочей мурой) прошло где-то 5% от общего числа сидящих. Еще 5% удостоились чести лицезреть судью, рассматривающего дело единолично (это по мелким делам, где сроки не превышают 20 лет). Остальные 90% сидят потому, что прокурор и полиция уговорили их написать признание в обмен на меньший срок.


Вопрос о доказательной силе признания – не праздный, т.к. самооговоры встречаются гораздо чаще, чем принято думать. Признаются в менее тяжком преступлении, чтобы сокрыть более тяжкое (шпионаж на немцев вместо дезертирства), изменить мотивы (уголовное дело вместо политического), обстоятельства дела (непредумышленное убийство вместо заранее обдуманного). Или самый банальный вариант: мелкая сошка по приказу главарей берет на себя их преступления. Следователи же прекрасно понимают эту игру, но им элементарно лень собирать доказательства, и если суд принимает к рассмотрению голую “царицу”, то на этом следствие и заканчивается.


Из этого, кстати, вытекает еще один вопрос - Насколько развита наука добывания доказательств? Технические методы экспертизы, к которым мы привыкли (включая дактилоскопию), - позднее нововведение, относящееся к началу ХХ века. Это очень хорошо видно по ранним детективам типа Конан Дойля, в которых немеряная крутость Холмса по сравнению с обычными полицейскими заключалась в умении обращать внимание на вещественные доказательства и следы преступления, а также использовать новейшие технические достижения.



Насколько влияют на структуру Закона те или иные этические нормы или локальные правила?
Анализируя тип и характер судебно-следственной системы, мы не можем делать это в отрыве от определенных норм этики. В земном обществе эти нормы складывались обычно под влиянием господствующей религии, но в мире фэнтези, где часто присутствует политеизм, такой единой догмы может и не быть. При отсутствии одной доминирующей церкви/идеологии рассматриваются и иные штампы социального поведения, пережитки местного права и тп., включая, к примеру и кровную месть.
Этические нормы влияют на то, насколько тяжкими в разных системах считаются разные типы преступления. Так, в средние века различные формы мошенничества, построенные на обмане доверия, могли караться гораздо более жестко, чем обычный грабеж или разбой (а в античности – полностью приравнивались).
Список таких норм мог бы стать темой отдельной статьи, но частично мы уже касались этого вопроса в разделе о ценности жизни. Поэтому я хотел бы рассмотреть только один, но весьма важный пример - Добр или зол человек по своей природе? Иными словами, насколько средний человек склонен к преступной деятельности без дополнительного стимула.



В случае, например, когда человек изначально считается злым, репрессивная система, с одной стороны, может отличаться большей жестокостью, с другой – в меньшей степени воспринимает акт преступления как чрезвычайное происшествие и потрясение основ, ибо нарушать правила есть свойство человеческой природы. При этом догмат об изначально злой природе человека может сопровождаться идеей о том, что определенная система воспитания и жесткая система предупреждения преступлений может заставить человека не совершать их.
Цитата:
Интересно, что христианская традиция тоже, в принципе, исходит из догмы, что человек по своей природе зол. Точнее, грешен. Вследствие этого он сам может совершенствоваться самостоятельно (и единственным путем для него является путь во Христе, отчего ему тоже нужны законы и заповеди. Однако, в отличие от концепции китайских легистов, христианская концепция сочетается с идеей равенства всех перед Господом, не создавая иерархическую структуру “на земле”. Потому жесткие тоталитарные системы Европы всегда пытались “выбросить Бога”.
Добрый человек не совершает преступления или потому, что он просто не может представить себе, как такое возможно, или потому, что у него сильны нравственные принципы. Если же проступок совершен, человек, его совершивший, испытывает не столько чувство совершенного греха, сколько чувство стыда. А поскольку мучающийся угрызениями совести, уже сам себя наказал, и «внешнее» наказание может не быть очень жестким. Злой же человек не совершает преступление так как страшится быть наказанным, и чувство совершенного греха у него связано с тем, что за грех воздастся не на земле, так в аду. Естественно, поскольку он сам не способен раскаяться, его нужно сурово наказывать.



Вопрос о человеческой природе может не только влиять презумпцию невиновности (если человек изначально зол, он скорее виноват чем нет), но и проявляться в организации дознания. По этой причине в античной Греции показания раба считались только в том случае, если они были получены под пыткой, ибо раб (варвар) по определению воспринимался как существо хитрое и лживое. Вполне могу допустить, что в каком-то антропоцентричном сеттинге фэнтези подобная норма может применяться в отношении нелюдей.
В традиционном китайском правосудии с его отношением к жалобщикам (см. выше) батоги могли применяться даже к свидетелям. Правда, если выяснялось, что показания были выбиты, то тот, кто порол, и тот, кто отдавал приказ пороть, получали двойное количество “прописанных” батогов.
В мире фэнтези это особенно важно потому, что если там, где живем мы, выбор между добром и злом является личным выбором каждого, то «иные правила» нередко предполагают наличие целых рас или народов, изначально предрасположенных к Добру или Злу. Таким образом, нередка ситуация, когда «они действительно ВСЕ такие», ибо поступают согласно заявленной Приверженности.



Могут ли формальные соображения взять верх над здравым смыслом, моралью и т.п.?
Речь идет о знаменитой максиме “пусть погибнет мир, но восторжествует закон”. У нас это воспринимается как верх идиотизма, но на этом стоит все римское (т.е. англо-американское) правосудие. Поясню на примере, взято из Гарднера (автор — адвокат с богатой практикой). В одном из романов герой (не Перри Мейсон) был обвинен в убийстве в штате А. Он тихонечко перебрался в штат Б, где подстроил дело так, чтобы он был задержан по административной статье при попытке пересечь границу штатов в обратном направлении. Когда в штат Б пришел запрос об экстрадиции (отдельные штаты во многом ведут себя как независимые государства), этот запрос рассматривался судьей единолично и герой указал судье, что не может быть выдан как “лицо, скрывающееся от правосудия”, т.к. в момент задержания он не удалялся от места преступления, а приближался к нему. Судье ничего не оставалось, как развести руками и выкатить герою штраф за превышение скорости. Вообще в тамошней судебной практике часты освобождения откровенных преступников по чисто формальным поводам, типа незачитанных прав.



Цитата:
Многие кажущиеся отжившими традиции на деле имеют функциональное значение – изрядная доля норм ислама есть вписанные в религиозный канон правила гигиены (омовение) или выживания в пустыне (запрет на свинину связан с тем, что по сравнению с бараниной на жаре это мясо портится за считанные часы). Но далеко не все нормы и вытекающие из них правила поведения обязаны быть рациональными с существующей точки зрения. Можно вспомнить прикольные законы отдельных штатов США, запрещающие привязывать аллигатора к пожарному гидранту или стрелять бизонов из окна второго этажа, но мы обратимся к древнегреческим законам Солона, воспринимаемых многими как зачатки демократии:

Итак... Уничтожен обычай давать приданое. Запрет бранить умерших везде, живых – в общественных местах. Недействительно завещание под воздействием принуждения, под воздействием болезни или волшебного зелья, под влиянием женщины (соблазнение - все равно что насилие). Ограничена роскошь похорон. Сын не обязан содержать отца, не отдавшего его в обучение ремеслу. Дети, рожденные от гетер, не обязаны содержать отцов. Заставший любовника своей жены имеет право его убить. Изнасилование свободной женщины – штраф 100 драхм (драхма - стоимость одной овцы); сводничество – 20 (кроме гетер); запрещено продавать дочерей и сестер, кроме уличенных в. Можно пользоваться общественным колодцем на расстоянии не более 4 стадий, дальше – искать собственную воду (если нет на глубине 10 сажен, можно брать у соседей не более 6 хоев в день). Запрет на вывоз любых продуктов, кроме оливкового масла. Запрет на предоставления гражданства приезжим, кроме изгнанных с родины или переселившихся со всем домом для занятий ремеслом.
Еще к вопросу о прецедентах и неотмененных законах. В начале 80-х годов двадцатого века была история, когда студент престижного английского университета с 400-летней историей добился пересмотра полученной им оценки на основании того, что был нарушен такой-то пункт университетского устава 300-летней давности, согласно которому на экзамене ему должны были подать холодную телятину и эль. Институтское начальство удовлетворило просьбу, но затем выгнало студента за то, что в нарушение пункта устава того же времени он явился на экзамен без шпаги.


<<< Начало
Окончание >>>
__________________
В жизни важно найти свою половинку, и это проще сделать, если ты половинка ленивой жопы ☝️

Последний раз редактировалось Silver Fox; 18.03.2012 в 09:29.
Ответить с цитированием