Света стояла у окна, опершись руками на подоконник, и пристально смотрела куда - то за стекло, но мне показалось, что она ничего не видит. Не хочет видеть. Словно всё в жизни, что её интересовало, уже прошло, а осталась только шелуха. Она не заметила гостью, хотя я не пыталась таиться.
Света не казалась мне потерянной и несчастной, как можно было подумать, и её совсем не хотелось жалеть. Но она была зла и обижена. За что и на кого, я знать не могла, но была почти уверена, что именно в глубокой обиде следовало искать все причины её бед. В шестнадцать лет легко обвинять весь мир в своих несчастьях. Поставили двойку в школе? Садисты - учителя хотят поиздеваться! Мать не пустила на танцы? Она меня просто ненавидит! Порвалось любимое платье? Чтоб сдох тот портной, который его сшил! Шестнадцать лет - максимализм - победа или смерть. Три в одном, не человек, а пузырь с шампунем.
- Уходи,- сказала Света, когда краем глаза заметила, что я подошла и встала рядом.- Я не собираюсь ни с кем разговаривать.
- Тебя зовут Света, верно?
- И что из этого?
- Очень красивое имя.
- Ненавижу его.
- Да, я знаю.
- Я сказала, чтоб ты уходила. Что стоишь?
- Привыкла, чтоб все подчинялись тебе?
- Мне и так все подчиняются. Мой отец...
- Твоего отца сейчас здесь нет, равно как и всех прочих родственников,- перебила я девочку.- И мы поговорим с тобой, хочется тебе или нет.
Света фыркнули и промолчала.
Я оторвала взгляд от окна и посмотрела на её профиль. Света была упряма, но и я - тоже.
- У меня есть предложение,- сказала я.- Мы не будем разговаривать, говорить будешь только ты. Ровно три минуты. После этого я уйду и, если ты не захочешь, больше не появлюсь. И этих трёх минут я буду ждать столько, сколько потребуется: до вечера, до завтрашнего утра или до следующего понедельника. И уйду, только когда услышу весь трёхминутный монолог. Ты меня поняла?
- Мне нечего сказать.
- Нет в мире такого человека, которому нечего сказать. А пока решаешь, я посплю на твоей кровати, ты не против? Раз я надолго здесь поселилась, нужно как - то обживаться.
Я подошла к кровати и потрогала её пальцем, проверяя, мягкая ли, потом села и несколько раз подпрыгнула.
- Это моя кровать!- закричала Света.
- Я знаю,- спокойно ответила я.- А ты знаешь мои условия.
Света попробовала стащить меня с кровати, но так как весила почти вдвое меньше меня, ничего не вышло. Я впервые слышала, чтоб девочка знала так много ругательств. Успокоилась она только минут через десять, когда совсем выбилась из сил.
- Чего тебе от меня надо?- теперь в её голосе слышалась детская обида.
Я пожала плечами, как бы говоря: ничего особенного.
- Давай, ты три минуты будешь рассказывать мне о своей семье, а после этого я встану и уйду. Договорились? Только ты должна говорить всю правду, иначе я вернусь. Поверь мне, ложь я распознаю после первого же слова.
Света раздражённо поерошила волосы, лицо на секунду скривилось, но она кивнула:
- Ладно, я согласна.
- Отлично. Расскажи о семье всё, что ты сможешь вспомнить.
Она глубоко вздохнула, села на пол, прислонившись к кровати и упершись подбородком в колени, и начала:
- Я родилась в Москве, сейчас мне шестнадцать лет. Я живу с отцом и матерью в центре, у нас большая квартира, и у меня есть своя комната. Я хожу в школу, в десятый класс. Ненавижу школу и уродов - учителей, они вечно делают вид, что дружат с тобой, а потом докладывают отцу о каждом шаге. Уроды и лизоблюды. Когда - то ходила в секцию юных историков, но это было давно. Что ещё?
- Расскажи об отце и маме.
- А - а, о них. Что о них можно рассказать? Отец работает. Он владеет сетью ювелирных салонов. Он очень богатый, может купить всё, что захочет. По выходным обычно работает у себя в кабинете, а среди недели пропадает в офисе. Словом, он всё время работает. А мать всё время шляется по магазинам. Будь её воля, она бы купила весь город. Или весь мир. Сначала покупает всякую дрянь, потом приглашает своих полоумных подруг и они часами всё это разбирают, перемывают кости знакомым и рассуждают, на какие тусовки лучше пойти. Мать просто помешана на тусовках и бутиках, ничего другого даже не знает. Пару раз она пробовала приготовить ужин, но получилась такая гадость, что никто не стал есть. Не понимаю, как она при этом ещё кого - то осуждает. Когда смотрит телевизор, особенно новости, всё время обсуждает, кто и что сделал не так, и ругается, что чиновники придурки, гнать таких надо, и спортсмены тоже придурки, потому что не могут выиграть, и врачи тоже придурки, потому что кого - то не могут спасти. Меня это просто бесит. Мы один раз с ней поругались, потому что она снова начала говорить, что в мире нет ни одного нормального рыла. А я ей сказала, что для человека, который давным-давно забыл таблицу умножения, она слишком много треплется, и что если сама трутень и не умеет готовить, и никогда не занималась спортом, и вообще никто и звать никак, то не имеет права говорить о других. Тогда она сказала, что я ничего не понимаю в жизни и что мои друзья полные выродки, и я скоро стану такой же. А я ответила, что лучше стать выродком, чем такой же, как она, и лыбиться, имея мозг размером с маковое зёрнышко... В общем, был большой скандал, потом она заперла меня в комнате, а я вылезла через окно и убежала. Она меня ловила по всему городу.
- А что сказал отец?
Света нетерпеливо передёрнула плечами.
- Отец не заметил. Он в это время готовил какие - то бумаги, дома не появлялся. Мать ему, наверное, рассказала, но ему всё равно. Он ведь работает, говорит, что старается для нас всех. Но я - то знаю, что он старается только для себя, а на меня и на мать хотел чихать с высокой башни. Если бы в городе началась эпидемия и мы все умерли, он бы даже не заметил.
- Но как отец относится к тебе лично?
- Лично?- Света потёрлась подбородком о колено.- Не знаю. Мне кажется, что никак. Он меня и видел - то пару раз за всё время моей жизни, и ему неинтересно. Вот новая партия иранских алмазов - это его интересует, а людей нельзя огранить и поставить в оправу, поэтому он их не замечает.
- А ты сама хотела бы, чтоб он тебя заметил?
- Не знаю. Он никогда не вёл себя, как отец, так что нечего и начинать. И мать мне тоже не нужна, отлично всю жизнь обходилась без неё и сейчас обойдусь.
- Но ведь кто - то заботился о тебе в детстве?
- Нянька, Евгения Васильевна, старая грымза. Она даже не пыталась сделать вид, что любит меня, прямо как мать, зато делала вид перед отцом, и он сразу прибавлял ей жалование. Евгения вообще не терпела детей, не знаю, зачем попёрлась в няньки, и я всё время делала ей гадости. Когда была маленькая, гадости тоже были маленькими, а когда выросла, у нас началась настоящая война. Она наговаривала на меня родителям, чтоб те меня наказали, а я подставляла её. Один раз разбила жутко дорогую вазу, которую мама с боем вырвала на аукционе, и сказала, что видела, как её уронила Евгения. А она соврала, что я приводила домой парня и запиралась с ним в комнате. Потом я подстроила так, чтоб во время уборки в кабинете пропали золотые часы, и подложила их Евгении. Только она нашла их прежде, чем я успела привести в её комнату отца, и переложила мне под матрац. Отец не месяц оставил меня без карманных денег.
- Действительно, война не на жизнь, а на смерть.
- Даже хуже. А один раз... один раз я нашла возле подъезда котёнка. Котёнок был совсем маленьким, даже глазки ещё не открыл, но живой, и мне сразу стало его жалко. Я принесла его домой. Я была ещё маленькая и не знала, что его нужно спрятать от Евгении, а она увидела его и начала орать на меня. Я не хотела отдавать котёнка, но она вырвала его у меня из рук, завязала в целлофановый пакет, пошла и выбросила в мусоропровод. Не помню, чтоб после того случая я ещё раз так плакала. Евгения хотела меня запереть в комнате, но я всё равно вырвалась и хотела лезть за котёнком в трубу, только ничего не получилось.
На следующий день я не пошла в школу, спряталась в кустах и подождала, когда приедет машина, которая забирает мусор, а потом пробралась в неё и нашла пакет с котёнком, он лежал почти на самом виду. Только котёнок к этому времени уже умер. Я даже не испугалась, когда мусорщик вытащил меня из машины и пригрозил отвести в милицию. А потом я похоронила котёнка и вернулась домой, и уже в тот день я знала, что ненавижу свою няньку. Что, сейчас скажешь, что ненавидеть плохо и что я должна простить всё прошлое зло?
Света подняла голову и посмотрела на меня в упор. И опять во мне возникло ощущение, что она не нуждается в жалость и не потерпит её. Я могла понять врачей, которые говорили, что надо забыть дурное, простить и отпустить. Но я врачом не была и могла говорить не то, что правильно, а то, что честно.
- Ненавидеть плохо, но я на твоём месте всё равно бы ненавидела. И я бы сделала так, чтоб она на всю жизнь запомнила этого котёнка.
Света чуть улыбнулась.
- Она и запомнила. Я вырезала из маминой старой шубы целую кучу "котят", а потом подбрасывала то в тапочки, то на постель, то на полку с нижним бельём. Евгения орала, как ненормальная, у неё сразу поднималось давление, и она бежала пить таблетки. Она не знала, что я давно подменила эти таблетки,- Света хихикнула.
- Ловко,- согласилась я.
Неожиданно Света посерьёзнела.
- Всё, время истекло. Тебе пора уходить.
Я немедленно встала. Честно говоря, не ожидала, что разговор получится таким откровенным, но результатом была довольна.
- Знаешь, что я хочу сказать?- Я остановилась у двери и обернулась. Света всё ещё сидела на полу.
- Нет.
- На твоём месте я бы убежала из дома. Лучше вообще не иметь семьи, чем иметь формально. Странно, почему ты осталась.
Света ещё раз улыбнулась.
- А разве я сказала, что осталась?
Я вышла из палаты, не попрощавшись. Сама не могла понять, как отношусь к этой девочке. С одной стороны, она явно была несчастна, и её рассказ о семье никак нельзя назвать радостным: сплошь "уроды" и "выродки". Но с другой стороны, жалеть её тоже не хотелось, ни в глаза, ни за них. У Светы был характер, причём сильнее, чем можно было ожидать, внутренний стержень, на который нанизывались кольца переживаний и жизненного опыта. Именно поэтому мне сложно было понять, что заставило девочку начать принимать наркотики.
Макс встретил меня у самой двери. Доктора Денисова видно не было.
- Ну и что?- спросил Макс первым делом.
- Не знаю. Эта девочка не должна быть наркоманкой.
- То есть она здесь...
- Нет, она попала сюда вполне обоснованно, я уверена, что наркотики она принимала. Единственное, что я не поняла - почему. В ней достаточно сил, чтоб пережить все проблемы без помощи допинга.
Макс провёл пальцами по волосам и глубоко вздохнул.
- Мне очень жаль девочку, но как насчёт статьи? Она даст нам интервью?
- Посмотрим. Сейчас я ничего не могу обещать. Макс, у нас ещё есть время, давай не будем горячиться.
На самом деле я уже не знала, хочу ли, чтоб Света стала героиней нашей статьи.
Мы отошли не больше, чем на десять шагов, когда услышали, как за спиной хлопнула дверь. Я обернулась.
Света стояла в дверном проёме, двумя руками держась за косяки, и смотрела на меня в упор.
- Ты сказала, что придёшь, если я разрешу,- громко сказала она.- Так вот, я разрешаю. Приходи.
Я не успела ответить, как она вернулась в палату.
- Как ты это делаешь?- удивлённо спросил Макс.
Я не стала спрашивать, что именно, просто пожала плечами. Человеческая душа полна тайн.

- Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Влад размеренно, в такт словам, бил кулаком по стене, прожавшись к ней лбом. Костяшки пальцев уже разбились в кровь, но Влад, казалось, не замечал боли. Он вообще перестал что - либо видеть, и только снова и снова наносил удары по стене, как по заклятому врагу, и монотонно повторял:
- Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
- Хватит, Влад, прекрати!- Катя схватила его за плечо и развернула к себе лицом.- Что с тобой происходит?
- Это не твоё дело,- резко ответил Влад.
- Тогда чьё? В последние дни тебя словно подменили. Я тебя не узнаю!
Влад несколько раз моргнул, проясняя взгляд. Внутри всё сжималось и клокотало от безысходной злости. Если бы это имело хоть малейший смысл, он бы разнёс весь кабинет, всю школу к чертям собачьим. Но слишком хорошо знал, что легче от этого не станет.
Инга любит другого. Эта мысли прочно поселилась в голове, въелась в мозг, не отпускала ни на мгновение. Инга, ЕГО Инга, любит другого. В это невозможно было поверить, но всё на это указывало. Влад защищал её, был её Хранителем, её невидимой тенью, её самым преданным поклонником, её... Он был весь её, если бы она пожелала, он бы спал на коврике у её кровати и вылизывал за ней тарелку. Он бы всё сделал, выполнил любой её каприз.
Но вместо этого она полюбила высокого блондина - Макса. Макса! От одного воспоминания о нём сжимались кулаки, и Влад готов был кричать от ярости. Если бы Макс был сейчас здесь, если бы они встретились один на один! Влад не сомневался, что смог бы победить, потому что он любил Ингу сильнее всех в мире. Никто не смог бы любить её так, как он. Неужели она не видела этого, не понимала?
Влад её не винил. Кого угодно, только не её. Просто Макс - этот проклятый Макс - появился неожиданно, как чёрт из табакерки, и сделал всё, чтоб вскружить ей голову. Разумеется, он переманил девушку к себе и посадил у себя в кабинете, и старался проводить с ней много времени, чтоб у неё был только один выход - влюбиться в него. И Макс добился успеха. А Инга просто попалась на его удочку, потому что она доверчива и не подозревает, какую змею пригрела на груди.
Но открывать ей сейчас глаза было бессмысленно, хотя и очень хотелось. Влад каждый раз заставлял себя молчать и кусал кулаки, чтоб не сказать что - то типа: "Ты не должна видеться с Максом, он не желает тебе добра. Он тебя не любит!" Скорее всего, она вовсе не услышит этих слов, а если услышит, то обернёт против самого Хранителя. Поэтому Влад терпел и ждал.
- Ненавижу его. Просто ненавижу.
- Кого?- спросила Катя обеспокоенно. Она вытирала его разбитые пальцы своим носовым платком.
Влад вырвал руку.
- Ты его не знаешь.
- А ты пугаешь меня,- парировала Катя.- Никогда не видела, чтоб ты был таким злым, как в последние недели. Что происходит? У тебя неприятности?
Влад откинул со лба волосы. В последнее время он немного осунулся, но это могли заметить только те, кто часто с ним общался, а таких людей с каждым днём становилось всё меньше.
- У меня всё хорошо,- ответил он.
- Не похоже. Ты уже переругался с половиной школы, и, похоже, не собираешься останавливаться. Расскажи мне, что с тобой случилось? Тебе кто - то нравится?
- Что тебе от меня надо?- моментально ощетинился Влад.- Я хотел помочь тебе с уборкой, но теперь вижу, что моя помощь здесь не требуется.
Он уже не помнил, что не сам вызвался, а Катя попросила его помочь с уборкой в классной комнате. Не так давно ей не нужно было ни о чём его просить, Влад сам помогал, но сейчас всё переменилось.
- Влад!
- Не надо лезть ко мне в душу, поняла? Я сам разберусь!
Влад схватил сумку и выбежал из кабинета, громко хлопнув на прощание дверью.
Катя осталась стоять у испачканной его кровью стены, сжимая в одной руке носовой платок, в другой - губку, которой намеревалась вымыть доску. На глаза навернулись слёзы. Она достаточно долго знала Влада, чтоб беспокоиться за него, но, возможно, не настолько, чтоб сносить оскорбления и обиды.
Тем временем Влад выбежал из школы и остановился только в сквере, навалившись грудью на оградку. Дышал он быстро и часто, но не потому, что трёхминутная пробежка заставила его выдохнуться. Не поэтому и так сильно трепыхалось сердце, и руки налились свинцом, стали тяжёлыми - не поднять.
Просто он только что чуть не ударил девочку. Катю. Влад не ожидал от себя такого, просто не мог ожидать. Колотить стену - это одно, но ему и в голову не приходило, что он может поднять руку на друга, или на подругу, как в случае с Катей. Однако во время разговора что - то в нём перевернулось, и он практически увидел, как его собственная рука прокладывает траекторию и врезается девочке в скулу, как она вскрикивает и падает на пол, и на губах появляется кровь. Влад увидел это так чётко, словно уже нанёс удар, перевёл взгляд на свою правую руку и заметил, что пальцы уже сжались в кулак. Его охватила паника, чуть приправленная чувством глубокого удовлетворения, которое он испытал, пока думал, что привидевшееся ему правда. И он не нашёл ничего лучше, как просто убежать, пока не стало слишком поздно.
На улице было холодно, следовало вернуться в школу и забрать из раздевалки куртку, но Влад не мог заставить себя перешагнуть через порог. В одном Катя была безусловно права: за несколько дней он успел переругаться со всеми своими знакомыми, причём совершенно без причины. Хотя нет, просто без повода, потому что причина была, и Влад мог сформулировать её одним словом: Макс.
Влад понял, что должен видеть Ингу - немедленно. Если пробудет без неё ещё несколько минут, то просто свихнётся. Но упасть посреди улицы он не мог, кто-нибудь непременно вызвал бы неотложку, до дома надо было ещё ехать, так что выбора не оставалось: надо возвращаться в школу.
В школе было одно место, где с радостью прятались влюблённые парочки, когда хотели уединиться. Учителя, скорее всего, давно о нём знали, но делали вид, что не знают, чтоб не изменять устоявшийся порядок. Этим местом была запасная женская раздевалка рядом со спортзалом, заваленная старыми матами и сдувшимися мячами. Когда проектировали здание, планировалось устроить в этой комнате зал для игры в шахматы, потом идея лопнула, помещение отдали под раздевалку сборной школы по баскетболу, но и сборная долго не продержалась. Потом в ней девочки из старших классов переодевались на физкультуру, а потом комнату начали использовать под склад вещей, которыми уже никто не пользовался, но которые было жалко выкинуть.
Занятия почти у всех уже закончились, в это время запасная раздевалка чаще всего пустовала, и именно туда направился Влад.
Заперев дверь на щеколду, Влад включил свет и осмотрелся. Небольшая комнатка казалась настоящей помойкой: в дальнем углу стояли два гимнастических коня, рядом примостилась стопка свёрнутых транспарантов, дальше стоял ящик со сдутыми мячами и сломанными ракетками для бадминтона. Вдоль стены рядочком стояли несколько пар лыж. В углу громоздилась гора каких - то тряпок, на вершине которой кто - то оставил ярко - красный носок. Весь пол устилали маты, оставляя узенький проход в самом центре. Сильно пахло пылью, старыми тряпками и резиной.
Влад лёг на удобный мат в самом углу. По большей части ему было всё равно, где упасть, поэтому он особенно не думал. Закрыл глаза, и не требовалось больших усилий, чтоб покинуть собственное тело - эту процедуру он освоил ещё в детстве.
Немного повисев над телом, Влад убедился, что никакая опасность ему не грозит, и только тогда отправился к Инге.
Преимущество Хранителя заключалось в том, что он всегда мог найти своего подопечного, и даже если бы Инга отправилась на Северный полюс и сейчас плыла посреди Карского моря, он бы нашёл её в считанные минуты. Так что отыскать её в пробке посреди Кутузовского проспекта не составило труда.
Инга сидела на переднем пассажирском кресле, вертела головой и явно не знала, чем себя занять, но Влад быстро заметил, что большую часть времени она смотрела на своего спутника. Макс же сидел за рулём, уткнувшись в книгу, и ничего не замечал. Влада охватила холодная ярость. Рядом с его соперником сидела самая прекрасная девушка во всём мире, а он этого не замечал и предпочитал общение книге. Влад завис прямо над их головами, потом переместился на заднее сиденье и начал наблюдать за Ингой. Он мог бы смотреть на неё часами или даже днями, не отрывая взгляда, и для этого вовсе не требовалось говорить с ней. Влад бы заговорил, но знал, что она не сможет ответить в присутствии Макса. Снова Макс всё портит!
От Инги пахло мятой и миндалём. Не духами, а именно мятой и миндальными орешками. Влад закрыл глаза и принюхался, приблизив лицо к её волосам - не мог отказать себе в этом удовольствии. Он готов был замурлыкать от радости, но заставил себя сдержаться. Прямо из груди поднималось какое - то невероятно большое чувство, теснилось и не помещалось, и стремилось вылезти наружу, чтоб разлиться вокруг большим озером.
В тот момент, когда Влад открыл глаза, Инга повернулась. На секунду показалось, что сейчас она заметит нелегального пассажира, но нет, она ничего не увидела. Она смотрела на Макса, и от этого взгляда Влада передёрнула. Пусть Инга и говорила сама себе, что любовь тут не причём, но в её взгляде светилась именно это чувство. Влад отдал бы всё на свете, чтоб так она смотрела не на этого бездарного, слепого журналистишку, а на него.
- Макс, я немного подремлю,- сказала Инга и зевнула, хотя было понятно, что спать ей не хочется.
Влад отлично понял, что она задумала, и обрадовался. И ещё больше обрадовался, когда Макс кивнул и что - то пробормотал, так и не повернув голову. На лице Инги на мгновение промелькнуло разочарование, и Влад мог надеяться, что хоть это пренебрежительное отношение немного её отрезвит.
Инга устроилась в кресле, закрыла глаза и почти сразу же расслабилась. Влад понял, что она ушла в Эру.
Выждав для верности несколько минут (не хотел, чтоб она увидела его и заподозрила слежку), Влад тоже отправился в Эру. Теперь для этого ему не нужно было притворяться спящим. Он был уверен, что как только она увидит, что происходит с её миром, то моментально придёт в себя. Ведь хорошо просто чувствовать любовь, но совсем другое - её видеть.
Едва Влад появился, как мир вокруг него из розового стремительно переменился на зелёный. Такой метаморфозы даже он не ожидал, в первую секунду растерялся, как ребёнок, впервые попавший на улицу в одиночку. И всё же успел спрятаться за увитый зелёным плющом ствол осины.
Инга немного постояла посреди улицы, о чём - то подумала и исчезла - переместилась в другое место. Влад сразу понял, куда именно, знал, что до дома одной из Совета добираться не меньше двадцать минут, но у него был шанс преодолеть это расстояние гораздо быстрее. Суть состояла в том, что за Ингой во время перемещения протягивался телепортационный канал, как след от реактивного двигателя. Этот канал держался всего секунд шесть - семь - не больше, затем таял. Влад в несколько прыжков достиг того места, где стояла Инга, попал в канал и помчался над городом с совершенно сумасшедшей скоростью. Если бы он смог обернуться назад, то увидел бы, как чуть мерцающий на солнце канал прямо за ним распадается на отдельные волокна и растворяется на фоне изумрудного неба.
Однако канал всё же успел доставить его к дому Эммы, прежде чем развалился окончательно. Влад плюхнулся на короткую траву в нескольких метрах от стены её дома, ушиб левую руку, на которую пришёлся удар, но сразу вскочил и кинулся к открытому окну.
Дом у Эммы был одноэтажным, небольшим, но очень уютным, казалось, он сошёл со страницы волшебной сказки. Влад осторожно прокрался к самому окну и заглянул внутрь. Обе девушки сидели на диване к нему спиной.
- ...же как его зовут? Кто он? Вы давно знакомы?- спрашивала Эмма. Влад пропустил первую часть фразы, но хорошо понял её смысл.
Инга вздохнула.
- Его зовут Максим Игнатов, он журналист в том же...
Влад привалился к стене, чувствуя, как внутри всё оборвалось. Дальше он не хотел и не мог слушать, но того, что услышал, было вполне достаточно. Она любила Игнатова, и она признавала это. Игнатов не видел её любви, но она всё же продолжала питать к нему чувства. Владу показалось, что его сейчас стошнит собственным желудком, так вдруг стало плохо. Все нервы моментально натянулись, готовые порваться. Из гостиной журчал голос Инги, Влад не мог разобрать слов, но был почти уверен, что она рассказывает старой подруге, какой замечательный этот Макс, как они весело проводят время и как прекрасно будут жить под одной крышей.
Влад не помнил, чтоб ему когда-нибудь было так больно. Во время аварии, когда погибли родители, тоже была боль, но та убралась при помощи дозы морфия, а эту побороть было невозможно. Влад свернулся у самой стены, засунув в рот кулак, чтоб хоть так сдержать рвущийся из горла крик. Струйки крови текли из прокушенных пальцев по подбородку и капали на землю, но он их не замечал. Только слышал, как голос Инга произносит раз за разом: "Это Максим Игнатов... Это Максим Игнатов..."
Но так же нельзя! Так нельзя!!!
Когда Влад снова заглянул в окно (не хотел заглядывать, но не мог перебороть желание посмотреть на неё), Инга уже стояла возле дивана и прощалась с Эммой.
Влад зажмурился и рывком вернулся в себя. Он больше не мог терпеть.
Несколько минут или несколько десятков минут Влад лежал на жёстком, комковатом мате, свернувшись клубком, и едва мог дышать. Он не чувствовал, как по щекам текут слёзы, но даже если бы почувствовал, то не стал бы их вытирать. Какая разница, мокрые у него щёки или сухие, когда сердце рвётся на части и истекает кровью? Разве это имеет принципиальное значение?
Кто - то постучал в дверь раздевалки. Сначала Влад не отреагировал, но стук повторился во второй и третий раз, и в итоге он не выдержал и открыл, намереваясь высказать всё, что он думает по поводу такой настойчивости.
За дверью стояла Катя.
Первым побуждением Влада было захлопнуть дверь, чтоб она не видела его таким потрёпанным и зарёванным, но тут же понял, что это не имеет смысла. Она уже всё увидела.
- Как ты меня нашла?- хрипло спросил Влад. Он ни разу не закричал, но горло почему - то всё равно саднило.
- Куртка осталась в раздевалке, а без неё ты мог отправиться только сюда,- пояснила Катя.- Я пройду?
Он молча отступил в сторону. Катя прошла и села как раз у того места, где он только что лежал.
- Что случилось, рассказывай. Не уйду, пока всё не выясню.
Влад сел рядом и тяжело, длинно вздохнул. Теперь он уже не злился, по крайней мере в этот момент, да и боль чуть притупилась, уступив часть места пустому отчаянию.
- Я влюбился,- признался он.
Катя кивнула.
- Это я уже поняла. Но чтоб решить твои проблемы, одного этого признания мала. Рассказывай дальше.
Влад ещё раз вздохнул и рассказал про Ингу. Он, конечно, промолчал про то, что является её Хранителем, просто упомянул, что видит её очень часто, что они знакомы и периодически общаются, и что он уже давно в неё влюблён, но есть некий парень, которого любит она. Рассказ получился коротким и каким - то прозаическим, словно не было того нерва, который болел при каждом к нему прикосновении. Влад редко бывал хорошим рассказчиком, он сам понял, что не смог передать всей глубины своей боли, но даже порадовался, что Катя не сможет его полностью раскусить.
Однако Катя оказалась проницательнее, чем думал Влад.
- Причину страданий я поняла,- сказала она деловым тоном,- но теперь хочу выяснить ещё кое - что. Чем конкретно ты привлекал внимание Инги?
- В каком смысле?
- В прямом,- Катя поморщилась и потёрла ладонью лоб.- Что ты сделал, чтоб привлечь внимание девушки? Ты дарил ей цветы? Ты приглашал её в кино? Ты говорил ей комплименты?
- Нет...
- И на что в таком случае ты рассчитываешь? Я бы на её месте тоже тебя не заметила. Может, она не подозревает о твоих чувствах? Сделай так, чтоб она думала о тебе, и это будет уже началом решения. А потом у тебя хотя бы будет шанс понять, есть надежда или нет.
Влад смотрел на Катю широко распахнутыми глазами, словно она произнесла откровение, о котором он прежде и не догадывался. По правде сказать, он и не догадывался. Другим девушкам он мог подарить букет каких-нибудь ромашек и пригласить в кино, но Инга была совершенно особенной статьёй, и ему даже в голову не пришло, что она не только Грёза и не только его любимая, но ещё и обычная девушка, падкая на банальные знаки внимания.
Это был настоящий прорыв. Только что Влад выл от отчаяния, а теперь готов был совершать самые разные подвиги. Он вскочил и принялся бегать из угла в угол. Решение уже почти созрело в его голове.
- Ты гений, Катька, ты настоящий мозг!- Влад так широко улыбался, что Катя снова за него испугалась. Было в этой улыбке что - то безумное.- Я приглашу её на свидание, точно! Я приглашу её на прогулку по ночной Москве!
- Она не москвичка?- удивилась Катя.
Она вовсе не испытывала предубеждения против приезжих, но насторожилась.
- Недавно приехала из Лондона, но это не важно. Редкая коренная москвичка видела то, что покажу её я.
- И что же это?
- Не важно, я... я просто уверен, что она оценит. Спасибо, ты меня спасла!
Влад схватил Катю за плечи, мгновение смотрел горящими от возбуждения глазами, потом крепко поцеловал в щёку и убежал.
Катя взяла с пола сумку и встала. У неё было ощущение, словно своим советом она загнала Влада ещё дальше в угол, и это было неприятно. Но он был так счастлив...
- Сумасшедший,- покачала головой Катя.

Стук раздался, когда я поднималась к себе в комнату. День выдался утомительным, я планировала немного почитать и лечь спать, и думала, что дверь откроет мама, но когда стук повторился, пошла открывать сама. По вечерам к нам никто не приходил, знакомых было крайне мало, а потому моё удивление можно было понять.
За дверью стоял Влад. Я не успела глазом моргнуть, как оказалась обладательницей красивого букета розовых лилий.
- Влад?- только и произнесла я.
К его голосу успела привыкнуть, он часто разговаривал со мной из-под потолка, но наяву, не в Эре, я видела его лишь однажды. И тем более не ожидала, что он приедет ко мне домой, когда стрелка часов перебралась за десять вечера, а на улице совсем стемнело.
- Я,- согласился он, сияя широкой улыбкой.
- Проходи.
Я отступила в сторону. Влад вошёл и потёр замёрзшие щёки, всё ещё улыбаясь. На вид ему было не больше пятнадцати лет, и я почувствовала себя совратительницей малолетних. Но вопрос: "Зачем пришёл?"- показался мне чересчур сухим, чтоб произносить его вслух. В конце концов, Влад был моим Хранителем и в целом хорошим парнем, отношения между нами были вполне дружескими.
- Что - то в Эре?- спросила я через минуту, когда Влад так и не озвучил цель своего визита.
- В Эре? Нет, там всё нормально. Я...- он тяжело глотнул.- Я хочу пригласить тебя на прогулку.
Показалось, я ослышалась.
- Куда пригласить?
- На прогулку.
- Ночью?
Щёки Влада мгновенно вспыхнули, он на секунду отвёл глаза и кивнул.
- Но ведь сейчас не ночь.
- И куда ты меня зовёшь?- продолжала недоумевать я.
Влад всегда мне казался милым, но несколько суховатым человеком, так что это его предложение звучало особенно странно. Я и предположить не могла ничего похожего.
- Это потрясающее место, я уверен, что тебе понравится,- сразу оживился Влад.
Я кивнула.
- Мне надо приготовиться, ты застал меня врасплох,- пробормотала я неуверенно.
- Нет, это совсем не обязательно,- ответил Влад.- Ты и так красивая. ( В этом месте покраснела я.) К тому же нам не придётся выходить из дома.
- Да?- Я удивилась ещё сильнее.- Хочешь провести меня по моему собственному дому? Мило.
- Нет же, просто... Это сюрприз.
- Ну, хорошо. Снимай ботинки и куртку и проходи. Тапки на полке. Я только поставлю цветы в воду и сразу вернусь. Чаю выпьешь?
- Нет, не хочу.
Я оставила Влада разбираться с тапочками, а сама отправилась на кухню искать подходящую вазу. Розовые лилии были моими любимыми цветами, это он, очевидно, знал, но сам факт визита слегка выбил меня из колеи. Конечно, мне, как и любой другой девушке на моём месте, было бы приятно внимание, и всё же оно свалилось слишком внезапно, чтоб я смогла обрадоваться.
С другой стороны, Владу всё же удалось меня заинтриговать. Я не могла даже предположить, какое место он сочтёт красивым. Парк? Среди ночи это проблематично. Клуб? Ещё романтичнее, будем час стоять на холодной остановке, пока дождёмся автобуса, потом не пройдём фейс - контроль, а как возвращаться домой - вообще непонятно. Готов ли он оплатить такси до самого посёлка?
Вазочка стояла в шкафу. Я быстро налила воды, вытащила цветы из обёртки и аккуратно их расставила. После чего вернулась в гостиную.
Влад сидел на диване, скромно сложив руки на коленях, как пай - мальчик. Он нервничал, хотя и старался не подать вида, и мне это показалось странным. Ведь он меня знал далеко не первый день и мог бы привыкнуть. Я постаралась улыбнуться как можно жизнерадостнее и с удивлением поняла, что это мне даётся без всякого труда. Мне было приятно его видеть.
- Как у тебя дела?- спросила я, присаживаясь рядом.
- Хорошо. Как обычно. В школе сплошная учёба, дома родители изображают внимательность, так что дел хватает...- он немного помолчал и добавил.- Давай поднимемся к тебе.
Я пожала плечами и встала.
- Хорошо, давай поднимемся.
Мы быстро добежали до второго этажа, и только когда дверь закрылась, Влад улыбнулся. Мне показалось, что он опасался встретиться с моей мамой, но решила не спрашивать.
- Думаю, теперь ты должен сказать, что задумал. Жду с нетерпением.
Влад хитро прищурился.
- Я хочу показать тебе ночную Москву. Не кривись, ехать никуда не придётся.
- Мы будем смотреть фильм?
- Нет. Слушай, ты хорошо можешь перемещаться из себя в Эру и обратно, но на этом не стоит ограничиваться. Ты можешь выйти в реальность, стать как... как призрак. Понимаешь? Именно так я веду наблюдение, и если могу я, то можешь и ты.
Что - то в этой идее меня насторожило, но я не поняла, что именно. Во всяком случае, выходить из самой себя не спешила.
- Это безопасно?
- Разве я предложил бы тебе что - то опасное?- удивился Влад.
- Пожалуй, нет,- я вздохнула, чувствуя себя неуверенно и глупо. Помню, так же чувствовала себя, когда впервые попробовала поцеловаться "по - настоящему".- Что я должна делать?
- Ложись на кровать.
Странно было слушаться парнишку, однако я всё равно легла и вытянулась по струнке.
- А теперь,- продолжал Влад,- сделай так, будто собираешься попасть в Эру. Постарайся при этом не вылететь в свой мир, а остаться на месте. Поняла?
Я послушно кивнула, закрыла глаза и поняла, что вот - вот провалюсь в Эру, просто не смогу не провалиться. В этот же момент что - то сильно дёрнуло меня за правую руку. Я с негодованием вскрикнула, открыла глаза и обнаружила себя сидящей, тогда как моё тело осталось лежать на постели.
В первый момент стало страшно. Должно быть, именно этот страх испытывают все призраки, впервые оказавшиеся вне своих тел. Да, я уже покидала его, когда бывала в Эре, но не имела возможности себя видеть, а теперь стояла над собственным недвижимым телом, и оно казалось странным и чужим. В голову с трудом протиснулась мысль, что я, стоящая у кровати, и я, лежащая на покрывале, - это один и тот же человек. Мне захотелось нырнуть обратно в себя, как в глубокую воду, чтоб убедиться, что состояние раздвоенности обратимо.
- Не бойся, ты вернёшься, как только захочешь,- успокоил меня Влад.
Я повернулась к нему и слабо ахнула - Влад был прозрачным. В Эре он каким - то образом материализовался, здесь же, в реальности, казался сотканным из тончайших, прозрачных нитей, так что угадывались только основные черты. Я не сказала бы, встретив его на улице, что это ускользающее существо - человек.
Неужели я стала такой же? Я поднесла руки к лицу и поняла: да. Вместо пальцев были прозрачная взвесь чего - то, невероятным образом сложенная наподобие пальцев. Я сжала кулак, потом разжала его и снова сжала. Удивительно, но я могла видеть, как мои почти прозрачные пальцы складываются в кулак, и могла чувствовать их так же хорошо, как чувствовала настоящие.
Я снова посмотрела на Влада и увидела, что он улыбается. Это слегка успокоило.
- Попробуй пройтись,- сказал он.
Пройтись оказалось почти невозможно, потому что после каждого шага меня отрывало от земли, и приходилось делать усилие, чтоб вновь коснуться подошвами пола. Влад не стал даже пробовать, просто взлетел и завис рядом, лёжа на спине со скрещенными на груди руками. Казалось, он плывёт, его ноги чуть двигались, чтоб можно было находиться рядом со мной.
- Это... это потрясающе!- наконец выдавила я, охваченная неожиданной радостью. Тело было таким лёгким, словно потеряло весь вес. Я чуть подпрыгнула и легко перекувыркнулась через голову, снова приземлившись на ноги.- Невероятно!
- А теперь сделай вид, будто плывёшь,- наставлял Влад.- Просто ложись на воздух и направляйся ко мне.
Было ошеломительное ощущение. Я парила по своей комнате, как хотела, поднималась до самого потолка и проделывала всевозможные сальто, смеясь от души. Давно мне не было так весело. Влад предупредил, что никто не сможет видеть нас или слышать, поэтому я говорила и смеялась в полный голос, или даже громче, чем обычно.
- Теперь мы попробуем выйти из дома,- сказал Влад, когда решил, что я достаточно освоилась в воздухе.
Я согласно кивнула и снова засмеялась. Темнота, царящая за окнами, совершенно меня не пугала, даже наоборот, в ней было что - то притягательное. Влад взял меня за руку и полетел прямо на стену. И хотя я хотела посмотреть, как выглядит стена изнутри, но в последний момент зажмурилась, а когда открыла глаза, мы уже были за пределами дома.
Нас со всех сторон окружила темнота, слышался только шелест сухих листьев и тоненький свист ветра между голых ветвей. Холодный воздух коснулся кожи, но я сразу поняла, что не замёрзну. Наоборот, ветер приятно ласкал невидимую кожу, теребил волосы и старался подхватить меня.
- Вперёд!- закричал Влад, раскинул руки и свечкой взмыл высоко в небо.
- Ура!
Я тоже расставила в стороны руки и только подумала, что хочу за ним, как уже стремительно летела вверх прямо на огромное небо, прикрытое рваным одеялом из облаков, где в прорехах светили маленькие звёздочки. Воздух и простор, открывшийся перед глазами, когда я поднялась выше древесных крон, пьянили голову, как глоток шампанского. Я снова засмеялась, и всей кожей чувствовала, как мой смех полетел в разные стороны.
- Смотри, как я могу!- крикнул Влад.
Я могла видеть, как его светящийся силуэт спикировал к озеру и пролетел совсем близко над поверхностью. Одной рукой он мазнул по воде, а когда снова пошёл вверх, первый круг едва успел достичь берега. Влад подлетел ко мне, теперь я почти не различала черт его лица, не могла понять улыбается он или серьёзен, но это и не имело никакого значения. Меня полностью захватило волшебство полёта.
- К Москве?- спросил Влад, как мне показалось, немного нерешительно.
Но мне самой очень захотелось взглянуть на город с высоты птичьего полёта, и при этом не из самолёта или из корзины воздушного шага, и даже не с парашюта, а чувствуя, что полёт полностью в моей власти.
- Полетели.
Над деревьями мы летели рядом, взявшись за руки. Острые вершины мелькали под нами, едва выпрыгивая из темноты. Хоть глаза и не видели всей открывающейся нам панорамы, я знала, что вокруг просто невероятный простор, и только от одного этого осознания начинала приятно кружиться голова.
Мы не торопились, хоть ветер и бил нас в спины, как бы говоря: быстрее, ещё быстрее! И всё же минут через десять увидели раскинувшийся впереди город. Огромное, бескрайнее море золотых огней так и манило к себе. С той высоты, на которой мы находились, невозможно было как следует слышать шум улиц, зато можно было видеть цепочки уличных фонарей, и мигание фар, и огни в чужих окнах, и сверкание маячков на крышах "Скорых помощей", и ещё много - много всего. Если прежде Москва была для меня просто городом, то теперь превратилась в нарядную ёлочную игрушку, в сказочную страну света.
Мы летели над длинными проспектами, над сверкающей паутиной улиц, украшенными, словно росой, огнями. Я в жизни не видела ничего более прекрасного.
Затем мы поднялись ещё выше. Тут уже стало прохладно, я почувствовала это, но даже если было бы холоднее стократ, ни за что бы не спустилась обратно. Море огней превратилось в безбрежный океан, казалось невероятный, что я каждый день хожу, езжу по этому городу и не замечаю, до чего же он прекрасен.
- Давай на Красную площадь,- предложил Влад.
Я развела руками и сделала кульбит.
- Не знаю, где она находится. Ни разу не была.
- Ты ни разу не была на Красной площади?- недоверчиво переспросил Влад.
- А разве в ней есть что - то особенное?
- Сама увидишь!
Красная площадь не произвела на меня того впечатления, на которое, очевидно, рассчитывал Влад. Да, как архитектурное сооружение, она была довольно любопытна, сам Кремль и Храм Василия Блаженного невозможно было пролететь мимо, тем более что ночью всё выглядело ещё более таинственно, чем днём. И всё же в этом месте я не стала бы задерживаться, если бы не Влад, который непременно хотел, чтоб я взглянула на мавзолей Ленина. На Ленина мы тоже взглянули, проникнув в мавзолей сквозь стену, и, честно говоря, очень странно было видеть лежащего, как Белоснежка в хрустальном гробу, политика. Возможно, москвичи считали это весьма символичным жестом...
- Здесь много убивали,- сказала я, когда осмотр площади был закончен.- Очень много. В Лондоне Тауэр, в Москве - Кремль, но суть одна и та же: место убийства.
- Красная площадь так и названа, потому что она была красной. Кровавой. Тут совершались казни.
Я невольно скривилась.
- Действительно, куда ещё в Москве водить экскурсии? Сначала на место массовых казней, а потом в склеп поглядеть на покойничка. Отличная культурная программа!- Сдержать смешок не удалось.
- Мы чтим память предков,- важно заявил Влад.
- Я так и поняла.
Влад пролетел немного дальше, потом вернулся и протянул мне руку.
- Давай, я тебе кое-что покажу.
- Что?
- Цепляйся, не трусь.
Я послушно взяла его за руку. Страха уже не было, одно голодное ожидание нового чуда.
Некоторое время мы летели на прежней высоте, а потом вдруг понеслись вниз, к земле. Стало страшно, когда скорость падения нарастала, а Влад не делал ничего, чтоб выправить положение, и даже несмотря на то, что, я знала, разбиться мы не можем, готова была закричать. Но руку не вырвала. Если я доверяла Владу свою жизнь, то теперь тоже могла быть в нём уверена.
Когда до асфальта оставалось не больше десяти дюймов, Влад внезапно рванул вперёд, тем самым прекратив падение, а потом отпустил руку. Мы летели над шоссе, время от времени уклоняясь от автомобилей, едущих нам навстречу, я могла видеть, как золотые искры фонарей блестят в камешках асфальта, как мне в лицо несутся ослепительные фары. Чувствовала и слышала жизнь так чётко, как никогда прежде. Это был такой драйв!
Влад приблизился ко мне и снова взял за руку, и мы с громкими, пусть и никому не слышными криками понеслись к облакам...
Домой мы вернулись только утром, когда над Москвой зажглась тусклая осенняя заря. Я устала, но почти не ощущала этого, такое потрясающее было настроение. Я летала! От одной мысли об этом хотелось петь. Даже вернувшись в тело, я продолжала ощущать ты лёгкость, которая сопровождала меня в полёте.
- Ну как, тебе понравилось?- спросил Влад, как - будто не догадывался, каким будет ответ.
- Очень. Мне очень понравилось, мне так понравилось!..
Он засмеялся, и я поняла, что безумно люблю его улыбку. В этот момент я любила весь мир в лице одного моего Хранителя, который и показал мне, что в жизни большое место занимает чудо.
- Проводишь меня?- спросил Влад, когда я соизволила прервать поток восторгов.- Если обнаружат, что я не ночевал дома - будет nicsht gut.
- Конечно.
У дверей я не удержалась и обняла Влада.
- Спасибо. Это была чудесная ночь, я буду всегда помнить.
- Не последний раз,- сдавленно ответил парень.
- Зато самый первый. Влад, я тебя просто обожаю!
- Я тебя тоже.
Я отпустила его так же внезапно, как и обняла, и улыбнулась, отводя волосы за ухо. В груди горело большое и очень доброе чувство, целиком направленное на него, и совсем не хотелось, чтоб он уходил. Казалось, что как только за спиной Влада закроется дверь, сказка закончится и вернётся привычная обыденность. И придётся жить в ней только ради того, чтоб следующей ночью снова отправиться в полёт навстречу ветру и городским огням - непременно с Владом.
- Мне пора,- прошептал Влад.
- Ты можешь остаться у меня ещё немного,- вырвалось у меня.
Он вспыхнул и уставился на меня круглыми глазами, но радость затмила всё, и я не смогла прочесть его взгляд. Да не очень - то и хотелось.
- Н - нет,- протянул Влад и судорожно вдохнул, что суметь продолжить.- Родители... мне надо быть дома. Увидимся, пока.
- Увидимся,- повторила я.
Влад накинул куртку, быстро сошёл с крыльца и стремглав побежал к роще, однако у самых деревьев обернулся и помахал рукой, улыбаясь. Я помахала в ответ и стояла, прислонившись к косяку, пока его фигура не потерялась среди деревьев.

В то утро удалось поспать всего час, но я ничуть об этом не жалела. Даже если бы впереди ждала вся ночь, я едва ли смогла бы уснуть.
Когда Эмма однажды сказала, что сильные эмоции, не важно, положительные или отрицательные, делают меня слабее, я не поверила. Как может радость повредить? Однако стоило мне коснуться головой подушки, как от безмятежного покоя не осталось и тени. Это был ещё не страх, но отголосок будущего, и он не сулил мне приятных моментов. Тем не менее я свернулась калачиком, уткнулась носом в колени и, пригревшись, задремала.
В любой другой день я бы сказала, что мне просто привиделся кошмар, а через полчаса не смогла рассказать, о чём в нём шла речь, потому что в вымысле не стоит искать логику. Но в этот раз всё было так реально...
Я стояла на берегу озера, расположенного рядом с нашим домом. Была пасмурная, безветренная погода, и поверхность воды казалась застывшей плёнкой. Мне надо было уходить, я куда - то торопилась, но почему - то стояла на месте и думала: "Вот посмотрю ещё минутку, а потом пойду". Вокруг стояли голые деревья, я знала, что они все тянут ко мне длинные голые ветки, но не боялась их, а только удивлялась, что эти ветки не отражаются в воде озера. Кто - то позвал меня, но этот голос был так далёк и малозначителен, что я не обратила внимания. Все мои мысли в этот момент были скрещены на созерцании воды, словно я чего - то ждала, хотя и сама не знала, чего.
Неожиданно вода прояснилась, и сквозь серую поволоку проступила совершенно новая, ещё не виденная мною картина: огромная пустыня, обрывающаяся вдалеке грядой пологих тёмных холмов. Фиолетово - чёрное небо, похожее на предгрозовое. Точки птиц, кружащиеся в просторе, то появляющиеся, то вновь пропадающие из вида. А на переднем плане высились две странные фигуры, на первый взгляд похожие на обломки какого - то здания, но на второй - абсолютно самостоятельные. Левая фигура лишь напоминала человека, хотя окна на "теле" говорили об обратном. Зато в правой можно было рассмотреть склонённую женщину, сложившую на груди руки, словно в молитве. У ног правой фигуры росли несколько деревьев и стояли ещё одни небольшие развалины. Обе фигуры отбрасывали на землю длинные узкие тени, вроде бы не представляли собой ничего особенного, и тем не менее притягивали взгляд.
Я уже собиралась бежать к дому, когда голос позвал меня второй раз, и в этот момент чёрно - фиолетовые вихри неба переменили направление и стали складываться в человеческие лица, буравящие меня точками зрачков. С каждой секундой их становилось всё больше, они заполнили собой всё небо и казались грешниками, которые силились прорваться на волю. И в то же время было понятно, что именно сейчас они на своём месте. Фигура женщины начала двигаться, словно и не стояла обломком стены, повернулась ко мне и впилась в лицо неожиданно светлыми, почти белыми глазами.
Я сделала шаг назад, охваченная страхом, а женщина отняла от груди одну из рук и начала тянуть ко мне. Я могла рассмотреть каждый каменный палец, с которого сыпались обломки и мелкая пыль, я могла даже рассмотреть каждую трещинку на каждом пальце, и с всё возрастающим ужасом понимала, что не смогу убежать. И огромная каменная женщина непременно схватит меня и утащит в свой мир.
Нужно было что - то делать. Когда рука была всего в каких – то футах, я развернулась, чтоб бежать со всех ног к дому, но внезапно наткнулась на густое переплетение веток, что сквозь него не протиснулась бы и мышь. Мои руки, я ясно это видела, растерянно шарили по этому препятствию, надеясь найти в ней слабое место, а между тем за спиной раздался громкий всплеск. Я обернулась и увидела, как рука с ручейками текущей по ней воды тянется ко мне из самой середины озера.
Не знаю, кричала ли я, но ужас был настолько велик, что рванулась прямо в переплетение тонких древесных ветвей и проломилась сквозь них. Ветки царапали и рвали кожу на руках, которыми я пыталась защитить лицо. Я чувствовала, как течёт кровь, но никак не могла остановиться. Сердце билось так сильно, что я от каждого удара подавалась немного вперёд и чудом не теряла равновесие.
Внезапно ветки закончились, и я с размаху врезалась в сплошную кирпичную стену, тянущуюся направо, налево и вверх так далеко, что края не было видно. Я прижалась к этой стене спиной, а рука женщины ломилась следом, с громким хрустом ломая сухие прутья, но они и сами съёживались и рассыпались пылью, стоило каменным пальцам к ним приблизиться.
Что - то схватило меня за плечо. Я немедленно опустила глаза и поняла, что из стены высунулась такая же рука, только поменьше, и сжала моё плечо. Я рванулась от стены, но в этот же момент, словно по сигналу, десятки, если не сотни рук вылетели из стены и обвили меня, прочно прикрутив к стене. Прижатая к ней щекой, я чувствовала, какой шершавый кирпич, но ничего не могла предпринять, чтоб вырваться.
Рука женщины остановилась совсем рядом от меня, сжалась в кулак так сильно, что сквозь пальцы посыпался песок, а потом рухнула на землю каскадом бесформенных обломков.
Держащие меня руки рванулись во все стороны, но не разжали пальцев, и я скорее поняла, чем почувствовала, как они раздирают меня на части. Взгляд смотрел только вниз, и я видела, как по моим почему - то голым ногам текут тёмно - вишнёвые струи крови.
Паника ударила в голову с такой силой, что я почти перестала соображать и уже не могла знать, что делаю...
Громкий, просто оглушительный крик ударил по ушам, как тяжёлый молот. Темнота перед глазами сменилась ярким светом с тёмным пятном посередине и только через несколько секунд я смогла понять, что пятно - это всего лишь мамино лицо. Спустя ещё секунду поняла, то стою в коридоре в одной ночной рубашке, прижавшись спиной к стене и раскинув руки, точно распятая. Я опустила их, чувствуя напряжённую дрожь. Тело было мокрым от пота, и ветерок, который имел привычку прогуливаться по коридору, нёс холод.
- Инга, ты слышишь меня? Инга, отвечай мне! Отвечай мне, слышишь?- орала мне в лицо мама, хотела, видимо, схватить за плечи, но не решилась.
Я сползла по стене и села на пол, обхватив руками колени. Страх ослабил хватку, но ещё не отпустил, и с каждой секундой меня трясло всё сильнее. Это был сон, говорила я себе, это только сон. Но почему - то не верилось, что от сна может веять такой жуткой реальностью.
- Инга, милая, поговори со мной,- попросила мама со слезами в голосе.
Я с трудом подняла тяжёлую голову.
- Что ты хочешь услышать? Мне просто приснился плохой сон.
- Но... это же... ты ходила во сне и кричала! Инга, ты бы слышала, как ты кричала. Я думала, сердце остановится!
- Не остановилось,- констатировала я, поднимаясь. Колени дрожали.- Это был просто сон, ничего больше. Пойду, вымоюсь.
Мама смотрела на меня испуганными глазами и медленно кивала, словно сама не совсем верила в происходящее. Я улыбнулась, пожала ей руку и отправилась к себе, удивляясь, как умудрилась во сне, с закрытыми глазами, пробежать так далеко.
В комнате всё осталось на тех же местах, что и час назад, когда я засыпала, только одеяло оказалось смято и комом валялось на полу. Я сразу прошла в ванную, включила набираться воду и села на постель перевести дыхание. Почему - то эти несложные манипуляции выбили меня из сил.
Снова вспомнился сон, и всё так же ясно, словно я продолжала его видеть. Как ни странно, увиденное мной в самом начале не навевало ужас, хотя выглядело довольно мрачно, и по сравнению с местом, где стояла виселица отца, пустыня с холмами явно выигрывала. В ней было что - то притягательное и завораживающее, и даже две фигуры казались удивительными. Вот только одна из них была явно настроена против меня, и этот факт оставался непонятным. Чем я могла ей не понравиться? Ведь прежде ничего подобного не снилось, и она не могла видеть меня...
Я с усмешкой покачала головой. Совсем рехнулась: пытаюсь понять, чем не угодила каменной леди из кошмарного сна.
Вода уже набралась. Я с удовольствием села в ванну с тёплой водой и только теперь смогла вздохнуть легко. Тепло вымывало из тела усталость, а из головы - неприятные мысли. Правда, я нашла на руках несколько синяков и ссадин, но отнесла это на счёт падений в коридоре. Ведь могла же я удариться о стену или упасть, когда неслась из одного конца дома в другой.
Зазвонил телефон. Я выскочила из ванной и побежала к аппарату, пока абоненту не надоело слушать однотонные гудки и он не повесил трубку.
- Слушаю внимательно.
- Здравствуйте,- голос в трубке был мне знаком, но потребовалось несколько секунд, чтоб вспомнить его хозяина.- Вы меня помните? Доктор Денисов из больницы для...
- Да, доктор, я вас хорошо помню.- Нахмурилась.- Разве я оставляла вам свой домашний номер телефона?
- Нет, но узнать его было просто. Я хочу поговорить не об этом. Вы, конечно, помните девочку, с которой разговаривали? Светлану.
- Помню.- Я всё ещё не могла понять, куда клонит врач.
- Так вот, случилась одна неприятность, и мне хотелось бы, чтоб вы подъехали.
Случилась неприятность? О чём это он? Я моментально напряглась, история с Александром жила в памяти, что несложно было придумать самые страшные события.
- В чём дело?
- Это не телефонный разговор. Просто я прошу вас приехать.
Света мне понравилась; несмотря на внешнюю грубоватость, она была ранима, как и все подростки. И заслуживала того, чтоб с ней обращались осторожно и бережно, как с большой ценностью, а не как с больной наркоманкой.
- Хорошо, я поговорю со своим напарником и постараюсь приехать.
- Большое спасибо.
- Не за что, я ещё не приехала.
- Пожалуйста, поторопитесь.
Если он хотел этой фразой зацепить меня, то это хорошо ему удалось.
Денисов отключился. С меня моментально слетела вся хандра, а от кошмара остался только дымок. Какой там сон, если неизвестно, что будет в реальности! Я быстро вытерлась, за пять минут высушила голову феном, ещё три минуты потратила на одевание и спустя десять минут уже бежала по лестнице вниз, размахивая, как гранатой, кофром с фотоаппаратом. Мама крикнула что - то мне в спину, но я даже не обернулась, чтоб не отвечать на очередной поток вопросов, на который у меня всё равно не было ответов.
На улице было прохладно и пасмурно, ветер гнал по небу плотные серые облака, так хорошо закрывшие солнце, что не осталось даже намёка. Я намеревалась сразу же пойти на остановку, но вместо этого сначала отправилась к пруду, просто затем, чтоб ещё раз доказать себе: во сне нет даже намёка на реальность. Остановилась у самой воды, как и во сне, и пристально вгляделась в глубину. Не нужно было прилагать усилий, чтоб рассмотреть, как отражённые облака плывут по матовой поверхности озера, и одно это меня успокоило. Всё было настолько мирно и тихо, что невозможно поверить в затаившуюся угрозу.
"Разве ты не знаешь, что ни одно видение не может быть случайным?!"- спросил голос отца в моей голове.
Я совершенно не удивилась, услышав отца, словно ждала, когда же он наконец снова заговорит. Последний раз я слышала его в тот день, когда чуть не убила Влада, но это успело забыться, зато тепло родного голоса осталось в памяти.
- Я этого не знаю и совсем не уверена, что здесь мы имеем дело именно с видением. Просто кошмарный сон, без всякого загадочного подтекста.
"Почему ты так говоришь?"
- Это совершенно обычное озеро, в нём не может ничего скрываться. Смотри.- Я подобрала камешек и кинула в воду. Камешек с тихим хлюпом пропал из вида, по воде пошли круги - всё как надо. И никаких холмов, никаких гигантов - их и не могло быть.- Вот видишь, всё нормально, так что не забивай мне голову глупостями.
"Хорошо,- послушно согласился голос,- если тебе удобнее думать так, я не стану возражать. Только в следующий раз не говори, что я тебя не предупреждал".
- Предупреждал о чём? Ты не сказал ничего по - существу.
"Я сказал, чтоб ты хотя бы попробовала проанализировать свой сон, а уже потом отмахивалась и говорила, что тебе забивают голову,- голос отца был неумолим.- Всё явное может прятаться в самой глубине, тогда как самое тайное - плавать на поверхности. Вопрос внимательности: сможешь ли ты увидеть то, что уже поймали твои глаза?"
Я нахмурилась.
- Это попахивает китайской философией, тогда как мне нужен практичный совет. Сейчас я вижу, что по поверхности плавают листья и пара дохлых мух, и если это тайная истина, то я буду рада к ней не приобщаться.
"Наивная, как дитя,- вздохнул голос, как мне показалось, с грустью.- Но я надеюсь, что ты сможешь разобраться в ситуации раньше, чем станет поздно".
- А знаешь, на что я надеюсь? Что ты не рассчитываешь на моё полное доверие. Однажды я чуть не убила Влада, потому что ты так посоветовал, так что твои слова - небольшая ценность. И если я хоть краем разума заподозрю, что ты меня топишь, то...
"Что? Мы меня отругаешь? Не смеши, ты никак не сможешь покарать меня, даже если очень того захочешь, потому что мы с тобой неразделимы. Я - это лишь часть тебя".
Я сердито тряхнула головой. Вот ещё не хватало - отдавать часть себя какому - то непонятному существу, ловко имитирующему голос моего отца.
- Ты говоришь, как отец,- сказала я.- Почему? Откуда ты знаешь его голос?
"Потому что его знаешь ты,- без промедления ответил голос.- И потому что ты хочешь его слышать".
По озеру снова пошли круги, хотя ветра не было, и я на этот раз ничего не бросала. Скорее всего, это совершенно ничего не значило, но я повернулась и быстро пошла к остановке, с трудом удерживаясь от того, чтоб обернуться и посмотреть: не полезет ли за мной из воды каменная рука правой фигуры. Голос тоже замолчал, будто удовлетворившись нашей беседой, и, признаться, я была этому рада.

Макс, когда я пришла на работу, как раз выходил из кабинета Мыслова. Я сама не ожидала, что буду так рада его видеть, старалась вести себя естественно, но предательские губы расползались в широченной улыбке. Мы очень тепло поздоровались, Макс чмокнул меня в щёку, как сестру, и мне стоило больших трудом не сделать обиженную гримасу. Вы ведь не виделись целых двенадцать часов, а он, казалось, этого даже не заметил. Тем не менее, я сделала вид, что нисколечко не задета его братским отношением и никак не показала своего.
- Что случилось?- спросила я.- Что сказал Денисов?
- С Денисовым мы разберёмся чуть позже, а пока тебя зовёт Мыслов, и он в поганом настроении.
- Чем я могла ему не угодить?- удивилась я.- Мне казалось, он доволен снимками.
Макс пожал плечами.
- А вот это лучше узнать из первых рук. Я в кабинете, как закончишь - приходи. Ни пуха, ни пера.
- Хорошо.
- Нет, Инга, не "хорошо", а "к чёрту". Надо говорить "к чёрту", поняла?
Мне было совершенно всё равно, куда его посылать, поэтому я пожала плечами и повторила со старанием только что научившегося говорить ребёнка:
- К чёрту.
Макс удовлетворённо кивнул и отправился прочь.
Я робко поскреблась в дверь к Мыслову и не заходила, пока не услышала громогласное "Войдите". Судя по тону, Макс несколько приуменьшил, когда заявил, что у него просто поганое настроение. На деле оно оказалось ещё хуже.
Однако спастись позорным бегством я не могла, а потому затаила дыхание и вошла.
Мыслов прохаживался возле окна, опустив голову и заложив руки за спину, и со стороны напоминал полководца, обдумывающего план завтрашней баталии. Сосредоточенный взгляд был упёрт в пол, зато хохолок на затылке топорщился очень воинственно.
- Где снимки?!- рявкнул Мыслов без всякого предисловия.
От неожиданности я подалась назад.
- Какие снимки? Я только начала над ними работать.
Мой ответ привёл главного редактора в ещё большее негодование. Видимо, он рассчитывал, что я сразу рухну к его ногам и примусь молить о прощении, однако прошло уже полторы минуты, а я по-прежнему крепко стояла на месте.
- Только начала?! Сколько же можно над ними работать?!!
- Но я не успела...
- Не успела? А что ты делала до этого целую неделю?! Почему я должен краснеть за тебя перед журналистами и объяснять, что не могу уследить за передвижениями собственной сотрудницы? В какие это ворота, я спрашиваю?!!
Я отступила ещё на шаг и упёрлась спиной в дверь, и не потому, что Мыслов нагнал на меня такого смертельного ужаса (хотя некоторая неловкость имела место быть). Но он пёр на меня всеми своими килограммами живого веса, так что я не выдержала конкуренции.
- Не понимаю...
- Чего же тут непонятного? Или я должен объяснить, как пользоваться фотоаппаратом?- продолжал глумиться Мыслов.- За что я тебе деньги плачу?
- Наверное, за возможность безнаказанно на меня орать,- ответила я, решив, наконец, дать отпор.- И ещё, неделю назад я лежала в больнице, так что никакой работы вы мне не могли поручить. Или вы, как Гарри Поттер, обходитесь совиной почтой? Тогда, увы, но до меня ваше послание не долетело!
- Да как ты!..
- Если вы не можете запомнить, кому и какие поручения даёте, то это уже говорит о...
- Вон!!! Вон отсюда!!! Чтоб ноги твоей здесь не было!!!
Вопль разлетелся по всей редакции мощной звуковой волной. Мыслов побагровел, на шее надулись вены, а глаза полезли из орбит. Я, правда, выскочила из кабинета прежде, чем успела в полной мере насладиться этим зрелищем, но и увиденного оказалось вполне достаточно для острого приступа мысловофобии.
В коридоре налетела на Макса, который, очевидно, спешил к эпицентру катастрофы вытаскивать моё бездыханное тело из-под руин редакторского кабинета. В зале сотрудники смотрели на меня с любопытством, с ещё большим любопытством смотрели те, кто выглядывал из кабинетов и в силу определённой удалённости мог прослушать лишь часть моего разговора с Мысловым.
- Что случилось?- спросил Макс, взяв меня за трясущиеся плечи. Сама не могла понять толком, смеюсь я или плачу.
- Ничего особенного,- ответили мои дрожащие губы.- Просто меня, наверное, уволили.
- Не понял,- Макс нахмурился.
- Вот и я почему - то не поняла,- всхлипнула я.
Макс посмотрел поверх моей головы на дверь Мысловской резиденции. Я никогда не видела, чтоб его лицо стало таким жёстким, а в глазах появилась такая сталь, и это вызвало оглушительный прилив нежности. Я едва удержалась, чтоб не провести пальцами по его волосам.
- Иди в кабинет,- приказал Макс.- Я сам со всем разберусь.
- Макс, не надо...
- Иди в кабинет, Инга,- повторил он и подтолкнул меня в правильном направлении.
У самой двери я обернулась и видела, как он вошёл к Мыслову.
Следующие пятнадцать минут тянулись для меня, как пять часов. Я не могла сидеть и нервно ходила из угла в угол, ломая пальцы. Страшно было подумать, что Макс вернётся и скажет: "Ничего не смог поделать, тебе придётся уйти". А я ведь только - только начала делать какие - то успехи! Но Мыслов так орал! Он никогда так не орал на меня, и стоит ли это терпеть и прощать?
Только конструктивная критика, вертелось у меня в мыслях. Только конструктивная критика. Эти слова принадлежали маме, когда она говорила, как надо вести себя с начальством. Никогда не ставить своё мнение выше мнения шефа и допускать только конструктивную критику. По-моему, у нас с Мысловым получилось не слишком конструктивно.
Но если меня выгонят, куда я пойду? Образования нет, как, собственно, и полного багажа знаний, необходимых для поступления в ВУЗ. Интересно, сложно ли будет открыть частную фотостудию? Пройду курсы фотографии, чтоб иметь корочку, и как-нибудь не пропаду...
Всё это было не то. Курсы, студия, своё дело - не то! Мне нравилось работать в журнале, ещё больше нравилось работать с Максом, так что уходить совсем не хотелось. Я уже привыкла каждое утро приезжать на работу и видеть знакомые лица, потом узнавать у вездесущей Маши последние сплетни, идти в столовую, чтоб выпить чашку кофе, принимать участие в утреннем совещании и получать свою порцию назиданий и советов, а потом уже приступать к свои обязанностям. Всё было привычно, так, как должно быть, и если прежде я не совсем понимала людей, которые никак не могли поменять насиженное место работы, то теперь всё стало гораздо прозрачнее. Дело вовсе не в страхе перед новым и неизведанным, дело в том, что старое и, казалось бы, приевшееся, на самом деле уже успело составить ось каждодневного времяпрепровождения, и от этой оси никуда не деться.
Наконец, Макс вернулся, молча сел за стол и положил перед собой пухлую папку, которую держал в руках.
- Ну что?- не выдержала я.- Что сказал Мыслов?
- Мы с ним поговорили,- ответил Макс, выдержав театральную паузу.- Он не станет тебя увольнять.
- Правда?
- Чистая. Он признал, что слегка погорячился.
Ничего себе "слегка погорячился"! Но я не стала придираться к формулировкам, потому что в этот момент поняла, что остаюсь, и не смогла сдержать радостного вопля. Макс вздрогнул и посмотрел на меня так удивлённо, словно впервые видел, но в этот момент я уже висела у него на шее.
- Какой ты молодец. Просто гений. Я знала, что ты всё сможешь!
Макс засмеялся и поднял голову, чтоб было удобнее на меня смотреть.
- Говоришь, что знала? Что - то было непохоже.
- Да ладно, не придирайся. Просто я...
Мою речь прервал громкий телефонный звонок. Макс взял трубку, прижал к уху и несколько минут внимательно слушал, мрачнея с каждой минутой. Я поняла, что праздник по поводу моего НЕ УВОЛЬНЕНИЯ откладывается на неопределённое время.
- И чем мы можем помочь в этой ситуации?- спросил Макс, потом немного помолчал и добавил уже более раздражённым тоном.- Да, не понимаю. Я вообще исключительно тупой человек. Ещё утром сказал, что... Нет, это вы меня послушайте: не надо прикрывать нами свою задницу. Ни я, ни тем более... ладно. Ладно. Ничего не обещаю, но постараюсь…- Макс поморщился.- Всего доброго. И вам того же.
Макс повесил трубку и посмотрел на меня с удивлением.
- Ты согласилась поехать в клинику?
- Когда?- удивилась я, потом вспомнила утренний звонок.- Денисов звонил мне домой сегодня утром и настаивал, чтоб я приехала. Что - то с девочкой, с которой я говорила. Я сказала, что должна посоветоваться с тобой и что возможно... А в чём дело?
- Ты, конечно, не поинтересовалась, что случилось с девочкой?
- Поинтересовалась, но он сказал, что это не телефонный разговор. Странный тип.
Макс на секунду закрыл глаза и помассировал виски.
- Так вот, этот доктор Денисов утром звонил и мне, и рассказал, что вчера вскоре после нашего ухода Света в своей палате приняла дозу наркотиков. Сейчас она в порядке, не вздрагивай, но остаётся открытым вопрос: откуда она их взяла. Я сразу ответил, что это не наши проблемы, мы не полиция, чтоб заниматься такими делами, а в частной клинике должны лучше следить за своими пациентами. В ответ мне напомнили, что Свету в тот день посещала только ты, причём пробыла в её палате втрое больше времени, чем все другие визитёры, которые когда - либо приходили.
Я почувствовала, как меня начало познабливать.
- И они хотят сказать, что это я... принесла девочке наркотик?
- Основной аргумент - ты сама выбрала Светлану вопреки советам врача, и сама пришла к нужной палате. Считают, что ты заранее всё знала.
- Но это неправда!- Меня начало колотить сильнее. Во рту пересохло, будто я сутки шла по пустыне.- Это всё неправда! Ты же мне веришь?
- Разумеется. Хорошо, что ты не рванула в клинику по первому требованию, иначе бы попала в центр большой разборки. В любом случае эта Света крупно тебя подставляет, не говоря, откуда взяла дозу кокаина.
- Значит, она не говорит, что его принесла я?- уточнила я с облегчением.
- Нет. Значит, она не говорит, что его принесла не ты. Инга, я ни в чём тебя не обвиняю и знаю, что наркотики ей дала не ты, но объясни мне, почему ты остановила свой выбор именно на ней?
Я нахмурилась, раздумывая. Честно говоря, не думала, что придётся давать объяснения, и хорошо, что Максу, а не суду присяжных.
- Помнишь, перед пожаром мы спрятались в курилке и я сказала, что сошла с ума?- спросила я, осторожно подбирая слова.- Так вот, это правда, что бы ты не подумал на сей счёт. Но есть ещё одно обстоятельство, и оно позволяет мне отличаться от прочих психов. И поэтому я могу чувствовать людей, понимать их состояние. Не всех подряд, только страдающих тем или иным психическим расстройством. Это похоже на эмпатию, хотя немного другое. Я не чувствую то же самое, что и они, но могу прочитать, что твориться в их душе. Если постараюсь. И если получится. В тот раз всё получилось, я нашла Свету, потому что она одна из немногих могла бы трезво с нами поговорить. Вот, собственно, и всё. Могу только добавить, что никогда прежде я Свету не видела, с её родителями не знакома, наркотики никогда не принимала.
Макс побарабанил пальцами по столу с задумчивым видом. Я сидела напротив на крышке своего стола и молча ждала вердикта. Ясно, что поверить в моё объяснение было сложно, я сама не была уверена, что так вот сразу всё проглотила бы, но, к большому сожалению, другого у меня не нашлось. К тому же врать Максу мне совсем не хотелось.
- Мда, не самое лучшее оправдание,- протянул Макс после некоторого раздумья.
- Ты мне не веришь?
- Мне хотелось бы верить, Инга, честно, но всё это слишком сильно напоминает дешёвую фантастику. Ты совершенно уверена, что хочешь остановиться именно на этой версии произошедшего?
Я мотнула головой.
- Не хочу. И я готова выслушать любое твоё предложение. Сейчас я рассказала тебе правду, но в неё не обязательно посвящать всю Москву. Макс... я говорю правду. Ты же помнишь историю с Антоном, или с Александром... Я понимаю, трудно поверить в то, чего не понимаешь, только всё так и есть.
Макс кивнул.
- Допустим, что ты права и на самом деле чувствуешь, что происходит с незнакомыми людьми,- сказал он.- Допустим. Только в этой конкретной ситуации нам от этого не легче. Способности не оградят тебя от уголовного преследования, если не будет доказано, что ты не при чём.
- Но я действительно не при чём!
Я вскочила со стола и принялась ходить по кабинету, как делала это полчаса назад, когда не знала, оставят ли меня на работе. Никогда бы не подумала, что такая чудесная ночь, проведённая с Владом, обернётся таким поганым днём. Лучше бы и не возвращалась, парила себе в небесах, как птичка. На земле сплошные подлости и неприятности.
- Я знаю.
- Думаешь, дело дойдёт до суда?- от одной мысли об этом становилось не по себе.
- Не знаю, не хотелось бы. Я надеюсь, что клинике не нужна огласка этого инцидента, так что его попытаются замять. С другой стороны, у этой Светы достаточно влиятельный папа, который может решить покарать обидчика, то есть тебя, и в таком случае всё станет не очень хорошо.
Я прекратила бегать, села на место и закрыла лицо руками. Нужно было что - то придумать, найти выход, но в голове, как назло, совсем не осталось мыслей. Единственное, чему я радовалась, что не поехала в клинику одна перед работой (а у меня была такая мысль), иначе, Макс прав, получилось бы очень скверно. Правда, сейчас было не намного лучше, и я со страхом понимала, что кроме невнятного "я ни в чём не виновата", оправдаться мне нечем. Почему сама нашла Светлану? Почему говорила с ней так долго? Простые вопросы, а ответы найти ох как непросто!
Не помню, чтоб я когда-нибудь прежде попадала в похожую ситуацию. Мама, если узнает, будет в шоке.
Подумав о маме, я совсем расстроилась. Она так оберегала меня всю жизнь от психушки, а в итоге я загремлю в тюремную камеру. Хороший обмен, почти равноценный.
- А что, если мне поговорить со Светой?- спросила я.- Вдруг она всё же скажет, что я не виновата?
- Ты уже поговорила,- ответил Макс.
- Нет, я серьёзно. Должны же быть объяснения, почему она поступила так... так... Словом, я должна лично увидеть.
- А ты не думаешь, что это зачтётся как давление на свидетеля? Или, может, ты умеешь так задавать вопросы, чтоб никто не смог придраться? Поверь, если рассматривать худший сценарий, то каждое твоё слово рассмотрят под микроскопом.
- И что ты предлагаешь? Просто сидеть и гадать, хотят они утопить меня или нет?
Макс встал и принялся натягивать куртку. Я тоже вскочила, но он покачал головой.
- Делаем следующим образом: я сейчас отправляюсь в клинику и попробую уладить дело миром, а ты сидишь здесь и ждёшь моего возвращения. Понятно? Если возникнет необходимость, я тебе позвоню на сотовый. В любом случае, тебе пока стоит уйти и не мутить лишний раз воду.
- Но это касается меня!
- Вот поэтому ты и остаёшься здесь.
Макс взял папку и улыбнулся мне у двери.
- Всё будет хорошо. Кстати, ты сегодня осмелилась в кои-то веки возразить Мыслову. Поздравляю, это прорыв.
- Удачи,- ответила я, пропустив последние слова Макса мимо ушей – не до похвалы сейчас.
Макс подмигнул мне и быстро закрыл за собой дверь.

Первые полчаса я посвятила тому, что бессмысленно просматривала старые снимки. Дело абсолютно пустое, скучное, но мне просто необходимо было чем - то заняться, чтоб хоть немного отвлечься от мыслей.
Хоть Макс и не согласился, мне казалось, что разговор со Светой поставит все недостающие точки над "и". Ведь у неё нет ни одной причины желать мне зла, и не верилось, что она специально решила меня подставить. Просто так совпало, или она испугалась, или что - то ещё... Но Света не хотела, чтоб так вышло, я не сомневалась. А потому откровенный разговор мог бы помочь прояснить ситуацию. Если бы только я могла незаметно проникнуть в клинику и увидеться с ней! Но едва ли какая - то медсестра согласится меня туда провести.
Хотя... А разве только так можно проникнуть за закрытую дверь? Ведь в моём потенциале имелась очень полезная способность.
Я вспомнила, что говорил прошлым вечером Влад, откинулась в кресле и закрыла глаза. Едва ли выйти из себя в одну сторону, то есть в реальность, гораздо труднее, чем в другую сторону - в Эру. Значит, я должна справиться. Правда, в прошлый раз мне сильно помог Влад, но это вовсе не означает, что сама не смогу.
Закрыть глаза и сделать так, словно вот - вот готова попасть в Эру, а на самом деле выскочить наружу. В мыслях это казалось плёвым делом, не сложнее, чем высморкаться. Но на практике первый раз я открыла глаза и поняла, что по-прежнему сижу в кресле. Вторая, третья, четвёртая, пятая и шестая попытки не продвинули результат ни на четверть дюйма. Я, как дура, сидела с закрытыми глазами, потом вдруг вскакивала и начинала озираться по сторонам, проверяя, в теле я или уже нет. И всякий раз меня ожидало разочарование: в теле. Я уже не знала, как сделать, чтоб всё получилось, и всё больше удивлялась Владу, который и сам вышел, и ещё меня, недотёпу, вытащил.
Вторые полчаса прошли в бесплодных попытках потерять плоть. Я не хотела отчаиваться и оставлять попытки, хотя почти поверила, что ничего у меня не получится. Очевидно, это высший пилотаж, до которого мне расти и расти. И совершенно случайно сделала что - то, отчего меня со щелчком выкинуло вон. Я не поняла, что конкретно привело к такому результату, может, просто очень сильное желание, однако с хорошим ускорением вылетела из самой себя и взмыла к потолку. В любом другом случае я бы крепко к нему приложилась, но прикладываться было особо нечем, поэтому я просто по плечи ушла в потолок, а потом плавно, как носовой платок, опустилась на пол.
- Получилось!
Я радостно взвизгнула и сделала в воздухе кульбит, не боясь перевернуть стол или разбить компьютер. Потом вспомнила, что я не ради прихоти потратила столько времени, собралась с духом и вылетела в окно.
Лететь одной над городом, которого я фактически не знала, было страшно. С Владом я просто наслаждалась полётом, а теперь следовало найти одно конкретное место, и вот с этим возникли заметные проблемы. Понимая, что надо торопиться, я тем не менее кружила над центром, не представляя, в какую сторону двигаться. Когда мы ехали в прошлый раз? Я не подумала спросить Макса, в каком районе стоит клиника, и теперь горько об этом жалела. А самое обидное было то, что вокруг толпилось много народа, но никто из них не видел меня, не слышал и соответственно не мог указать дорогу.
Постепенно становилось всё прохладнее, скорее всего потому, что я болталась на одном месте. Один раз заметила туристов, рассматривающих карту, подлетела так близко, чтоб можно было заглянуть через плечо, но, к сожалению, на этой карте наркологическая клиника указана не была. Потом попробовала всё же заговорить с одним из прохожих, но с нулевым результатом. Следовало срочно найти личную Оду Мэй.
Но потом меня осенило, и я даже удивилась, что не додумалась до такого простого решения раньше. Я искала клинику, а следовало - Светлану. Если я, ещё не зная её, смогла прийти к палате, то теперь, имея в памяти портрет девочки, тем более имела все шансы прилететь в нужное место. Надо только лишь как следует сосредоточиться, сконцентрироваться и...
И тут меня отнесло ветром в сторону. Я несколько раз перекувыркнулась через себя, потом расставила руки и ноги и смогла немного выровнять полёт. Вот только ветер не утихал и гнал меня вперёд, совершенно не заботясь о том, надо мне в ту сторону или нет.
Я в очередной раз пожалела, что рядом нет Влада.
Наконец, я спустилась к самой земле. Здесь, между домами, ветер был не такой сильный, поэтому лететь оказалось гораздо удобнее, хотя количество прохожих могло бы быть и поменьше. Мне приходилось постоянно лавировать, чтоб не пролететь кого-нибудь насквозь: почему - то казалось, что ощущения при этом будут не самые приятные. Одновременно с этим я пыталась сосредоточиться на образе Светы, что оказалось довольно сложно, и узнать, в какой стороне её надо искать.
Внезапно меня что - то дёрнуло в сторону. Я обернулась, чтоб сказать человеку, дёрнувшему меня, всё, что я думаю о нём, но оказалось, что там никого нет. Однако меня по-прежнему тянуло куда - то вправо. Я поднялась над крышами и полетела на юго-восток, с трудом справляясь с потоком встречного ветра, и уже минут через десять увидела крышу знакомой клиники.
Машина Макса была припаркована на больничной стоянке. Я поняла, что внутри никого нет, не стала тратить время на её осмотр и прямо через крышу проникла в здание. Найти палату, в которой находилась Света, было ещё проще.
То, что палата, в которой обитала девочка, была шикарной, я увидела ещё в прошлый раз, но тогда мне было всё равно, а сейчас эта несвойственная больницам роскошь разозлила. Очевидно, что родители делали всё, чтоб их дочке было комфортно в незнакомом месте, а она в ответ продолжала принимать наркотики, и плевать ей было на то, что все вокруг суетятся только с одной целью: помочь ей избавиться от зависимости. В нашем разговоре мы совсем не касались наркотиков, и теперь я начинала думать, что напрасно. Расспроси я её подробнее, возможно, сейчас могла бы предположить, случайно она подставила меня или специально.
В то, что специально, верить не хотелось. Света произвела впечатление несчастной и обиженной, но в целом неплохой девочки.
Когда я влетела в палату, Света лежала на кровати, свернувшись комочком, и смотрела на экран телевизора. Она была бледна, растрёпана, но не производила впечатления несчастной жертвы. Тёмные глаза смотрели немного растерянно, но эта растерянность никак не уменьшала их жёсткости. Мне даже показалось, что я ошиблась палатой, так Светка отличалась от вчерашней себя. Те же русые волосы, то же прозрачное личико, и всё же совершенно другой человек.
- Света, я пришла поговорить с тобой,- сказала я, подойдя к ней совсем близко.
Света не пошевелилась, даже не повернула голову - она меня не слышала. По правде сказать, я совсем забыла, что недавно точно так же не слышала Влада.
- Повернись, нам надо поговорить,- повторила я громче.
Снова без результата. И было понятно, что даже если я сорву в крике голос, она всё равно меня не заметит.
То, что несколько минут назад было преимуществом, мгновенно превратилось в недостаток. Да, меня не видели и не слышали, но жаль, что не было такой кнопочки, делающей меня видимой и слышимой.
- Светлана, немедленно посмотри в мою сторону,- приказала я твёрдо.
Света села на постели, и я уже успела обрадоваться, но оказалось, что она просто решила дотянуться до пульта на тумбочке и выключить телевизор. Затем взяла из вазочки яблоко и вернулась на постель.
Я не знала, как до неё достучаться, и пока девочка грызла яблоко, применила все доступные способы: говорила, кричала, прикасалась к ней, пыталась залезть в мысли - всё напрасно. Мы с ней существовали в разных, по большей части не соприкасающихся друг с другом плоскостях.
Минут через десять Света выглянула в дверь, убедилась, что в коридоре никого нет, потом вернулась в палату, открыла окно и пошарила под карнизом. Вскоре она достала откуда - то снизу малюсенький прозрачный пакетик с белым порошком. Мне не надо было особо напрягаться, чтоб понять что это такое. Кокаин. Тот самый наркотик, который, как утверждалось, я ей передала.
Света настороженно осмотрелась, и мне стало жаль, что не было возможности снять всё действо на камеру. Такие улики мне бы пригодились. Тем временем девочка высыпала порошок на стол ровной полоской и за раз внюхнула его в себя. Откинула голову назад, массируя переносицу.
- Это всё, что тебе нужно?- зло спросила я её.- Всё, ради чего ты готова жить?
Света не ответила, молча скомкала пакетик, сунула в карман и легла на постель, глядя в одну точку перед собой.
Мой взгляд упал на телевизор, и в голову пришла интересная мысль. Кажется, в каком - то кино это сработало, и хотя я ни в чём не могла быть уверена, попробовать стоило.
Я подошла к телевизору, глубоко вздохнула и втиснулась внутрь. И попала в совершенно непонятное переплетение микросхем и проводов. Каким образом это всё могло мне пригодиться, я бы не ответила, поэтому принялась хвататься за всё подряд, надеясь, что хоть что - то сработает. Мои руки пронзали всё насквозь, ни на чём не задерживаясь даже мельком, и сколько я ни старалась, всё было напрасно.
И в этот момент я услышала тонкий, почти мышиный писк.
- Ногииии!..
Ноги? Что ещё за ноги?
Я растерянно вылезла из коробки телевизора. Света сидела на постели и пристально таращилась на мои ноги, при этом её лицо выражало такой ужас, словно она увидела призрака. Пока я соображала, что к чему, её взгляд переместился выше и замер у меня на лице. Не осталось ни малейших сомнений: она меня видит. Вот уж никогда не подумала бы, что наркотики способны оказывать столь благоприятное воздействие на зрение.
- Что ты тут делаешь?!!- заорала Света не своим голосом и отодвинулась от меня так далеко, как только было возможно.
- Ломаю тебе телевизор,- ответила я спокойно.- А то слишком весело живёшь. Непорядок.
- Но... но...
- Что, удивлена? Да, по твоей милости я стала привидением, так что прошу любить и жаловать. Не ожидала увидеть?
Света побледнела и прижалась к стене.
- Тебя не может тут быть! Тебя нет!- Она с размаху ударила себя по щеке, и потом била каждый раз, когда заканчивала предложение.- Тебя нет! Тебя нет! Тебя нет! Тебя нет!
- Я есть,- отвечала я. Мне было не жалко, да я и не смогла бы остановить поток пощёчин.- Я есть. Я есть.
Наконец, она угомонилась и перестала себя лупить. Обе щеки горели, на правой виднелась тонкая царапина, оставленная ногтем. Света тяжело дышала и смотрела на меня круглыми глазами. Я подошла и села, скрестив ноги, на кровать. Думала, что провалюсь сквозь неё, но почему - то не провалилась. Теперь мне уже не хотелось прекращать начатую игру, а потому я сделала скорбное лицо и проговорила:
- Да, вот в такую неприятную историю я попала. И я могла бы уйти с миром, но мне просто очень интересно: почему ты никому не сказала, что я не приносила тебе наркотики?
Света выпрямилась, её глаза, такие испуганные всего несколько секунд назад, снова сделались колючими.
- Я специально это сделала. Специально дождалась, когда кто - то наподобие тебя придёт ко мне, чтоб не догадались, кто на самом деле дал мне наркоту. Ты просто случайно попала, на твоём месте мог оказаться любой другой невезучий идиот. Сначала мне даже стало немного стыдно подводить такую святую наивность, как ты, но потом оказалось, что я на самом деле тебя не интересую, просто нужен кто - то, кто смог бы связно рассказать историю для вашей статейки. Конечно, бедная девочка, наркоманка, папа не любит, мама не замечает, няня угнетает. Давайте сделаем из девочки жертву семейного плагиата, несчастную Золушку. Только я не позволю вам прикрыться моей жизнью и перевернуть всё с ног на голову. Я принимаю наркотики, потому что я ХОЧУ ПРИНИМАТЬ НАРКОТИКИ. Только поэтому. Это вы будете жить день за днём, как сорняки на обочине, никем не замечаемые, и думаете, что вокруг каждого из вас вертится мир. Не вертится, не ждите! Вы так и останетесь никем и ничем, сплошными дутыми героями.
- Разве ты чем - то отличаешься от этих дутых героев? По-моему, ты уже раздула себя, дальше некуда, хотя на самом деле ты - обычная наркоманка с манией величия. И таких, как ты, сотни в нашей стране и тысячи в мире.
- Это ничего не меняет. Главное в том, что я сгорю быстро и ярко, а вы будете дотлевать до самой старости и удивляться, что годы летят так быстро и так незаметно. Но на самом деле это не годы будут лететь незаметно, а вам самим нечем будет их заполнить. Жить ради того, чтобы жить? Это самое глупое, что могло придумать человечество. А я каждый раз улетаю и каждый раз переживаю столько эмоций, сколько тебе не пережить за все годы.
- Как видишь, уже не пережить.
- Да, я вижу, но не думаю, что это плохо. По крайней мере ты теперь сама по себе, а не часть общего стада.
- Чем тебе не нравится быть частью стада?- спросила я, хотя, по правде сказать, мне было уже не так интересно.
Света яростно блеснула глазами.
- Чем не нравится? Ничем! Почему никто не может понять, что я хочу прожить свою жизнь так, как меня устраивает? С помощью наркотиков я могу рвать рамки, в которые меня загнали, и быть только самой собой.
- Значит, без наркотиков ты собой быть не можешь?
Девочка склонила голову на бок и посмотрела на меня с интересом.
- Сейчас, когда у тебя нет тела, что ты ощущаешь?
- Много всего. В первую очередь, наверное, огромную свободу. Я могу подняться над крышами города и посмотреть на всё сверху, я могу лететь с ветром туда, куда ляжет сердце. Я знаю, что никто и никогда не скажет мне, что я должна делать, и сама принимаю все решения, правильные они или нет.
- То же самое я чувствую, когда принимаю наркотики. Я свободна, и никто мне не указ.
- Но после полётов я возвращаюсь в своё тело, потому что только так я могу общаться с дорогими мне людьми, могу заниматься любимыми делами и быть уверенной, что меня увидят и услышат. И если бы у меня был выбор: вечный полёт или жизнь на земле, я бы предпочла второе. Самое ценное не ощущение свободы, а возможность быть настоящей. Ты, может быть, и свободна, но ты протечёшь мимо, как вода, и через два дня после смерти никто не вспомнит, что жила на свете такая девочка Света, презирающая весь мир. Суть в том, что тебя не было, нет и не будет, что бы не думала ты сама. Один дым.
Я старалась сидеть спокойно, однако внутри бурлило негодование. Эта девчонка осуждала весь мир за то, что он мешал быть ей наркоманкой, осуждала своих родителей за то, что те хотели вернуть её к нормальной жизни и презирала врачей, лечивших её. Она решила подставить меня, чтоб только не открывать имя настоящего поставщика, иначе поток порошка пришлось бы прервать, и не испытывала ни малейших угрызений совести, глядя сейчас мне в глаза. При этом нельзя сказать, что Света была по - настоящему жестокой или кровожадной, просто одиночество ребёнка, выросшего в семье людей, для которых бизнес стоит на первом месте, приложенный к пубертатному максимализму, в итоге дал такой сбивающий с толку результат. Свету не хотелось жалеть, так же как не хотелось понимать, но я для себя решила, что мысли, который она с таким жаром мне доказывала, всё же были не совсем её. Скорее всего подобранные в Интернете или среди философов - наркоманов, отшлифованные детской обидой, приправленные подростковой бескомпромиссностью и применённые по всем правилам установления жизненной позиции.
- Меня интересует ещё только одно,- сказала я.- Хочется узнать напоследок, кто же всё-таки приносит тебе наркотики.
- Есть добрые люди на свете.
- И всё же? Ты ведь понимаешь, я никому этого не смогу рассказать.
Света хихикнула.
- Это точно. Если так интересно, я скажу. Я всё продумала. Мой отец отваливает каждый месяц очень кругленькую сумму за моё лечение, гораздо более кругленькую, чем требуется. Он так проявляет свою любовь ко мне - в денежном эквиваленте. И чем дольше я тут пробуду, тем выгоднее больнице, вот доктор Денисов и старается, чтоб поток наличности не иссякал. Неплохо?
Новость была неожиданная. Врач Денисов снабжает свою малолетнюю пациентку наркотиками, чтоб её отец перечислял средства на счёт клиники? Я предполагала, что это кто - то из персонала: медсестра или санитарка, или ещё какой - то малооплачиваемый работник. Но чтоб лечащий врач!
- Вы вместе придумали меня подставить?
- Я сама. Этот придурок всегда слишком медленно шевелил мозгами,- гордо заявила Света.
Я встала.
- Ну что же, Светлана, до свидания. И я бы на твоём месте пересмотрела некоторые постулаты, пока это ещё возможно.
В ответ Света только усмехнулась.
Я покидала клинику с тяжёлым сердцем, но ясной головой и намерением разоблачить двуличного эскулапа.

Болела голова. Не припомню, чтоб она болела так сильно, а сейчас казалось, что какой - то мясник препарирует череп без анестезии. Я закрыла шторы на окне, погрузив кабинет с некое подобие сумрака, села в кресло, откинулась на спинку, закрыла глаза и попробовала расслабиться. Расслабиться не получалось. Порой я в самом деле почти успокаивалась, но почти сразу накатывала волна напряжения, такого сильного, что выламывались пальцы и плечи сковывались до ломоты, и тогда голова начинала трещать от переполнявшей её боли.
Это мигрень, просто мигрень, так старалась я себя успокоить. Для всех остальных это и в самом деле была бы мигрень. Только я знала, что убеждаю себя напрасно, причина головной боли и этой странной судорожной готовности заключалась вовсе не в сбоях здоровья. Или не только в них...
Когда вернулась, тело встретило меня не столь радушно, как в прошлый раз, словно я так долго отсутствовала, что оно забыло меня и приняло за чужака. Но с этим можно было бы примириться, лёгкий дискомфорт оказался даже кстати, чтоб собраться с мыслями. И когда я впервые за последние два часа пошевелилась в кресле, беспокоили только лёгкое головокружение и ватность онемевшего тела.
Однако было то, с чем я не могла примириться при всём своём желании. Необъяснимая, всё нарастающая тревога, грозящая превратиться в настоящую панику. Я дотянулась до стола, достала из ящика открытую бутылку "Аква минерале" и сделала несколько больших глотков - холодная вода немного отрезвила. Теперь оставалось только одно: понять, откуда во мне взялась тревога.
Я вернулась в кресло. Часы показывали начало одиннадцатого утра. Макс ещё не вернулся, и у меня было достаточно времени до его приезда, чтоб во всём разобраться. Этой возможностью пренебрегать не стоило. Я снова закрыла глаза, на этот раз для того, чтоб открыть их в Эре...
На несколько мгновений меня охватил плотный и очень сильный вихрь. Показалось даже, что попала в центр торнадо, в самую воронку. От неожиданности я даже не вскрикнула, хотя в прошлом имела привычку вскрикивать, и не важно, пугала меня эта неожиданность или нет. На сей раз всё прошло тихо, и спустя те несколько мгновений я снова стояла на твёрдой земле, растерянная, всклокоченная, но не потерявшая присутствия духа.
Ко мне бросилось сразу несколько бликов, они что - то кричала, но хором, а потому я никак не могла разобрать слов. Одно было ясно: они напуганы. Но кто в Эре мог навести на них такой страх?
Ответ на этот вопрос пришёл почти сразу. Раздался низкий, яростный гул, который я уже здесь слышала, но на сей раз он был ещё громче и ещё яростнее, чем в день моего первого визита в этот мир. Заслон, расположенный так недалеко от того места, где я сейчас стояла, выгибался, словно с той стороны кто - то громадный пытался его прорвать, содрогался и вибрировал, распространяя страшный шум. Можно было рассмотреть, как громадное багровое полотно с каждой секундой, с каждым рывком становится всё больше и сильнее, пуская рваные края в ясное зелёное небо; и как от него отделяются вихри, со стороны действительно похожие на небольшие торнадо; и как оно сжимается, слегка расслабляется и сжимается снова, уже сильнее, словно большое, вывернутое наружу сердце.
Если Заслон в спокойном виде был способен меня напугать, то такой бушующий, готовый в любую секунду разлететься на мелкие клочки, он меня просто парализовал. Не знаю, сколько минут я простояла неподвижно, не в силах отвести от него взгляд, и сколько бы простояла ещё, если бы один из бликов не решился коснуться моего плеча. Прикосновение было неприятным, я поморщилась и медленно обернулась. Блики стояли на месте, и хотя я не могла видеть их глаз, готова была поклясться, что в них застыли мольба и надежда. По заведённой не ими и не при мне традиции они были уверены, что Грёза способна всех спасти. Именно поэтому, должно быть, мне так хотелось схватить ближайшего из них, как следует тряхнуть и рявкнуть в размытое лицо: "Какая я вам Грёза? Чего вы от меня ждёте?!!"
- Идите отсюда,- сказала я непослушным голосом, словно он всё ещё пребывал под властью Заслона.- Вы слышите меня? Бегите отсюда, немедленно!
Блики неуверенно переглянулись, а потом повернулись и помчались по улице, вопя:
- Бегите! Бегите! Скорее бегите! Слово Грёзы!
Как жаль, что как раз Грёзой я себя в этот момент ощущала меньше всего и с трудом удержалась, чтоб не броситься за бликами следом.
Но что позволено безликой толпе - не разрешается хозяйке мира, то есть мне. А я - то думала, что мои обязанности ограничатся разговорами с вновь прибывшими в Эру и завсегдатаями, попавшими в кризисную ситуацию. Слова Влада о том, что придётся хранить Заслон, почему - то не воспринялись всерьёз.
И вот теперь растерялась. Я даже не помнила, что делала в прошлый раз, чтоб успокоить завесу. Пришло время столкнуться с необдуманными, пусть и правильными поступками. Кто - то не запомнившийся мне, но очень мудрый однажды сказал: "Лучше подумать и поступить неправильно, чем случайно, но верно". Этот мудрец был прав, лучше бы я в тот раз совершила ошибку и растерянно озиралась по сторонам, чем теперь, когда в арсенале уже есть подобная победа.
Я увидела бегущих по тротуару в мою сторону людей, и хотя эти люди ничем особенным не отличались, я сразу их узнала. Это были члены Совета Эры, двое мужчин и две девушки, в том числе моя подруга Эмма. Имена остальных я не помнила, но это и не имело ни малейшего значения. Я пискнула, как придавленная велосипедным колесом мышь, и бросилась им навстречу.
Земля вздрогнула, не сильно, но вполне ощутимо. Очередной смерчик промчался совсем близко, задел стену одного из зданий – и стену срезало. Меня окатила дождём мелких обломков. На несколько секунд гул стал таким громким, что я испугалась оглохнуть. Но уже через секунду оказалась в тесном окружении Совета. Из памяти повыскакивали их имена: Карл Мюллер, Томас Ванскрафт и Виктория Виллен. Память с удовольствием помогла бы мне и в остальном, но, к сожалению, её возможности на этом почти исчерпывались.
- Как я вам рада!- закричала я и поняла, что готова расплакаться - позорно, прилюдно, посреди улицы.
Однако окружающие моей радости не разделяли.
- Надо стабилизировать Заслон,- жёстко заявил Мюллер.- Немедленно! Он разрушит половину города!
- Но я не знаю, как,- расстроилась я.
Эмма округлила глаза, переглянулась с остальными, такими же растерянными.
- Но ведь ты уже это делала!
- Случайно!- Мною уже начало овладевать отчаяние.- Я всё делаю только случайно!
Я снова почувствовала готовность разреветься, но на сей раз совсем не от радости.
Земля снова задрожала, и только схватившись друг за друга, мы смогли удержаться на ногах. Отовсюду неслись крики напуганных, ничего не понимающих жителей Эры, которых я должна была защитить и которые верили в мою силу. Как жаль, что этой силы во мне не было!
- Думай!- крикнул Мюллер.- Думай скорее, Грёза!
- Мы поможем,- добавил Ванскрафт немного мягче.- Только скажи, что от нас требуется.
- Ты справишься,- голос Эммы прозвучал уверенно, а вот улыбка вышла очень кислая.
Где - то недалеко рухнул очередной дом, мы все это почувствовали. Я стиснула гудящую голову ладонями, закрыла глаза и попробовала вспомнить, испытывая при этом невероятно сильное желание просто закричать. Если кто знает ощущение, когда срочно надо вспомнить то, что никогда не знал, тот меня поймёт. Я не знала, что делать, но я ДОЛЖНА была это знать.
В этот раз толчок был такой силы, что мы попадали на землю. Смерчик пронёсся над самой головой, слегка взъерошив волосы, но и этого оказалось достаточно, чтоб меня накрыло волной паники.
- Я не знаю, что делать!- заорала я.- Как вы не понимаете? Я просто не знаю!!! Почему вы так на меня надеетесь?!!
Хлоп!
Виктория Виллен залепила мне такую оплеуху, после которой я бы в другой ситуации приходила в себя не меньше часа. В этот раз всё было немного иначе. Хотя я рухнула, как подкошенная и почувствовала на языке привкус тёплой крови, сознание не потеряла, и мысли загадочным образом очистились от поволоки паники.
- Я не справлюсь сама,- заявила я уверенно.- Моих сил не хватит.
- Мы поможем,- повторил Ванскрафт.
- Хорошо. Встаньте вокруг меня, быстро. Возьмитесь за руки. Я хочу, чтоб вы образовали круг.
Все они послушно окружили меня. Я оказалась не в круге, скорее в квадрате, но точности геометрии меня не волновала. Я знала, что делать, хоть и не была уверена в эффективности. Прижав руки к груди, я глубоко вздохнула и почувствовала, как в меня льётся тёплый поток чужой силы. Новое, удивительное ощущение заполнило меня целиком, уже через секунду я не смогла бы ответить, где заканчиваюсь я и начинаются они.
Прямо на нас летел смерчик, но приблизившись, растаял без следа.
Скоро энергии стало так много, что она перестала греть и теперь жгла изнутри, словно я глотнула раскалённого металла. Эмма посерела и упала бы, если бы её с двух сторон не держали Виктория и Карл Мюллер. Они тоже было бледны, но пока держались.
- В стороны!- крикнула я наконец, когда почувствовала, что ещё немного – и разорвусь сама.
Члены совета рухнули на землю, словно все разом потеряли сознание.
На сей раз невозможно было провести силу сквозь землю, я подняла руки и направила ладони прямо на стену Заслона. И хотя ничего не видела, однако чувствовала, как нечто горячее вырвалось из каждого миллиметра ладоней и устремилось вперёд. Только теперь я разрешила себе закричать.
Прозрачные лучи врезались поверхности Заслона, как два камня в гладкую поверхность озера, по нему прокатились широкие круги. Заслон сжался, потом стал угольно - чёрным. Торнадо пропали, и небо прояснилось.
Я уже едва стояла на ногах, а сила всё текла и текла, и не знала, что ей надо остановиться.
Наконец, Заслон успокоился, снова стал багровым, лениво колышущимся занавесом. Я отвела одну руку в сторону, восстанавливая разрушенные дома и провалы асфальта с видимой лёгкостью, а второй продолжала его держать. Даже очень захотев, я уже не смогла бы опустить руки. Я потеряла контроль над своей силой.
- Хватит, Инга! Довольно!- крикнула Эмма в наступившей вокруг тишине. Но это для них было тихо, я же продолжала слышать низкий, заметно уступивший, но ещё не смирившийся гул Заслона. Он готов был пойти в новую атаку - дайте только возможность. А я не могла этого ему позволить.
- Достаточно,- подал голос кто - то из мужчин. Я не поняла, кто именно.
Попробовала сжать кулаки и потерпела полную неудачу. Пальцы при малейшем движении вспыхнули болью.
- Грёза, хватит!- голос Эммы я не могла перепутать ни с чьим.- Пожалуйста!
Если бы я могла! Перед глазами всё поплыло, я удерживалась на ногах, как недавно Эмма, только потому, что меня держали лучи, и понимала всё яснее, что если это немедленно не прекратиться, вылью сама себя, опустошу без остатка.
Кто - то прыгнул на меня, свалил с ног и заставил прижаться к асфальту. Я резко вскрикнула, когда лучи вырывались из ладоней, казалось, вместе с кожей, и затихла. Дыхание сбилось настолько, что я никак не могла вздохнуть.
- Инга? Инга, ты жива? Ты слышишь меня?- голос Эммы становился всё испуганнее и выше.
Карл Мюллер, сбивший меня, помог сесть и сам присел, что можно было опереться на него спиной. Я устала так, что едва могла двигаться, но улыбнулась Эмме.
- Всё хорошо,- прошептала странно севшим голосом.
- Мы справились!- Эмма улыбалась сквозь слёзы.- Мы справились, понимаешь? Ты справилась! Как же я горжусь тобой!
Гордиться было особо нечем, и тем не менее было приятно. В самом деле, я справилась.
- Спасибо вам всем,- прошептала я ещё тише.- Если бы не вы... я бы не смогла.
Все улыбались мне, даже строгий Карл Мюллер.
Постепенно улица начала наводняться людьми и бликами, все посматривали на нас с интересом, но подходить близко не осмеливались.
- Тебе надо отдохнуть,- сказала Виктория.- Вернуться в тело и поспать.
Однако одно дело было не сделано, и я покачала головой.
- Нет, сначала я должна поговорить с жителями и гостями города. Объяснить им. Иначе каждый раз, когда Заслон взбунтуется, мы будем получать массовую панику.
- Это можно отложить,- возразила Эмма.
- К сожалению, нельзя,- поддержал меня Мюллер, помогая встать.- Ты готова? Справишься?
- Постараюсь. Я хочу, чтоб через полчаса все, кто может, собрались у Купола Совета. Мне есть что сказать им. Так и передайте: это приглашение Грёзы.
Назначив срок до собрания, я напряглась, вернула себя в кабинет, едва дошла да двери и высунулась в коридор:
- Маша! Маша, подойди ко мне!
Девушка появилась почти моментально и уставилась на меня с любопытством. В последнее время мы совсем перестали общаться, я реже стала заказывать кофе и гонять её по мелким поручениям. И сейчас не погнала бы, если бы могла справиться сама.
- Тебе нездоровится, Инга?- спросила Маша, но не очень участливо, для проформы.
- Всё хорошо. Принеси мне, пожалуйста, горячего сладкого кофе, и побыстрее,- попросила я, едва сдерживая дрожь. Кофе захотелось так сильно, что слюна готова была потечь по подбородку.
- Сладкого?- переспросила Маша.
Я всегда пила кофе без сахара, но сейчас нужна была глюкоза.
- Очень сладкого. Вот,- я достала из кармана две десятки и протянула девушке,- этого должно хватить.
- А пирожок? Сегодня вкусные с рыбкой.
- Только кофе, и как можно быстрее.
Маша пожала плечами и вышла.
А Макса всё не было.
Очень захотелось спать, но вместо этого я выпила ещё немного минералки, потом причесалась, немного припудрилась, чтоб скрыть сероватую бледность, и даже намазала ресницы чёрной тушью. Правда, я не была уверена, что в Эре заметят мои старания, но нужно было занять себя, чтоб не отключиться.
Маша пришла минут через десять, но кофе, надо отдать ей должное, был свежим, горячим и очень сладким. Таким сладким, что у меня заныли дёсны. Пролив немного на стол, я двумя глотками опустошила стаканчик, выдохнула клуб пара и откинулась на спинку. Да, горло немного обожгла, зато из тела уходила противная дрожь, стало тепло и появилась возможность собраться с мыслями. Честно говоря, я не представляла, что скажу жителям, и решила собрать их, только понимая, что в неведении и им, и мне будет ещё хуже. Но какими словами успокоить их? Как признать, что предотвратить разрушения в будущем я не в силах, и как прилюдно признаться, что из меня никуда не годная Грёза?
Конечно, сказать, что я ни на что не способна и отойти в сторонку - это самое лёгкое, что вообще можно сделать. Вернее, это означает, что я вообще ничего не намерена делать, справляйтесь, мол, сами. Но я уже приняла ответственность, и хотя, принимая, не знала, что на меня свалится, это не оправдывала и одного поступка. К тому же хоть по - природе своей я и не была борцом, проигрывать тоже очень не любила, а поведение Завесы могла рассматривать как вызов. И если разумная моя часть говорила, что глупо ввязываться в заведомо проигранную войну, то менее разумная и более рисковая была уверена, что отступать ещё хуже.
"А чего хочешь ты сама?"- спросил меня голос отца.
Я пожала плечами и ответила:
- Не знаю. Раньше думала, что справлюсь со всем, но теперь уже не уверена. Я совсем не знаю, на что способна, и тем более не могу контролировать свои способности. Всё вроде бы шло хорошо, но этот Заслон...
Говоря это, я взяла телефон и нашла в записной книжке номер Влада.
"Но ведь люди, живущие в Эре, надеются на тебя",- возразил голос.
- В том - то всё дело. Я не хочу, чтоб они питали слишком большие надежды, но не знаю, как это объяснить.
"Чтоб они не подумали, что ты слишком слаба, чтоб быть Грёзой? Чтоб они сами не отказались от тебя?"
- Если всё знаешь, то зачем спрашиваешь?- В этот момент Влад поднял трубку.- Привет, Влад. Я объявила собрание в Эре у Купола уже через десять минут. Очень хотелось бы, чтоб ты присутствовал.
- Хорошо,- сразу согласился Влад.- Что я должен буду делать?
- Защищать, если меня станут забрасывать тухлыми помидорами. На то ты и Хранитель, правда?
Шутка не прошла, по голосу чувствовалось, что Влад насторожился.
- Что произошло?
- Долгий разговор. Ты, главное, будь на собрании, и тогда сам всё узнаешь.
- Можешь на меня положиться.
- Спасибо.
"Ты действительно веришь ему?"- спросил голос.
- Разумеется. И не надо мне говорить, что он не тот, кому мне стоит доверять, твои слова ничего не изменят.
"А это не мои слова,- насмешливо проговорил голос.- Они твои".
- Что ты хочешь этим сказать?
"Ничего. Ровным счётом ничего. Никаких намёков".

На самом ли деле я намеревалась покаяться во всех своих просчётах и, глядя в глаза жителям Эры, заявить о себе как о неспособной обеспечить их безопасность? Не знаю. Может быть. Однако даже если так, то на деле оказалось, что я трусливее (или смелее?), чем сама предполагала.
Когда ровно в назначенное время я явилась на пустошь перед Куполом, которую занимал Старый город, пустоши уже не было. Передо мной колебалось если не море, то большое озеро тел. Примерно половину массы составляли блики, но можно было встретить и обычные человеческие лица, как знакомые, так и не очень, но практически все молодые. Эра была городом одного запечатлённого мгновения, городом молодых. И все они: молодые и не очень, люди и блики, и члены Совета во Главе со Старейшим,- стояли и смотрели на меня. Ждали моего слова.
Вынесли из Купола одно место, я поднялась на него и теперь пусть не на много, но всё же возвышалась над прочей толпой. Стояла, вытянув руки по швам, как хороший солдат перед генералом, и молчала, оробев. Все слова, какие предполагала сказать в самом начале, вылетели из головы.
Я заметила в толпе Влада, он пытался подойти ближе, но пока не очень успешно. Одно его присутствие уже придало мне уверенности. Он поднял руку и показал большой палец, подбадривая, и я благодарно улыбнулась в ответ.
И всё же начать было трудно. Я тихонько откашлялась и выпрямилась.
- Здравствуйте...- голос был не громким, но слышным даже в самом отдалённом конце.- Здравствуйте. Спасибо, что нашли время и пришли сюда. Я надолго не задержу, но было бы неправильно кое - что вам не сказать.
Сегодня Заслон вышел из-под нашего повиновения и причинил городу немалый вред. Это уже не первый случай, но один из самых сильных. Я знаю, что многие из вас очень испугались. Так вот, хочу сказать, что пока мы... я пока не могу гарантировать, что не возникнет новых вспышек. Мы все находимся в непосредственной близости от Заслона, с этим ничего нельзя поделать. Это есть. Но раз так, то не обязательно с ужасом ждать, когда земля снова начнёт содрогаться, а по воздуху полетят смерчи. Я хочу создать чрезвычайную комиссию, чтоб были проведены учения, чтоб все вы знали, как следует поступать в той или иной ситуации. Это не будет отнимать много времени и сил, но вполне может спасти жизнь вам или вашим близким. В комиссию будут приняты все добровольцы, которые хотят помочь себе и обучить остальных мерам предосторожности. Главой комиссии я хочу, чтоб был Карл Мюллер.
Так же будет чёткое разделение города на круги, и каждый назначенный мной человек будет отвечать за свой круг. В случае неприятностей вы сможете обратиться к главе своего круга и получить должную помощь. Но ещё раз повторяю, в первую очередь вы сами должны уметь помочь себе и тем, кто будет находиться рядом.
Со своей стороны я даю слово, что буду стараться предотвращать подобные инциденты или же сводить причинённый ущерб к минимуму. И я, и весь Совет будет делать всё возможное для обеспечения вашей безопасности.
- А как же Сергей?- крикнули из толпы.- От него так и не пришло ни одного известия?
Я растерянно посмотрела на Старейшего. Какой ещё Сергей? Почему я ничего о нём не знаю?
- Ни одного известия,- подтвердил Старейший, тоже посмотрел на меня и слегка кивнул.- Он не вернулся и не дал о себе знать, и мы склонны предполагать самое худшее.
Тот же голос из толпы громко ахнул.
В большинстве своём люди стояли и слушали меня очень внимательно, и все мои желания становились их желаниями. Так же, как и семья моих соседей по Ньюпорту, они готовы были согласиться с каждым словом и сделать точно так, как приказано. С бликами было немного иначе, они в моём присутствии не теряли разума, но тоже молчали. Возможно, были против, но не решались перечить Грёзе, а может быть, во всём со мной соглашались.
- Задавайте все интересующие вас вопросы,- сказала я.
Меня волновало их мнение.
Поднялась одна рука. Это был человек, видимо, из тех, кто нашёл в Эре приют.
- Значит, Эра теперь не безопасна?- прямо спросил он.
- Смотря что вы имеете в виду,- ответила я, сохраняя видимое спокойствие.- Если покой и утешение для души, защиту от безумия, то вы получите это в той же мере, что прежде. Что касается угрозы прорыва Заслона, то это началось не сегодня и не два дня назад. Такая опасность существовала в той или иной мере с самого создания Заслона, и мы лишь будем делать всё возможное, чтоб держать его в определённых рамках. Это то же самое, что жить на склоне вулкана: можно сколько угодно наблюдать за ним и пытаться контролировать, но рано или поздно возникнет угроза извержения, и это время потребует экстренных мер. Я ни в коем случае не хочу вас пугать, но надо, чтоб вы правильно ориентировались в создавшейся ситуации.
- В Эре опасно,- теперь в голосе выступившего сомнений не осталось.
- Не более, чем обычно.
- А мне кажется, что более. Прежде нас так не трясло. И прежде Старый город стоял на месте, а теперь тут пустырь.
Я почувствовала горячую волну раздражения и сделала глубокий, медленный вздох, стараясь успокоиться. Ничего не получилось. Это тип забрался в чужой внутренний мир, ища защиты, а теперь ему, видите ли, стало недостаточно безопасно! Вот и сидел бы в себе, раз такое положение вещей не устраивает! "Нас прежде не трясло"?! Это, с позволения сказать, не вас трясёт, а меня - в первую очередь! Это у меня внутри перекатываются торнадо, это у меня внутри всё до отказа забито трусливыми психами, качающими свои права!
- Эра - свободный город,- сказала я ледяным тоном, чтоб вдруг не дыхнуть огнём.- В нём найдёт убежище всякий, кто в этом нуждается.
Человек немного постоял на месте, а потом принялся протискиваться через толпу, стремясь из неё выбраться. Вслед за ним увязались ещё пять или шесть единомышленников. Не нужно было слов, чтоб понять: люди бегут из Эры.
Прости, отец. Клянусь, я не хотела, чтоб так случилось...
На глаза навернулись слёзы. Это был не стыд, я не считала, что были реальные причины стыдиться своих поступков. Я делала всё, что в моих силах, не больше, но и не меньше. Это была обида. Вместо того, чтоб поддержать меня, как я поддерживала их, они развернулись и ушли. Струсили, когда запахло жареным.
- Не расстраивайся, они того не стоят,- прошептал на ухо Влад. Я не заметила, как он подошёл.
- Не буду,- прошептала я.- Чуть - чуть порасстраиваюсь и больше не буду.
Между тем слово взял Старейший, поняв, что я не смогу немедленно вести дискуссию. Вопросов было немного, по большей части касались помощи в ремонте повреждённого имущества, и он обещал, что вся помощь будет предоставлена. Пожалуй, было даже лучше, что это говорил именно Старейший, за многие годы жизни рядом с ним люди привыкли ему доверять. А меня многие ни разу до сегодняшнего дня не видели.
Собрание завершилось минут через десять. Все начали разбредаться по домам, выслушав на прощание мои слова. Может, кто - то предпочёл бы, чтоб я промолчала, но это меня не остановило.
- Мне очень жаль, если некоторые из вас считают, что Эра небезопасна и лучше её покинуть. И мне очень жаль, что те, кто так считает, не покинули Эру вслед за теми, кто уже ушёл. Это город, не тюрьма, и я никого не стану привязывать верёвками к столбам, чтоб оставить на месте. Кто хочет уйти - уйдёт. Это всё, что я хотела сказать. Удачного дня.
В сопровождении Совета я прошла в Купол, чтоб не видеть, как пустеет пространство, только что заполненное толпой. Собрание прошло немного не так, как я планировала, я сказала не так много и не так подробно, как следовало бы, и тем не менее чувствовала, что сделала всё, что было в моих силах. Не тратила времени зря, говорила конструктивно и по - делу. А если они думали, что я созываю весь город, чтоб устроить массовый плачь - это не мои проблемы. Гладить каждого по головке, убаюкивать и нашёптывать на ушко ласковые утешения я не намеревалась. Мы жили на вулкане, и лава подошла уже слишком близко к поверхности.
- Не кори себя,- сказал Старейший.- Ты ни в чём не виновата. Всегда находятся те, кто хочет жить в полном покое, созданном не его руками.
- Не корю,- ответила я.- Просто думаю, что отец был бы разочарован. Он положил жизнь, чтоб Эра процветала, а я готова всех разогнать по домам.
- Все никогда не уйду,- сказала Эмма.- В любом месте есть те, кто сбежит, и те, кто останется до конца. И вторых гораздо больше, по крайней мере здесь. Ты Грёза, ты Бог этого мира, и они это понимают. Просто...
- Что?
- Просто прежде Грёза никогда не выносила свои решения на суд общественности,- подсказал Гарольд Дикстон.- И Аркадий, и все, кто были до него, воспринимались как самодержавные правители, они приняли ответственность и только они отвечали за принятые решения. Совет помогал, если помощь требовалась, мы имели право голоса, но последнее слова всегда говорила Грёза. Твой поступок - это Собрание - слегка всех шокировало. Они не привыкли принимать за себя решения.
- Значит, я все испортила?- мрачно спросила я.
- Нельзя сказать, что испортила, просто внесла в их жизнь непривычный диссонанс. Уверена, что они скоро привыкнут,- сказала Виктория Виллен.
- К тому же они привыкли во всём доверять Грёзе, не задавая вопросов.
Я нахмурилась. Возможно, для Грёзы я была и слабовата, и глуповата, и вообще не совсем подходила на эту роль, однако управлять стадом безвольных существ, которых трудно назвать людьми - это меня тоже не устраивало. Особенно злило то, что это полностью устраивало Совет Эры, и они всем скопом поддерживали массовое ничегонеделание. Я же хотела, чтоб жители хоть в какой - то мере были самостоятельны и чётко знали, чего они хотят. Правда, это всё напоминало политику, которой в Эре никогда не было. Нет, я совсем не собиралась организовывать партии и приветствовать разделение властей, меня с Советом было вполне достаточно, и тем не менее хотелось, чтоб люди не смотрели на меня, как коровы на пастуха. Они тоже должны были нести пусть небольшую, но часть ответственности за тот мир, в котором они с таким комфортом расположились.
- Сколько кругов в Эре?- спросила я серьёзно.
Старейший почесал бороду и ответил:
- Семь. Вена твоего прадеда Филимона, предвоенная Вена Тимофея, Вена Второй мировой, послевоенная Вена, Ньюпорт и Лондон Аркадия, твой Лондон и Москва - в одном. Был ещё Старый город, но ты сама знаешь его участь.
- Знаю. Итак, вот, что мы сделаем. Эмма, ты будешь нести ответственность за последний, седьмой круг. За шестой будут отвечать Виктория и Александр, за пятый - Томас, за четвёртый - Анастасия и Штеффи, за третий - Герхард, за второй - Дмитрий, за первый - Гарольд и Уильям. В том, где расположить штабы, я полностью надеюсь на ваше здравомыслие, единственное пожелание - чтоб до этого здания можно было легко добраться. Вы должны знать, сколько людей и бликов проживают на вашем кольце, сколько из них детей, должны составить подробные планы местности и организовать убежища, в которых все смогут укрыться, пока мы не справимся с бурей. Карл возглавит чрезвычайную комиссию, в случае ЧП, если меня не окажется на месте, последнее слово будет оставаться за ним. Так же, Карл, мне нужно, чтоб вы выяснили, что предшествует активности Заслона. Нужно поговорить с жителями, возможно, они что - то замечали. Старейший, я надеюсь, станет моим советником.
Совет молчал. Очевидно, никогда прежде они не получали столь прямых указаний и не были готовы выполнять чётко означенные приказы. Я же не собиралась давать кому - то послаблений и про себя усмехалась: теперь они поймут, что не всегда будут кататься в масле.
- А теперь,- произнесла я,- хотелось бы узнать, кто такой Сергей. Мне кажется, этого имени никто не упоминал.
Снова взял слово Старейший. Если он и оскорбился тем, что теперь был не главой Совета, а моим советником, то вида не подал.
- Это произошло не так давно, и мне не хотелось до времени говорить об этом. Сергей был...
- Я сам расскажу,- перебил Старейшего Влад.- Я сам. Только не здесь и не сейчас. Инга,- теперь он обращался только ко мне,- давай встретимся у тебя вечером, или в каком-нибудь кафе, если не устраивает дома, и в спокойной обстановке обо всём поговорим. Это не та тема, которую стоит обсуждать второпях.
Я улыбнулась. Влад использовал очень хорошее и очень уместное слово: второпях. На самом деле, последние полчаса всё прибавило хода, я перестала думать и только что - то говорила, принимала какие - то решения, подчиняясь сиюминутным порывам. Всё было второпях, я спешила поскорее закончить здесь всякие дела и вернуться, и хотя бы на несколько минут забыть, что существовало такое место, как Эра.
- Плохая из меня Грёза, верно? Никуда не годная.
- Нет, это не так,- возразил Старейший.- Не обижайся на нас, причина не в тебе. Но даже когда в большом мире царили хаос и разруха, когда гибли люди, Эра оставалась уголком спокойствия и доброты. Люди, жившие здесь, не знали бед. Поэтому Эру и называли убежищем, что тут можно было спрятаться ото всего страха и боли, и недоверия, которое преследовало в реальности. Но самому городу никогда не угрожала реальная опасность. Да, ты права, когда говоришь, что мы жили на вулкане, который рано или поздно должен был проснуться, но прежде Заслон воспринимался как часть пейзажа, а вовсе не как угроза. Прежние Грёзы, как считалось, сдерживали Заслон, но, по - сути, этого не требовалось. А теперь вдруг оказалось, что и наш мир под угрозой. Ты принимаешь какие - то решения, чего - то требуешь, но мы плохо понимаем, как это осуществить в нашем городе. Мы всегда жили в мире, нам трудно.
Раздражение быстро сошло на нет. Мне, может, и хотелось бы злиться подольше, однако это ничего не меняло. Я должна была не просто раздать указания: ты будешь главой штаба, а ты начинай забивать гвозди,- но и показать, как именно эти гвозди забиваются и в какой руке следует держать молоток. Они не знали опасности, они прятались от опасностей мира в Эре, и теперь можно было считать, что Эра сыграла в их судьбах не самую благоприятную роль. Живя в покое, они отвыкли от преодоления, от необходимости защищаться.
Но разве их можно было в этом винить?
Я повернулась к Владу и Эмме, они были единственными в этой компании, с кем я могла говорить на понятном языке и не получать в ответ недоумённые взгляды.
- Ребята, я хочу, чтоб вы вдвоём объяснили остальным, с чего стоит начинать. Эмма, помнишь, мы в школе проходили гражданскую оборону? Нужно создать штабы, подобные тем, что были у нас в Англии, но с небольшой поправкой на характер местного населения. Попробуй объяснить, для чего они требуются. Хорошо?
Эмма решительно кивнула. Я не сомневалась, что она помнит долгие школьные занятия.
- Хорошо, Грёза, я справлюсь.
- Тебе тоже придётся задержаться, Влад. Было бы просто здорово, если бы ты смог помочь наладить круглосуточное наблюдение за Заслоном.
- Думаю, это мне по силам.
- Вот и хорошо. Влад, приходи ко мне в восемь вечера, и мы поговорим. Всё, всем спасибо за внимание.
Я помахала рукой, вышла из Купола и переместилась в себя.
И вот теперь у меня раскалывалась голова. Что стало причиной? Мигрень? Возможно. Но не только она, ещё множество проблем, которые вдруг свалились мне на плечи и которые надо было решать. Эра требовала с каждым днём всё больше времени, чтоб всё успеть, я должна была пропадать в ней часами и днями, но как раз этого я и не могла себе позволить.
Мой отец когда - то не смог совмещать обычную жизнь и правление Эрой. Я ещё надеялась смочь.

Макс появился к ближе обеду. Я как раз уснула в кресле, и когда он хлопнул дверью, с трудом приоткрыла глаза. Меня уже мало волновали обвинения в распространении наркотиков, наверное, потому, что узнала имя настоящего преступника. Сейчас возникли другие проблемы, к которым я относилась куда как серьёзнее.
- Уроды,- прорычал Макс и принялся срывать с себя куртку.
Я непонимающе моргнула.
- Кто?
- Врачи. Знаешь, что они говорят? Что кроме тебя в палате никого не было, принести порошок было некому, и что ты сама решила, что должна говорить именно с этой девочкой. Не мог же я сказать, что в тебе обострено шестое чувство. Кстати, присутствовал сам отец, Виктор Троеполов - серьёзный дядечка. Он не спустит дело на тормозах, очень хочет знать, кто и зачем подсаживает его дочь на иглу.
- Она не колется,- сказала и потянулась.- Она нюхает.
- Да хоть в задницу запихивает! Факт есть факт: наркотики у девчонки, ты единственная из посторонних, кто входил в палату, и сама Света ни одного обвинения в твой адрес не опровергла. Правда, когда мы заходили в палату, она почему - то сказала, что ты мертва. Либо свихнулась, либо угрожает.
Я едва подавила улыбку. Она просто констатировала известный ей факт, но кто поверит?
- Привлекают к делу Мыслова?- спросила я.
- Ещё нет, но дело не за горами. Нам надо доказать, что ты тут не при чём.
- А для этого нам надо найти настоящего преступника. Кстати, в этом нет никакого секрета, наркотики своим пациентам поставляет Денисов.
- Лечащий врач?- оторопел Макс и застыл в странной позе, в полуприседании около стула.- Не может быть.
Я пожала плечами.
- Не хочешь – не верь, но я наверняка знаю, что это доктор Денисов, и не спрашивай меня, откуда. Чтоб снять с меня все обвинения, нужно просто найти доказательства, что это он. Сомневаюсь, что сам он принимает наркотики, но это и не важно. Надо попробовать снять на камеру момент, когда он передаёт очередную дозу "лекарства". Правда, я ещё не знаю точно, как это провернуть.
Макс всё же сел, отошёл от первого шока, и теперь смотрел на меня со смесью подозрительности и удивления. Я бы на его месте смотрела на меня точно так же. Показалось, что он даже не слышит меня, а просто слушает, как можно слушать невесть что бормочущее радио.
- Ты точно знаешь, что это врач?- спросил он после раздумья.
- Точно, я же сказала.
- Но зачем ему это?
- Чтоб не терять выгодных, денежных пациентов. Взять хотя бы Свету: она хочет принимать наркотики, и он делает так, чтоб она их принимала; её отец хочет, чтоб дочь избавилась от зависимости, и они вместе делают вид, что занимаются лечением, а попутно высасывают из доброго папочки денежки. Это бизнес.
Макс покачал головой. Он успел, наверное, уже составить свою картину произошедшего, но теперь начал понимать, что моя версия гораздо больше похожа на правду, несмотря на все её минусы. Врач, наплевавший на всякие клятвы ради банального набивания карманов - разве это такая уж редкая птица? Очень мало в мире людей, про которых можно сказать, что они никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не обманут ради прибыли. И врачи, и политики, и менты, и чиновники, и продавцы, и слесари, и бизнесмены, и священнослужители,- словом, все, у кого появляется такая возможность. Это называется просто: выгода. Как говорится, кушать всем хочется.
И все это знают, и все в этом варятся, и, тем не менее, столкнувшись лицом к лицу, начинают удивляться и негодовать, и требовать самой жестокой меры пресечения, как - будто сами не такие. При всём сказанном, такая реакция вовсе не лицемерие, просто для своих поступков всегда находится удобное объяснение. Но кто его ищет, когда надо осудить соседа?
- Просто бизнес,- повторил Макс.- Всё понятно. В таком случае у нас одно дело: найти доказательства его виновности. Не думаю, что он сам во всём признается. Как ты собираешься его снять? Ходить по пятам с камерой наперевес?
- Ещё не знаю, но придумаю,- ответила я, встала и подошла к окну.- Хочешь, я расскажу тебе, что мне говорила Света? Из этого выйдет неплохая статья, если не целиковая, то половина. А потом я ещё раз с ней побеседую, и она будет откровенна, не сомневаюсь.
Макс кивнул.
- Хорошо, давай поработаем. Для этого мы и ходим на работу.
Я улыбнулась, присела на край его рабочего стола и принялась излагать.

Закончили работу, когда было почти восьми вечера. Макс предложил переночевать у него, просто так, по-дружески, но я отказалась, пообещав "как-нибудь в другой раз". Мы с Владом договорились к восьми, но когда стало понятно, что я не успею, позвонила и перенесла встречу на девять. Я была уверена, что он не прекращал наблюдать за мной, но решила не проверять. Охранять - это его работа, и не стоит осуждать за выполнение своих обязанностей. Тем более что его присутствие никак не ощущалось и не мешало.
К вечеру подморозило, ледяной ветер сильными порывами старался сорвать с головы шапку. Я зашла в супермаркет, купила продуктов, несколько журналов, потом пошла на остановку. Теперь, когда я видела город с высоты птичьего полёта и поняла, каким он может быть красивым, мелкие детальки типа застывших в лужах окурков и фантиков, надписей на стенах или автомобильных выхлопов бросались в глаза и портили картину. Я старалась по мере возможности не обращать на них внимания, достала из пакета грушу и принялась задумчиво жевать.
Передо мной стояла рослая женщина в длинном, почти до земли, кожаном пальто, шляпке с пушистой оторочкой, в обтянутой перчаткой руке она держала небольшую сумочку. Женщина стояла ко мне спиной, но я моментально представила молодящееся холёное лицо с умело нанесённым макияжем.
В этот момент женщина обернулась.
На меня смотрели чёрные пустые глазницы с обтянутого коричневой пергаментной кожей черепа. Нос ввалился треугольником, серо - жёлтые зубы вылезли наружу, под подбородком свисают складки, а глазницы смотрят на меня, и в самой их глубине поблёскивают чёрные стёклышки.
- Что?- спросил череп.
Я шарахнулась назад, выронив пакет с продуктами, проглотила вставший в горле ком и пронзительно закричала. Потом споткнулась обо что - то и неловко упала на асфальт, проехавшись по нему голыми ладонями, но ничего не почувствовав. А скелет уже тянулся ко мне перчаткой, подходил всё ближе и ближе. Шустро перебирая руками и ногами, я отползла в самый угол остановки.
Почему же никто мне не помогает?!
- Помогите!- Я в отчаянии огляделась.
Но никто не спешил мне на помощь, даже наоборот, отходили подальше.
Всё ясно, они решили отдать меня, чтоб спастись самим.
Меня обдало ледяным холодом. Ждать помощи не откуда, значит, я должна справиться сама. Ни один убогий скелет не сможет ко мне прикоснуться!
Я осмотрелась по сторонам, и хотя уже стемнело, фонари светили достаточно ярко, и смогла увидеть торчащий из-под остановки металлический стержень. Не раздумывая, я схватила его, чувствуя, как холодный, тяжёлый металл трётся об уже ободранные ладони, и приподняла. Пусть я боялась - пусть!- но сдаваться без боя не намеревалась.
- Что с вами?- удивленно спросил скелет, приближаясь.
- Не подходи!- Я подняла тяжёлый стержень на уровень плеч и замахнулась.- Не подходи, иначе пожалеешь!
Он остановился, замер в нерешительности. Я едва могла дышать, руки налились болью. Было ясно, что долго я не смогу удерживать стержень, и как только опущу его, скелет нападёт. Я сцепила зубы и подняла своё оружие повыше: пусть знает, что измором меня не взять!
Где же Влад? Почему его нет, когда мне так нужна помощь?!

В первый момент я даже не понял, что произошло. Инга ждала автобус, ела грушу и казалась вполне нормальной, а когда стоящая перед Ней женщина обернулась, почему - то закричала, прыгнула в сторону и упала. На лице был написан такой ужас, словно Она увидела монстра. В ту же секунду я понял, что Она действительно что - то увидела. При этом Захватчик не приходил в движение, как это было раньше, а значит, дело было не в нём.
Я заговорил с Ней, терпеливо и ласково, и с ужасом понял, что Она меня не слышит. Снова не слышит! Всеми нервами я ощущал её страх, но не мог даже дать понять, что рядом! Я сам едва не закричал.
- Инга, прислушайся, всё хорошо. Послушай меня, милая, ты должна взять себя в руки. Ничего нет, ты понимаешь? Ничего нет. Это мираж. Инга, всё будет хорошо, ты только...
Она отползла в самый угол под недоумёнными взглядами прохожих, потом вдруг метнулась в сторону и что - то схватила с земли. Сначала я подумал, что просто не рассмотрел, но потом понял, что у Неё в руках ничего нет. Она держалась за воздух, и только Ей было ведомо, вокруг чего сомкнулись пальцы. При этом самой Инге казалось, что Она вооружена, и Она угрожала женщине в кожаном пальто.
- Инга, пожалуйста, услышь меня. Я очень прошу тебя, солнышко, ну давай же! Я знаю, ты можешь справиться, Инга. Пожалуйста! Я же так тебя люблю. Ты можешь, ты должна постараться. Соберись, Инга, я прошу тебя!
Нет, она не слышала.
Я готов был схватить Её и прижать к себе, закрыть от всего страшного, что родило её сознание, однако это было невозможно. Летая вокруг Неё, я снова и снова пытался быть услышанным, и во мне самом нарастала паника. Что же мне делать? Что делать?!!

- Влад!- выкрикнула я.- Где ты, чёрт побери?

- Я здесь, Инга, я всё время здесь! Почему ты не слышишь? Ничего нет, не бойся. Я не дам тебя в обиду.
Но что я мог сделать? Если с Захватчиком я ещё мог бы рискнуть и побороться, воззвать к памяти или к Эре, то с Её собственными демонами я справиться никак не мог. Тут Она должна была сражаться самостоятельно. Вот только не знаю, кому было страшнее: ей, которая видела, или мне, который понимал, но ничем не мог помочь. Она звала меня, а я... я не отзывался.

Кто - то попробовал подойти сбоку, и я не глядя ткнула туда стержнем. За биением сердца я не слышала шума машин, все мысли сосредоточились на одной мысли: никого к себе не подпустить. Каждый может представлять опасность.
- Инга, я здесь!- Крик Влада застал меня врасплох.- Послушай меня, прошу! Всё в порядке!
- Помоги, Влад!- Я чувствовала, что руки невольно опускаются.
- Слушай меня, Инга, слушай очень внимательно. Этого нет. Того, что ты видишь, что бы ты ни видела - нет. Помнишь, мы говорили про галлюцинации? Помнишь, я говорил, что наступит такой момент, когда ты не сможешь отличить реальность от наваждения и наваждение от галлюцинации? Это галлюцинация, Инга. Просто зажмурься и попробуй успокоиться, договорились?
Я растерялась. Не помнила никакого разговора, хотя не исключала, что он был. Но это было настолько реально! Разве могут быть галлюцинации такими настоящими?
И почему я непременно должна верить этому голосу, именующему себя Владом? Может, это часть трюка.
Пальцы сильнее вцепились в стержень.
- Докажи! Докажи, что это на самом деле ты!
- Что?- растерялся Влад. Но Влад ли?
- Докажи, что это не обман и не ловушка! Докажи, что если я опущу руки, они не убьют меня!
- Даю тебе слово. Клянусь, что это я! Инга, вспомни, как мы с тобой летали - это был я!
Летали. Да, мы летали вдвоем... Я вспоминала это так, словно с тех пор прошло не меньше года, но вспоминала. И медленно, неуверенно опустила руки. Конец стержня чиркнул по асфальту, выбив несколько искорок. Было страшно, но мне хотелось верить.
- Что я должна сделать?
- Закрой глаза,- сказал Влад.- Просто закрой глаза и постарайся выкинуть из головы всё увиденное. Это неправда. Ты не веришь в неправду. Закрой глаза и представь, что рядом никого нет.
Я послушно закрыла глаза. Веки дрожали, готовые в любой момент подняться, пальцы всё так же сжимали стержень, но мне так хотелось верить Владу. Что - то шуршало и шумело вокруг, то приближаясь, то немного удаляясь, каждый нерв натянулся тетивой. Я зажмурилась, чтоб наверняка не подсмотреть, присела на корточки и зажала руками уши. И твердила только одно: этого нет, этого нет, этого нет, этого нет. Сама себе не верила, но остановиться не могла. Страх не отпускал, не верилось, что это поможет, однако предпринимать что - то было поздно.
Ну давайте же, нападайте! Я жду!
В горле начал биться, першить крик. Я стиснула зубы и ещё крепче сжала голову между ладоней, как будто это могло меня спасти.
Никто не нападал.
Что-то прикоснулось к моему плечу. Вот оно, начинается! Я машинально вскрикнула и подняла голову. На меня смотрело мужское лицо, не слишком красивое, но и не уродливое. Лицо живого человека.
- С вами всё в порядке?- спросил он осторожно.
Я кивнула.
- Д - да... кажется. Спасибо.
Он кивнул и пошел дальше - обычный случайный прохожий.
Я осмотрелась. Некоторые косились на меня с подозрением, но в целом никто не обращая внимания. Ни одного скелета я не видела. Никто не стремился воспользоваться моей доверчивостью и вышибить мне мозги. На этой остановке я никого не интересовала.
Глубоко вздохнув и почувствовав, как лёгкие обожглись холодным воздухом, я с некоторым трудом встала на ноги. Страх отпустил, меня слегка колотило, но с этим можно было жить.
- Как ты?- спросил Влад осторожно.
Я пожала плечами.
- Кажется, прошло. Не знаю, как надолго, но сейчас ничего нет.
- А что было?
- Этого тебе лучше не знать. И знаешь что?
- Что?
- Ты мне очень помог. Спасибо.
Я представила себе, как Влад улыбнулся, принимая заслуженную благодарность. Однако сама улыбнуться не смогла.
Теперь я понимала, что говорил Влад. Галлюцинации - это не просто длинное слово, в них веришь, их понимаешь и чувствуешь. Их невозможно отличить от реальности, какой бы нелепой эта реальность не казалось. Скелет в женском кожаном пальто и шляпке с меховой оторочкой - это надо же такое придумать! А я придумала, и поверила, и испугалась. И не возникло даже тени мысли, что такого быть не может, потому что в этот момент возможно всё.
Тихо шурша шинами, подкатился автобус, я встала в очередь в первую дверцу, доставая из сумки билет.
Где - то надо мной вздохнул Влад.
- Я буду у тебя в девять, как договорились,- сказал он.
Я кивнула. Говорить не стала, но он и так, я уверена, всё понял.

- Когда ты родилась,- начал Влад,- Аркадий, твой отец, уже знал, что больше детей у него не будет. Он понимал, что ты, вопреки традиции, станешь первой девушкой - Грёзой. Это было непростое время, как мне рассказывали. Не такое сложное, как теперь, но он вынужден был разрываться между Эрой и семьёй. До твоего рождения это было делать проще, а когда появился ребёнок, которому требовалось уделять внимание, он растерялся.
И решил, что время, проведённое с тобой, дороже, чем время в Эре. Отец очень любил тебя, Инга. Думаю, он знал, что только благодаря городу сохраняет некоторое здравомыслие, но решил рискнуть. Ещё думаю, что он понимал, как мало вы сможете быть вместе, и именно поэтому старался проводить с тобой много времени. Это он, а вовсе не твоя мама, вставал среди ночи, когда ты начинала плакать, это он играл с тобой и читал на ночь. Неминуемая разлука обостряет все чувства, твой отец знал это, как никто другой. Он настоял, чтоб не нанимали няньку, потому что не хотел доверять тебя незнакомому человеку. Он выполнял каждый твой каприз, подчинялся каждому слову. Он очень сильно любил тебя.
Это и сыграло решающую роль. Твой отец был хорошей Грёзой, это правда, однако в какой - то период полностью отошёл от дел, поручив их Совету. Всё вместе: удаление от Эры плюс любовь сделали его беззащитным перед собственным рассудком. Когда тебе исполнилось три года, он уже был одержимым. Ты, сама того не зная, стала центром его мира. Аркадий думал только о тебе, все его поступки были продиктованы тобой, он не мог выйти из дома, чтоб через несколько минут не вернуться, чтоб посмотреть, всё ли с тобой в порядке. Сначала он всё же ходил на работу; звонил через каждые пять минут, но ходил. Но скоро был уже не в состоянии отпускать тебя от себя. Он сидел дома, смотрел на тебя - и этого было достаточно. Перестал подпускать к тебе мать, не говоря уже о посторонних людях, во всех видел твоих врагов, и готов был защищать ото всех. Даже от тебя самой.
Аркадий стал заложником своей любви, и ты тоже стала заложницей его любви.
Вы переехали с Лондон, где твоя мать надеялась получить для него соответствующую помощь, однако всё было тщетно. Не удивительно, что она сочла его опасным для всех, и в первую очередь для тебя. Возможно, это на самом деле было так, а может быть, нет - этого теперь не выяснить.
У твоего отца был Хранитель - Уильям Роуэлл. Теперь он один из Совета. Он уговорил Аркадия вернуться в Эру, всего на несколько минут, обещая, что присмотрит за тобой. Это оказало благотворное действие, хотя и не такое сильное, как надеялись многие. Твой отец стал спокойнее, но стать нормальным или хотя бы уметь сохранять видимость нормальности, было ему не по силам. Он разрешил маме общаться с тобой, однако в его присутствии, ты по-прежнему ночевала в его комнате, ела только приготовленную им еду и гуляла только с ним. С этим уже ничего нельзя было сделать, он просто перестал понимать, где заканчивается забота и начинается одержимость. Он физически не мог быть долго вдали от тебя.
И тогда Уильям предложил назначить тебе Хранителя. Совет надеялся, что если твой отец сам назначит человека, которому доверяет, то станет спокойнее, и дело не закончится лечебницей для душевнобольных. Он и назначил - Сергея. Только это уже не помогло.
В итоге твоя мама добилась госпитализации в судебном порядке.
Обернись назад и вспомни,
Как рождается заря,
Солнца лучик жизнь наполнит,
И в луче том буду я.
Сергей был хорошим Хранителем. Когда твоего отца положили в клинику, он вернулся в Эру, только так мог следить за твоей судьбой. Ещё он часто прилетал к тебе, но ты не могла его видеть, а он не мог ничего сделать. С возвращением в город он начал постепенно поправляться, через некоторое время уже готов был отпустить тебя из-под опеки, и Сергей стал его приемником в оберегании тебя.
А когда твой отец умер, Сергей стал единственным твоим Хранителем. В это время тебе уже исполнилось десять лет, и никто не сомневался, что ты - будущая Грёза.
Это было время без Грёзы. Трудное время. Аркадий уже умер, ты ещё была не готова принять на себя командование Эрой, и Совету приходилось решать всё самому. А Сергей был одним из сильнейших Хранителей, он помог тебе избежать подростковой растерянности, незаметно оградил от неприятностей, не позволил совершить больших ошибок. Он по - настоящему тебя хранил. Если бы ты познакомилась с ним, то непременно бы подружилась. Сергей, как мне порой казалось, думал так же, как ты, был твой тенью и совестью.
Всё началось ещё два года назад, когда ты училась в школе. Заслон несколько раз сильно волновался, не было никакой возможности его успокоить, и город сильно пострадал. Совет принял решение сделать тебя Грёзой раньше назначенного Аркадием срока, однако Сергей был категорически против. Он запретил связываться с тобой без его согласия, и слово Хранителя сыграло решающую роль. Было решено отправить его в разведку на ту сторону - в Аннор. Сергей был уверен, что если выяснить причину, то Совет сам справиться, и ты сможешь ещё несколько лет вести нормальный образ жизни.
Он ушел - и пропал. Спустя некоторое время возникла необходимость в другом Хранителе, который мог бы временно заменить Сергея. Вызвался я, лучший выпускник. Кандидатуру одобрили, я приступил к работе. Это случилось где - то около четырёх месяцев назад.
Влад вздохнул и замолчал.
Я тоже молчала, невидящими глазами глядя на чашку с недопитым, давно остывшим кофе. За последние десять минут я узнала об отце больше, чем за все годы. Мама не рассказывала о нём, не говорила, как выражалась его болезнь и почему в итоге его забрали. Оказалось, от большой, неконтролируемой любви, которая не многим лучше ненависти. Но ведь не это важно, а то, что отец любил меня. Все годы до самой смерти он меня любил.
И Сергей тоже любил меня, и хранил, и берёг, и в итоге я даже не увидела его лица. Не слишком ли много жертв на одну меня? Уж лучше бы он позволил мне стать Грёзой на два года раньше (хотя те два года были не самыми простыми в моей жизни, я как раз переживала безответную влюблённость и впервые пробовала на вкус такую взрослую забаву, как секс), чем вызвался идти за Заслон и... погиб? Из-за меня? Очередная моя жертва?
- В этом нет твоей вины,- сказал Влад.- Просто так сложилась жизнь, и я думаю, что если бы у твоего отца был шанс всё переиграть, он снова поступил бы так же.
- Но ведь... ведь это же...- Я не знала, что подумать. Всё казалось простым, но осознать, что это ради меня отец пожертвовал и рассудком, и семьёй, и в итоге всё потерял, оказалось гораздо сложнее.- Если бы я не появилась...
- Твой отец хотел, чтоб ты родилась, и он сознательно сделал выбор,- ответил Влад.- Разве ты можешь отказать отцу в праве на собственное решение? Он не хотел бы, чтоб ты винила себя за него.
- Откуда ты знаешь? Ты видел его?
- Нет, но я уверен. Я тоже винил себя в гибели родителей, пока Старейший не убедил меня, что каждый родитель готов пожертвовать своей жизнью, чтоб спасти ребёнка. Вот мои и пожертвовали, и твой отец тоже. И это было их желание в тот момент, самое сильное из всех желаний.
Только в этот момент я вспомнила, что Влад сирота, воспитывался у приёмных родителей после недолгого пребывания в детском доме. Он упоминал об этом, не вдаваясь в подробности, а я не спрашивала. Сейчас спрашивать тоже не очень хотелось, но я подумала, что лучше буду слушать, чем придаваться невесёлым мыслям об отце, сошедшем с ума от любви - в прямом смысле.
- Что случилось?- спросила я.- Как они погибли?
- Мы разбились на машине,- просто ответил Влад.- Ехали в Москву из гостей, отец не справился с управлением на мокрой дороге, и мы свалились в кювет. Родители погибли сразу, меня спасло то, что я был в детском кресле. Мне часто снится сон про это падение, снится отец, каким я видел его последний раз, и ещё мамин голос. Я помню, как выбрался из машины и теребил отца, чтоб он открыл глаза. Всё так ясно, будто произошло совсем недавно, хотя в то время мне едва исполнилось три года.
Голос Влада стал хрипловатым. Он до сих пор переживал смерть близких, хоть и делал вид, что для него это обычное дело, ничего особенного. Просто он научился не думать об этом, не вспоминать, жить так, словно это его не касается. Его приёмные родители были чудесными людьми, они любили его, он любил их, только... только они не смогли заменить ему настоящих папу и маму, как ни пытались.
- И ты попал в Эру?- спросила я, отвлекая его от воспоминаний.
Влад чуть улыбнулся и покачал головой.
- Нет, не сразу, после аварии прошло около года. Меня стали преследовать кошмары, один страшнее другого, я почти перестал спать. Виктор - это мой новый отец, в лицо я зову его папой, но за глаза по - имени - водил меня к детскому психоаналитику, думал, что проблему можно вылечить таблетками. Смешной. Но я каждую ночь будил их криками, боялся закрывать глаза, не выключал в спальне свет, совсем перестал есть и ходил, как сомнамбула, поэтому у них не было иного выхода, как обратиться к специалисту. Врач прописал какие - то таблетки, успокоительное, они должны были уравновесить мои расшатавшиеся нервы. Я на самом деле больше не просыпался по ночам, но кошмары не прекратились, и я не мог, как прежде, вырваться из них, проснувшись. И вот в одну ночь Старейший, уж не знаю, как ему это удалось, перетащил меня из кошмара в Эру.
Вообще - то только Грёза имеет право перетаскивать кого - то в Эру против его воли. Имеются в виду не те, кто попадает самостоятельно, а именно те, кто без помощи ни за что не перенесётся. Я бы не перенёсся, если бы мне не помогли. Но Совет принял решение разрешить мне остаться, ведь тебя не было и спрашивать было не у кого. А потом я выучился на Хранителя. Думаю, что тогда, в детстве, едва не сошёл с ума, и только вмешательство Старейшего помешало этому случиться. Вот и всё.
Я усмехнулась:
- Да, весёлая у нас жизнь. Я псих по призванию, ты - потенциально сумасшедший.
Несколько секунд Влад молчал, а потом разразился громким хохотом. Мне смешно не было, однако я несколькими смешками поддержала его. Зато Хранитель хохотал во всю силу лёгких, до слёз, до падения на пол с кресла, и никак не мог остановиться. Звонкий, заразительный смех пробирал до костей, казался неуместным в свете разговора, но я не сделала ни одного движения, чтоб его успокоить. Понимала, что смех - это не веселье, а способ сбросить напряжение. Причём не самый худший из возможных.
В дверь постучались, и раздался голос мамы:
- Инга, у тебя кто - то в гостях?
Разумеется, мама услышала чужой голос и прибежала на звук. И глупо было говорить, что ей померещилось, она всё равно бы не поверила, зато начала следить с повышенным вниманием, вооружённая мыслью, что дочь что - то скрывает.
Поэтому я встала и открыла дверь.
- Входи, мам. Познакомься, это Влад, он студент журфака, в нашей редакции подрабатывает курьером. А это моя мама, Наталия Денисовна.
Влад вытянулся в струнку, как перед генералом, и широко улыбнулся.
- Очень приятно познакомиться.
- Мне тоже,- мама глядела на него с подозрением, чуть прищурив левый глаз.- Как мило, что ты заглянул. А родители не будут переживать, что тебя так поздно нет дома?
Влад посмотрел на часы и картинно ахнул. Если бы он так ахнул для меня, ни за что бы не поверила.
- Как уже поздно! Мне в самом деле пора!
- Я провожу тебя,- сказала я, снимая с вешалки кардиган.
Мама пристально следила, пока мы не спустились на первый этаж и не исчезли в прихожей. Потом, я уверена, она переместилась к окну, чтоб видеть, чем мы будем заниматься на крыльце. Интересно, чтобы она сказала, задумай я поцеловаться с Владом?
Между тем Влад обулся, и мы вместе вышли на крыльцо. Было холодно, я плотнее закуталась в длинный кардиган, и облокотилась на периллу. Влад встал рядом, кончик его носа моментально покраснел от холода.
- И со мной так будет всегда?- спросила я после непродолжительного молчания.
- Что?
- То, что случилось на остановке.
Он пожал плечами.
- Не знаю, по-всякому бывает. Но тебя будет защищать Эра, чем больше времени ты в ней проведёшь, тем более лёгкими и непродолжительными станут приступы. Окончательно, правда, ты от них не избавишься.
- Но я была сегодня в Эре, а в результате получила кошмар на свою голову.
- У тебя сегодня тяжёлый день, а каждое потрясение делает тебя уязвимее,- сказал Влад.- Это нормально. Просто в следующий раз надо это предусмотреть и попробовать блокировать.
- Сергей это умел?
- Наверное,- Влад пожал плечами.- Сергей был природным Хранителем, он многое умел.
- А почему ты захотел стать моим Хранителем?
Влад повернулся, посмотрел на меня и улыбнулся.
- Ты совсем замёрзла, иди в дом. А мне пора на автобус.
- Ты не хочешь отвечать?
- Мы поговорим об этом в другой раз, хорошо? Когда выкроим время.
Влад поцеловал меня в щёку, спустился с крыльца и пошёл к роще, чтоб успеть на последний автобус. Я немного постояла, убедилась, что всё в порядке, и только после этого пошла в дом. И тут же выскочила обратно на улицу, и бросилась за Владом, успевшим скрыться за деревьями.
- Влад, постой! Влад!
Один тапок потерялся, пришлось остановиться, чтоб отыскать его. Мне очень важно было задать ему этот вопрос, хотя бы для того, чтоб понять, насколько точно Влад всё рассказал.
Он выбежал из рощи мне навстречу, был таким взволнованным, что я удивилась.
- Откуда ты узнал про моего отца, Влад?- спросила я, чуть задыхаясь от быстрого бега.
Влад переменился в лице. Не знаю, чего он ждал, но точно не этого вопроса.
- Это настолько сильно тебя волнует?
- Да.
- Я Хранитель, Инга. Я должен это знать. Это моя работа. Спокойной ночи.
Влад повернулся и побежал по дорожке прочь, а я побрела к дому. Наверное, он был прав. Это его работа - знать.
Дома я немного посмотрела телевизор - скучный фильм с претензией на комедию, потом сказала маме, что устала, и поднялась к себе. Мысли бурлили в голове, начисто лишая покоя.
Может быть, Сергей на самом деле был замечательным Хранителем, он лично знал отца и многое мог о нём рассказать. Возможно, он бы даже защитил меня от Захватчика гораздо успешнее, чем это получилось у Влада. Всё это были вероятности, недоступные опровержению. Вот только, подумав, я решила, что мне не нужен никакой другой Хранитель, кроме Влада. Он был молодым, неопытным и моим другом, и мы вместе постигали каждый свою истину. Ведь так скучно - знать всё...

В ту ночь я спала совсем без сновидений.

Следующие четыре дня ничем не отличались от обычных дней, проводимых мной на протяжении большей части жизни. На работе всё складывалось неплохо. Мыслов, казалось, напрочь забыл о нашем последнем скандале, и дал мне задание сделать снимки для статьи Оксаны Латышевой, работающей в соавторстве с профессором биологии. Статья, на мой взгляд, была скучновата, для медицинского издания, но Мыслов одобрил, так что работа шла полным ходом. Я старательно снимала мельчайших насекомых, которые в увеличении оказывались мерзкими членистоногими созданиями, и не роптала, когда заносчивая Латышева забраковывала снимки и заставляла всё переделывать. У меня вообще не было желания ввязываться в какие бы то ни было конфликты, и без того положение складывалось довольно прискорбное.
И всё же я скорее всего не обращала бы внимания на поведение Латышевой, если бы работала с ней с самого начала, и воспринимала место на втором плане как нечто само собой разумеющееся. Однако я успела поработать и с Антоном, и с Максом, и с некоторыми другими журналистами, знала, что фотографом вовсе не обязательно командовать, как личной марионеткой, и отношения новой напарницы не понимала. Продолжалось непонимание почти двое суток, пока я наконец не сообразила, что бедная девочка боится, что я займу её тёплое местечко при Мыслове. Она, наверное, искренне полагала, что каждая особь женского пола, обитающая в редакции, ежеминутно мечтает затащить Мыслова в кровать. Я тихо посмеивалась, ещё более тихо жалела Оксану, и прикусывала язык, когда с него просилось очередное возражение. Я и без того была у редактора не на лучшем счету, чтоб иметь возможность портить отношения с его протеже.
С Максом я совсем перестала видеться, исключения составляли только короткие переглядки на летучках, да и на них он периодически опаздывал. Оставались только телефонные звонки, и хотя я старалась призвать гордость к порядку, всё равно звонила ему по пять раз на дню. Порой мне просто необходимо было услышать его голос или смех. Мы столько времени успели провести вместе, я настолько привыкла к его обществу, что теперь казалось, будто из моей жизни вырвали какой - то очень важный кусок. Или это не я привыкла, а он меня приучил... Не знаю. Однако ощущение пустоты не проходило, я считала минуты от звонка до звонка, чтоб сохранять интервалы хотя бы в несколько часов, и эти часы казались сутками. При всём при этом я продолжала убеждать себя, что это не любовь, а пустая влюблённость, и даже преуспела в самообмане. Чем ещё, как не обманом, я могла защитить хрупкие проводочки моих нервов от настоящей, грозной, всепожирающей любви, которая уже сгустилась над моей головой, и от всего - лишь - дружбы с его стороны? Правда, у него почти не было шансов оценить размах моих чувств.
И вот спустя четыре дня я сидела за компьютером и перелистывала свежие снимки, когда подошла Латышева. К слову, я переместилась за стол в общий зал, что было опротестовано Максом (не слишком успешно) и встречено злорадными смешками кое - кого в редакционном семействе. И если раньше была зависть, то теперь меня спустили с небес на самую землю, а на земле были только рады моему низвержению. Я не говорю обо всех, нет, имелись у нас и очень замечательные люди, только плохое и гадкое почему - то сильнее бросается в глаза, чем доброе, и обиды запоминаются крепче, и косые взгляды видны лучше, и громче шушуканье за спиной, чем слова в глаза.
Отвлеклась. Так вот, я сидела за компьютером, когда подошла Латышева. Выражения её острого, голубоглазого личика я распознать так и не смогла, хотя честно присматривалась, да и сама Оксана дала мне такую возможность, выдержав паузу, долгую даже для театральной. Потом откинула за спину красиво изгибающийся локон и проговорила:
- Пётр Сергеевич просил тебя срочно к нему зайти.
- Зачем?- удивилась я, а сама подумала: "Что я ещё натворила?"
Латышева усмехнулась как - то особенно ехидно. Она всегда, на мой взгляд, усмехалась ехидно, но в этот момент переплюнула сама себя.
- Не знаю. Но на твоём месте я бы поторопилась, тон у Сергея Петровича был очень серьёзным.
Я встала, выровнявшись с ней в росте, и ответила:
- Твоё счастье, что ты не на моём месте.
- Не сомневаюсь,- съязвила Латышева мне в спину.
Очень захотелось продолжить пикировку, но я себе этого не позволила. Пусть думает, что победила.
Мыслов встретил меня необычайно серьёзным взглядом. Таким взглядом он не смотрел на меня, даже когда принимал на работу. Я успела привыкнуть, что в моменты гнева главный редактор начинает рвать и метать, и кричать на всё здание. Это было его обычной реакцией и частым состоянием. Однако сейчас он просто стоял и смотрел на меня. Я почувствовала себя крайне неуютно.
- Оксана сказала, вы хотели меня видеть,- сказала я, невольно понизив голос.
Мыслов кивнул.
- Хотел. Проходи, садись.
Я прошла и присела на краешек стула. Никак не могла понять, зачем понадобилась и почему у Мыслова такое похоронное лицо.
И тут же подумала о Максе, которого в этот момент в редакции не было. Его поддержка пришлась бы сейчас весьма кстати.
- Что случилось?
Мыслов сел на своё место, сложил руки на столе и снова пристально поглядел на меня. Причём если прежде его взгляд вечно давил и чего - то требовал, то теперь оставался спокойным, серьёзным и слегка грустным. Я занервничала сильнее.
- Не стану ходить вокруг да около,- сказал он.- Редакцию известили, что тебя обвиняют в распространении наркотиков среди пациентов наркологической клиники. Выдвинуто требование о твоём увольнении, иначе делу дадут ход. Причём человек, который это обвинение выдвигает, говорит, что доказательства неоспоримы, и девочка, которой ты передала наркотики, подтверждает твою вину. Ты ничего не хочешь мне объяснить? Речь идёт о девочке - героине вашей с Игнатовым статьи?
Я остолбенела, все мысли в голове перемешались. Почему - то мне казалось, что времени ещё много и что доктор Денисов сорок раз подумает, прежде чем допустит, чтоб делу дали ход. Ведь он потеряет доступ к богатой кормушке! Очевидно, он ничего не смог противопоставить отцу Светы, охваченному жаждой справедливого возмездия.
Но мне - то от этого было ничуть не легче!
Меня никогда не обвиняли в большем преступлении, чем списывание домашней работы в школе, я попросту не знала, как себя вести и как доказать Мыслову, что к наркотикам не имею ни малейшего отношения. Скорее всего он не поверит, скорее всего он меня уволит, причём немедленно, и тогда... И тогда я стану безработной. И больше не увижу Макса...
- Да, видимо,- сипло прошептала я.- Вы меня уволите.
Я не спросила, просто констатировала факт. Ни один журнал не станет марать репутацию из-за проштрафившегося фотографа - себе дороже.
- Ты имеешь к этому отношение?- спросил Мыслов всё так же серьёзно, пропустив мимо ушей последнюю реплику.
- Нет. Я просто зашла поговорить с ней, Света рассказала мне про свою семью, и мне никогда бы в голову не пришло снабжать ребёнка наркотиками. Более того, я ни одного наркотика сильнее марихуаны в жизни не видела. Не знаю, почему девочка сказала, что ей помогла я, всё это неправда.
- Так - так,- Мыслов взял карандашик и постучал по столу.- Очень интересно. Так о чём вы говорили с девочкой?
- О её семье. Она сказала, что родители уделяли ей мало внимания, что у неё не сложились отношения с нянькой - в общем, обычная подростковая конфликтность. Я не придала этому большого значения. Мы расстались довольно дружелюбно, она даже сказала, что я могу приходить, когда захочу... Не могу поверить, что всё зашло так далеко.
На глаза навернулись слёзы. Света оговорила меня. Но почему? За что? Просто из-за того, что я первая попалась на её пути? Особенно обидно было даже не гнусное обвинение, а то, что я на самом деле прониклась и пожалела её, хотела как - то помочь. Показалось, я вижу перед собой несчастного, обделенного вниманием ребёнка, который стал наркоманом от безысходности. Даже её последние слова о людях и о своей к ним ненависти не смогли пробить скорлупу моей жалости.
А теперь Света доказала, что она действительно та, за которую выдавала себя.
- Ты знала об обвинениях?- спросил Мыслов.
Я кивнула.
- Как давно?
- Четыре дня. Мне казалось, они смогут разобраться и поймут, что я не при чём. Я никогда... Клянусь, я не приносила в больницу наркотики.
- Почему ты не рассказала мне?
- Не подумала, что это необходимо. Когда мне позвонили... Словом, Светлана тогда ещё не обвиняла меня, просто молчала, и дальше подозрений речь не шла. Я надеялась, что она скажет правду. К тому же в больницу ездил Макс, пытался разобраться в ситуации.
- И?
- Подробностей разговора я не знаю, это вы должны спросить у него. Но тогда Светлана хоть и не опровергала обвинений, но и не подтверждала их. Правда, её отец был настроен решительно. Только не понимаю, зачем им нужно моё увольнение.
- Думаешь, если тебя уволят, на этом всё закончится?- усмехнулся Мыслов.- Они насядут на тебя так, что мало не покажется. Распространение наркотиков, продажа шестнадцатилетней девочке - это статья, понимаешь?
Я тяжело вздохнула.
- Понимаю.
- Мало понимаешь, раз думала, что всё спустится на тормозах.
- Но я...
- Помолчи, и без того немало натворила. Почему ты сразу ко мне не обратилась? Что за художественная самодеятельность? Вы с Игнатовым перепутали себя с агентами 007?
Я опустила глаза. А что могла сказать? Всё правильно, мы на самом деле решили, что сможем справиться своими силами, промедлили непозволительно долго, и в итоге я получила то, что получила. Глупо теперь было и просить прощения, однако я была уже на грани того, чтоб извиниться. Как - будто извинения могли что - то исправить!
- Ситуация сложная,- на выдохе произнёс Мыслов.
Я согласилась.
- Сложная. Вы меня уволите?
- Разве я это сказал? Если бы намеревался уволить, не стал бы попусту тратить слова и прямо заявил: ты уволена. Я заявил?
- Нет.
- Ну и зачем ты тогда говоришь глупости? Я просто стараюсь разобраться в ситуации, а она, между прочим, не рядовая. Ты не прикасалась к этим наркотикам?
- Нет, не прикасалась, не видела и вообще не имела о них никакого понятия,- в который раз повторила я.
- Значит, кроме слов этой девочки - наркоманки и домыслов, других доказательств у них нет,- кивнул Мыслов.- Ну что же, это очень хорошо. Слушай меня, Инга и запоминай. Если позвонят и потребуют тебе явиться в клинику, ни в коем случае не отправляйся одна, возьми кого-нибудь, и непременно сообщи об этом мне. На месте не смей ничего подписывать, думай над каждым произнесённым словом, и вообще веди себя очень осторожно. Я возьму дело под своё ведение, и если они намерены подавать в суд - отлично. Но им нужно будет очень постараться, чтоб доказать твою причастность.
Я слегка улыбнулась, хотя само слово "суд" вызывало нервную дрожь. Мыслов был намерен принять бой, он не хотел меня увольнять и не собирался поддаваться на шантаж. Если прежде я недолюбливала главного редактора, то сейчас вдруг прониклась искренней симпатией. Кто бы мог подумать, что он будет так стоять за своих сотрудников? Я - точно нет.
- Спасибо.
Он удивлённо поднял брови.
- За что?
- За такое отношение. За то, что поверили мне.
Мыслов усмехнулся и потёр подбородок.
- Я это делаю не для тебя.
- А для кого?
Он посмотрел на потолок, и мне показалось, что улыбка приобрела оттенок тоски.
- Он знает.
Спросить, кто, я не решилась.
- Что мне теперь делать?- спросила я.
- Заниматься своими прямыми обязанностями. Я постараюсь во всём разобраться, а когда будут результаты, мы поговорим. Никаких поспешных обещаний не даю, но меня трудно поймать на крючок одними угрозами. Всё, ступай.
Я встала и уже направлялась к двери, когда остановилась и обернулась, вспомнив важную деталь, на которую мои обвинители делали упор.
- Если спросят, почему я сама пришла в палату Светланы, вы можете ответить, что это сработала моя интуиция,- сказала я.- Тем более что так оно и было.
Мыслов серьёзно кивнул.
- Хорошо, я это учту. Работай.
Я вышла и в дверях столкнулась с Максом. Он так и замер с поднятой рукой, словно собирался меня ударить. Я едва сдержалась, чтоб не броситься к нему на шею и не обнять. Не слишком подходящее место для таких жестов. И всё же одно то, что он вернулся и был в здании, совсем рядом, заметно меня приободрило.
- Максим, зайди ко мне,- проговорил увидевший его Мыслов прежде, чем я успела хотя бы поздороваться.
Макс обошёл меня и закрыл за собой дверь, но так улыбнулся при этом, что у меня едва не подкосились ноги.
Влюбилась, как кошка. Вот дура!
Латышева бросила на меня подозрительный взгляд, но от комментариев воздержалась, возможно потому, что в этот момент говорила с журналистом Воробьёвым, своим наставником. Вернее, своим бывшим наставником, которого у нас в журнале давали каждому новому журналисту (кроме Макса, он обошёлся своими силами). Оксана уже год как вышла из-под покровительства Воробьёва, но тот не упускал случая прокомментировать написанные ею работы, и, насколько я слышала, периодически доводил своей критикой до слёз. Правда, я такого не видела ни разу.
Я не стала торчать в рабочем зале, где все уже знали, что меня вызывал Мыслов по какому-то срочному и конфиденциальному делу, и их головы полнились самыми бредовыми предположениями, и отправилась в наш с Максом кабинет. По пути уговорила себя перестать изображать влюблённую школьницу и подумать о деле.
Следующие полчаса я провела, сидя в кресле и напряжённо размышляя над одной - единственной проблемой: как заставить доктора Денисова дать мне признание в распространении наркотиков, и при этом всё это записать на плёнку. Едва ли можно было поставить в его кабинет "жучок", а просто так прийти и потребовать ответов просто неразумно. Можно было ещё явиться к нему в виде призрака, со Светланой это отлично сработало, но тут было две загвоздки, и обе, на мой взгляд, непреодолимые: во - первых, девочка услышала меня, лишь приняв дозу, а сам Денисов вряд ли был наркоманом; а во - вторых, я не могла взять с собой ни камеру, ни магнитофон, ни прочие предметы.
Мне очень хотелось придумать неожиданный, но умный манёвр, а в голову ничего не приходило.
Был ещё вариант: посоветоваться с Советом Эры. Эти люди прожили достаточно длинную жизнь, чтоб приобрести некоторый опыт, так что их мысли могли оказаться интересными. Но так не хотелось, чтоб в Эре ломали голову над проблемами реальности. У них и своих дел было вполне достаточно.
Снова разболелась голова, слабо, но даже такая боль обращала на себя внимание. Я закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, помассировала виски. Пугала не сама боль, а то, что очередная неожиданность могла дать пищу моему прогрессирующему заболеванию. В прошлый раз дело закончилось галлюцинациями. Самое ужасное заключалось в том, что я знала: всё повториться. Не обязательно именно в таком виде, но непременно, и оставался только один вопрос: когда?
Как же мне разоблачить чёрного доктора?
Возникла мысль выйти из себя, пробраться в кабинет Мыслова и подслушать, о чём они будут говорить, но от этого ребячества я удержалась. Если будет нужно, Макс сам всё мне расскажет, а если промолчит, значит, знать мне это не обязательно. В любом случае я была уверена, что он не сделает ничего, способного навредить мне.
Невозможно любить и при этом не доверять человеку, и я верила Максу, как себе. Любой разумный человек непременно сказал бы, что так доверять мужчине, с котором знакома месяц, нельзя. Но разве влюблённую девушку можно назвать разумной?
Макс вошёл в кабинет по истечению получаса и снова улыбнулся, но на этот раз мне показалось, что не так жизнерадостно.
- Как ты?- спросил он.
Я неопределённо пожала плечами.
- Нормально. Неприятно, что меня обвиняют в распространении наркотиков, но это не смертельно.
Макс кивнул, удовлетворившись таким ответом. Мне показалось, что слегка расслабился. Сел за стол.
- Мы с редактором посоветовались,- сказал он.- Завтра поедем вместе в клинику и попробуем выяснить, что конкретно у них на тебя есть. Если ничего, то предложим компромисс: они забывают свои претензии, а мы не подаём в суд за клевету. Если что - то есть, тогда поступим по ситуации.
- Светлана заявила, что наркотики принесла я,- напомнила я на удивление спокойным голосом.
- Заявила, но не просто Светлана, а наркоманка со стажем, несмотря на юный возраст. Хороший адвокат разобьет такую свидетельницу в пух и прах, и Троеполов должен это понимать. Либо они опираются в своих обвинениях на более веские доказательства, либо просто прессингуют тебя, и второе гораздо вероятнее.
Я кивнула.
- Не переживай, мы так просто тебя не отдадим,- сказал Макс.- Будем стоять до последнего. Мыслов настроен очень серьёзно.
Внезапно меня осенило. Зачем делать запись нашего разговора с доктором Денисовым? Тот, для кого это действительно имеет принципиальное значение, может лично всё услышать. И почему признаваться должен обязательно сам Денисов, когда его пациентка отлично справиться сама. Разве кто - то удивится, что наркоманка к тому же говорит сама с собой? Надо только придумать, как всё это провернуть...
Макс что - то говорил, но я совершенно его не слушала. Меня начало слегка лихорадить. Точно, вот оно, долгожданное решение! Пусть не слишком оригинальное, но действенное, если всё предусмотреть. На чём попадаются преступники, даже самые умные? На том, что большинству хочется, чтоб все знали, какие они умные и сообразительные.
Я предоставлю Светлане очень благодарного слушателя, обещаю.
В этот момент зазвонил телефон, вырвав меня из раздумий. Макс снял трубку, немного послушал, сказал: "Хорошо",- и положил на рычаги.
- Звонил Мыслов,- доложил он мне.- Встреча состоится завтра в одиннадцать утра в клинике. Троеполов настаивал на своём офисе, но мы решили сражаться на относительно нейтральной территории. Чему ты так улыбаешься?
- В самом деле?
Я постаралась сложить губы, но почти ничего не получилось. Только что всё было почти безнадёжно, и вдруг я поняла, что смогу вытащить себя из этой неприятной истории. Возможно, для этого придётся попотеть, но результат того стоит.
- В самом деле. Что в моих словах показалось тебе смешным?
- Это очень хорошо, что вы встречаетесь в больнице. И Троеполов тоже будет присутствовать?
- Будет. Для тебя это важно? Хочешь поехать с нами?
- Думаю, вы справитесь сами,- ответила я.
Если всё получится, вам не придётся особо напрягаться.
- Прости, мне надо позвонить.
Я схватила телефон, выскочила в коридор, добежала до дальнего окна, зная, что в соседнем кабинете никого нет, коридор отлично просматривается, так что подслушать меня нет никакой возможности, села на подоконник и позвонила домой. Мама очень удивилась, когда я попросила найти в телефонном справочнике (новеньком, два дня как из магазина) номер телефона Троеполова Виктора, но продиктовала в точности.
Звонить ему было немного боязно, но осознание того, что я не виновата, подталкивало восстановить справедливость. Я промедлила всего минутку, а потом решилась.
Мне ответили на пятом гудке, женский голос:
- Слушаю.
- Я хотела бы поговорить с господином Троеполовым,- сказала я. Горло перехватило от волнения, но лишь на несколько секунд.
- Кто его спрашивает?- допрашивала меня женщина.
- Знакомая.
- По какому поводу?
- Это очень важное дело.
- Я должна знать, как доложить.
Ах, вон оно что! Секретарша!
- Это касается его дочери. Не сомневаюсь, господин Троеполов заинтересуется.
- Подождите секундочку.
Ждать пришлось действительно недолго. Затем женский голос сменился на приятный мужской баритон.
- Троеполов слушает.
Я сделала глубокой вздох и ответила:
- Здравствуйте. Вы меня не видели, но наверняка знаете. Меня зовут Инга Крижитская.
- Да, знаю. И зачем вы звоните мне на работу? Чего хотите?- голос стал холодным, как лёд.- Не знаю, как у вас хватило наглости набрать номер.
- Наверное, потому хватило, что я не виновата,- веско ответила я.- Я плохо знаю вашу дочь, виделась с ней лишь однажды, но у меня нет никакого желания причинять ей вред. И я уверяю, что никогда не приносила ей в палату наркотики.
- Оставьте этот жалостливый тон. Я не успокоюсь, пока не доберусь до правды, и ваши заверения не помогут.
- В таком случае могу сообщить, что мне известно имя настоящего преступника. Называть его я пока не стану, однако...
- Моя дочь назвала вас, и для меня это уже достаточное основание для подозрений.
- Завтра ваша дочь назовёт другое имя, уверяю вас.
- Не знаю, что вы хотите сказать мне, но это и не очень интересно. Завтра состоится встреча, на неё всё проясниться.
- Что же, спасибо за беседу. Всего доброго,- ответила я и быстро отключилась.
Следующим я позвонила Владу и договорилась, что сразу после занятий он направляется ко мне. Есть срочный разговор. Влад - я в этом не сомневалась - с радостью согласился.
После этого я с чистой совестью вернулась к Максу в кабинет. Для него тоже имелось место в моём плане, но говорить об этом было пока рано.

Влад удивился и обрадовался, когда ему позвонила Инга и попросила прибыть, как только появится такая возможность. В последние дни они мало общались, он наблюдал за ней, как обычно, но не делал попыток заговорить. Мучился, но терпел. Он бы поторопил её, сил ждать не было, но разумная Катя - его верная советчица, рекомендовала не делать резких движений.
- Если не хочешь её отпугнуть, не дави,- авторитетно говорила она.- Девушки не любят, когда их загоняют в угол. Если она полюбит тебя, то не потому, что ты её заставил. Должно казаться, что это её решение, а не твоё.
- Очень по-женски,- ответил Влад.- Вы всегда заставляете мужчин думать, что подарить бриллиантовое колье на восьмое марта - это не ваша идея.
Катя засмеялась.
- Так поступают не все женщины, а только умные. И мужчинам, особенно таким тормозам, как ты, есть чему поучиться.
- Это я тормоз?
- Но ведь это ты не додумался подарить любимой девушке коробку конфет и плюшевого зайца. Девушки - это те же цветы, и их время от времени надо поливать и подкармливать. Понял?
Влад понял, но всё никак не решался прийти к ней домой с конфетами. Ему казалось, что она воспримет это как шутку и рассмеётся. Влад не был уверен, что в таком случае сможет отреагировать адекватно и не обидеть Ингу.
И вот теперь она сама ему позвонила, и сказала, что хочет увидеться. Значит, скучает. Значит, Катька была права, и требовалась передышка, чтоб Инга поняла, как ей трудно без его общества. Влад готов был петь от радости.
Конечно, он не стал ждать конца занятий и сбежал с двух последних уроков - всё равно ничего интересного. Пусть у него будет тройка по физике за четверть, оценка ничего не значит, а тот, кто думает иначе - дурак. Пусть отец не купит ноутбук в подарок на Новый год (а купил бы, если бы уговор не получать оценок ниже четвёрок и не пропускать занятия не был нарушен в самом начале сентября). Если позвала Инга, всё остальное не имеет ровно никакого значения.
На метро Влад доехал до здания редакции, в которой работала Грёза. Охранник позвонил наверх, убедился, что парня ждут, и пропустил, хотя выглядит при этом таким недовольным, будто впускал незваного гостя в собственную квартиру.
Влад едва не дрожал в предвкушении встречи. Он представлял, как Инга скромно опустит глаза, улыбнётся своей милой улыбкой и признает, что в её жизни нет никого ближе Влада, что она соскучилась и если он не против, то хотела бы, чтоб он стал её парнем. Ведь на самом деле, ближе Хранителя к ней никто и никогда не будет, и тем более таким человеком не станет этот Макс, противный тип, выезжающий на своей модельной внешности. И как девушки не видят, что под белокурыми волосами царит самодовольная пустота?
Но Инга не такая, она рассмотрит правду.
Инга стояла на лестнице - ждала. Когда Влад вышел, она улыбнулась ему и кивнула.
- Привет. Спасибо, что так быстро, но торопиться было совершенно не необходимо. У меня есть время до завтра.
Влад опешил, и его радостно скакавшее сердце притихло. Он ожидал другого.
- Привет. Ты сказала, что разговор срочный, вот я и прискакал. Что - то не так?
Наверное, именно потому, что Инга сказала не то, что он ожидал услышать, Влад переменил тон на гораздо более резкий. Девушка, стоящая перед ним, на перемену никак не отреагировала, попросту не заметила, и кивнула.
- Не так. Возникли определённые сложности, мне нужно посоветоваться с тобой.
- Так советуйся.
- Идём, здесь слишком людно.
Инга повела его в курилку, однако Влад догадался об этом не сразу, а лишь когда заметил горки пепла и окурки в пожелтевших жестяных банках из-под кофе. Последовав примеру своей подопечной, он сел на продавленный, пропахший сигаретным дымом диван. Настроение безнадёжно испортилось. Для чего бы Инга его не позвала, к их отношениям это не имело ни малейшего отношения. Она и не вспомнила такого парня, как Влад, если бы не возникла необходимость посоветоваться, и совсем не скучала. А он - то мчался, как влюблённый щенок!
- Ты чем - то недоволен?- спросила Инга. Она откинулась на спинку дивана и чувствовала себя превосходно.- У тебя неприятности?
- Не говори глупостей,- отрезал Влад, задетый её участливым тоном. Вот только не хватало, чтоб она начала его жалеть.- Выкладывай, что у тебя.
Инга быстро, без подробностей изложила ситуацию, в которую попала. Влад немного успокоился, хотя разочарование не прошло, слушал внимательно, и всё понял. И даже удивился, как сухо она пересказывала свершившиеся факты. Как - будто они её не касались. Несмотря на злость, Влад понял, что не может смотреть на неё и не восхищаться. Она была такой... такой... Словом, просто невероятной. Сложно представить, что эти глаза посмотрят на него с любовью, но несколько раз Владу показалось, что в них промелькнуло что - то очень похожее, и это согрело.
- И что ты хочешь сделать?- спросил Влад, когда Инга закончила повествование.
- Хочу узнать, можно ли заставить человека делать то, что мне нужно?
Он посмотрел на неё с удивлением.
- Зачем?
- Так возможно или нет?
- Понимать людей - это одно, а управлять ими - это совсем другое. Это трудно, опасно, и я бы не рекомендовал тебе практиковаться. Всё не просто так, надо перепрыгнуть через личность самого человека и принудить к чему - то. Без очень веского повода лучше сделать проще: попросить.
- По-твоему, угроза тюремного заключения - это не достаточно веский повод?
Инга выглядела разочарованной.
Она так посмотрела на Влада, что тот чуть было не согласился с её словами, но вовремя спохватился, что он не просто человек, но ещё и её Хранитель. И если разум кого - то неизвестного, на ком девушка собралась испытывать силы, его не сильно волновал, то последствия для самой Инги могли оказаться не самыми лучшими. Вплоть до полной потери контроля над собой. Влад сжал кулаки.
- Должен быть другой выход. Расскажи, зачем тебе это потребовалось?
Инга вздохнула.
- Хочу заставить Свету принять наркотик, ведь только в таком случае она сможет меня услышать. Или так, или мне её не разговорить, а это единственный шанс. Я не имею права его упускать.
- Это не такая проблема, чтоб быть неразрешимой.
Влад выдохнул и тоже откинулся на спинку. И пожалел об этом, потому что в таком положении она оказалась слишком близко. По коже сразу побежали мурашки. Её лицо было так близко, что он мог рассмотреть каждую чёрточку её губ и каждую в отдельности ресничку, и даже едва заметные веснушки на носу. Безумно захотелось поцеловать её, так сильно, что губы начало ломить, а по животу разлился невыносимый жар. Владу показалось, что и она в этот момент захотела его поцеловать, он был уверен в этом и подался вперёд, ей навстречу...
- И какое решение?- спросила Инга заинтересованно.
Влада словно обожгло. Нет, она вовсе не хотела его поцеловать. Она думала только о своих проблемах.
И что теперь делать, когда пальцы уже сводит от желания к ней прикоснуться? Когда низ живота болит так, что хочется кричать?
Влад отодвинулся от неё на максимально позволенное размерами дивана расстояние, надеясь, что она не почувствует его состояния. А она смотрела на него огромными глазами, как будто уже почувствовала. И начала дышать глубже, обрисовывая грудь под тонким свитером. И зажала ладони между коленями. И прикусила нижнюю губу маленькими белыми зубками. Чёрт, зачем ей потребовалось что - то прикусывать?!
Влад закрыл глаза и тихо откашлялся, прочищая забитое горло. Стало жарко, как в парной.
- Ну... в общем...
- Что?
- Если однажды ты говорила с человеком, не важно, находился он при этом в наркотическом опьянении или нет, в другой раз ты сможешь говорить с ним без труда. Дорожка уже протоптана. Не нужно забивать голову ненужными мыслями, если ты захочешь быть услышанной, она тебя услышит.
Инга поняла и кивнула.
- Значит, я смогу говорить со Светой без всякого постороннего вмешательства?
- Именно.
- Но это же замечательно! Я даже подумать не могла, что всё устроится так гладко. Влад...
- Что?
- Спасибо, ты мне очень помог. Мне жаль, что ради этого пришлось оторвать тебя от занятий.
Влад усмехнулся. Ощущение, что если сейчас не коснётся её, то свихнётся, медленно проходило.
- Ничего страшного. Ты же знаешь, я всегда к твоим услугам.
- Хорошо,- Инга немного помолчала, а потом вдруг произнесла.- Знаешь, Влад, а я, кажется, серьёзно влюбилась.
Голос снова отказался слушаться, парню пришлось постараться, чтоб прошептать:
- В кого?
- В Макса. Я сама не ожидала, что так получится, и... Я рада, что хоть тебе, своему другу, могу в этом признаться. Всё так неожиданно. Ещё недавно я считала его самовлюблённым типом, а теперь влюбилась. Причём я никак не могу понять, как он сам ко мне относится, иногда делает комплименты, целует и вообще оказывает знаки внимания, а порой в упор не замечает. Я хочу быть с ним, но мне кажется, что он этого совсем не хочет... Вот я и подумала, что ты посмотришь на всё с мужской точки зрения и подскажешь, как мне с ним себя вести. Ведь вы оба...
Голос Инги становился всё глуше и глуше, пока совсем не пропал в заполнившем уши грохоте. Влад смотрел на неё, видел, как двигаются её губы, но не разбирал ни слова. Той боли, что была, когда он впервые услышал эти слова, сказанные Эмме, уже не было. Кинжал, который она тогда, сама того не зная, вогнала в его сердце, остался на месте, просто сейчас он проник ещё глубже. Влад сидел и никак не мог пошевелиться или осознать, что в этот момент произошло. Имя Макса похоронным набатом стучало в голове, чёрная ненависть топила сознание, а он смотрел на красивое лицо Инги и не мог оторвать глаз. В этот момент она казалась невероятно далёкой, невероятно чужой, как картинка в дамском журнале - просто картинка, на которую можно смотреть, но если прикоснуться, то под пальцами окажется глянцевый лист бумаги.
Инга любит Макса.
Влад любит Ингу.
Даже любовный треугольник не получается.
Влад не заметил, как стиснул кулаки, и короткие ногти впились в подушечки пальцев. Нет, боли почти не было, осталась только большая пустота внутри. Пустота, вставшая на место только что живой надежды. Влад не мог понять, как всё вышло. Только что они разговаривали, и в один миг мир рухнул, и его накрыло тяжёлыми обломками.
Только не плакать!
Но слёзы не появились, глаза остались сухими. Влад просто сидел на месте, просто смотрел на свою любимую девушку, и никак не мог осознать, что она только что лёгким движением слова перечеркнула все его чувства. И не заметила этого.
Она хотела, чтоб друг Влад помог ей завоевать сердце другого мужчины. Она не понимала, что сердце её друга Влада в этот момент хрустнуло и раскололось...
- Мне пора идти,- прохрипел Влад и медленно встал с дивана.
Инга подняла на него удивлённые глаза. Она слишком погрузилась в свои переживания, чтоб заметить реакцию Влада на свои слова. И совсем не поняла, почему он вдруг засобирался домой.
- Что случилось, Влад?- её голос из мечтательно - задумчивого стал серьёзным.
- Ничего.
Инга посмотрела на Влада пристальнее, чуть прищурившись. Он знал этот взгляд, это означало, что она пытается сканировать его эмоции. Стало не по себе, но это ощущение быстро перешло в злость, именно ту спасительную злость, которая не позволяет копаться в чувствах ни тебе самому, ни кому бы то ни было другому.
- Я не понимаю,- наконец произнесла она.- Что с тобой происходит?
- Я же сказал: ничего.
- И ждёшь, чтоб я поверила?
Она не при чём. Только Макс во всём виноват.
Мысль утешения не принесла. С Максом он сможет рассчитаться, но оставалась сама Инга, поддавшаяся, влюблённая, неразумная в своих решениях. И каждое его слово против Макса воспринялось бы сейчас ею как личное оскорбление.
Это мужские проблемы, и решать их будут только двое. Не стоит ей вмешиваться.
- Тебе лучше побывать в Эре,- сказал Влад вместо ответа.- Тебя там давно не видели. А твоя обязанность заключается в том, чтоб держать Заслон, и одного твоего присутствия может оказаться для этого достаточно.
Инга нахмурилась.
- Ты считаешь, что я халатно отношусь к своим обязанностям?
- Тебе стоило бы уделять им больше внимания, особенно в такое сложное время. Совет не справится без тебя, людям нужна Грёза. А Грёза занята тем, что налаживает личную жизнь. Так ведь?
Влад почти сразу пожалел о сказанном, но было уже поздно. Он сжал губы в тонкую полоску.
Инга тоже встала. Она была заметно бледна, удар пришёлся по самому больному. Прежде считала, что неплохо совмещает обычную жизнь и правление Эрой. Судя по словам Влада, это было не так.
- Что же, я не идеальная Грёза,- произнесла она с горечью.- Я не отрицаю. Спасибо, что мне на это указал.
Она повернулась и вышла из курилки.
Влад остался один и ещё несколько минут стоял неподвижно, вспоминая все свои и её слова. Они обменялись ударами, счёт стал один - один, только легче от этого не было. Теперь было глупо задаваться вопросами: зачем она сказала, зачем он ответил?.. Всё случилось именно так, и с этим предстояло жить. Влад жалел о последних словах, и ещё больше жалел, что она не ответила тем же, хотя могла много чего припомнить: и Захватчика, и галлюцинации, и даже неприятности с девочкой - наркоманкой. Хранитель должен хранить - ото всего, и в том, что происходило, была немалая доля вины Влада. Она могла это напомнить, но вместо этого поблагодарила.
Уж лучше бы ударила.
Трудно было понять, чего во Владе было больше: любви к Инге или ненависти к Максу. Он сам не смог этого оценить, если бы задумался. Но он не думал; просто знал, что с Максом у него будет короткий разговор.
Послышались голоса, и в курилку вошли двое мужчин. Они остановились в дверях, выпустив Влада из комнатки. И парень побежал по лестнице вниз, на улицу. Куда угодно, лишь бы подальше.

После беседы с Владом у меня осталось очень странное, неприятное ощущение. Он с самого начала показался напряжённым, но я постаралась не обращать на это внимания: мало ли какие причины плохого настроения могут быть у человека. Может быть, ему поставили двойку по контрольной, или нахамили в метро, или украли кошелёк, или просто напала осенняя хандра. В любом случае, я посчитала это не своим делом. Затем ещё одна странность: во время разговора я вдруг поняла, что безумно хочу его поцеловать, и более того, заняться любовью прямо на этом диване, который знал уже меня и Макса. Чувство было таким сильным и неожиданным, что я едва смогла взять себя в руки, да и то лишь после того, как вспомнила, что люблю Макса. Если бы не воспоминание, я бы не удержалась и поцеловала Влада - для начала, а потом... не факт, что смогла бы остановиться, и, слава Богу, что ничего не произошло.
Да и вспышка его гнева меня удивила. И обидела. Возможно, он нагрубил, потому что почувствовал себя неловко, но... было что - то ещё. Нечто, чему я пока не нашла объяснения, странное чувство, считанное с мальчика. Целый калейдоскоп разных оттенков эмоций, смешанный в одной душе. Прежде я не сталкивалась с такими сильными и разнообразными эмоциями в одном человеке, обычно доминировало что - то одно: радость, грусть, страх или иное. Влад же вывалил на меня всё сразу, и разобраться в этом было не так просто. Да и нужно ли? Это был только его мир, и я не имела никакого права влезать в него без разрешения.
Но подумать было о чём. Я могла с лёгкостью допустить, что Влад прав, я на самом деле слишком мало времени уделяла Эре. Сначала она мне нравилась, как может нравиться новое, удивительное место, но теперь новизна пропала, а задатков правительницы во мне не было никогда. Возможно, я в самом деле переложила на плечи Совета слишком большую ношу, а сама даже не побеспокоилась узнать, по силам ли она. Мысли были нерадостные, но самобичевание - это не худшее занятие для молодой девушки, верно?
Макс оторвал взгляд от статьи и посмотрел на меня поверх монитора.
- Не переживай, всё устроится,- сказал он, не зная истинной причины моего переживания.- Я не позволю всяким наркоманам тебя обижать.
Я слабо улыбнулась.
- Ты всегда уверен в себе?
- Всегда.
- Это хорошо.
Сейчас мне нужен был именно такой человек, который никогда и ни в чём не сомневался. Двое сомневающихся - это слишком много.

Остаток дня показался мне длинным, как целая жизнь, или даже ещё капельку длиннее. Работа совершенно не шла в голову: я перепортила не меньше сотни кадров, который в любом другом случае могли получиться удачными, поругалась с Лемешевой (наконец - то!), обидела любопытную Машу, нагрубила всем, кто встречался на пути. Нервы вибрировали от напряжения. Я уже жалела, что встреча состоится только на следующий день, потому что уже была готова к битве. И пусть хоть кто-нибудь попробует встать у меня на пути!
К счастью, Макс не обращал внимания на мои выкрики, даже наоборот, когда выпадало счастье пообщаться, держался подчёркнуто спокойно. Он не старался настроить меня на мирный лад, понимая, что это практически невозможно, зато и сам не раздражался. Со стороны могло показаться, что так бывает всегда: я ору, а он смотрит и улыбается... Если бы я не любила его, то убила уже к обеду.
Ночь прошла не намного лучше. Кошмары не мучили, я вообще практически не спала. Зато побывала в Эре, посмотрела, как идут дела, поговорила с несколькими новоприбывшими. Совет тщательно старался выполнить мои поручения, и хотя получалось не всё, старалась на них не давить. Наоборот, помогла составлять списки жителей. Потом наведалась к Заслону, посмотрела, всё ли с ним в порядке. Заслон был спокоен и казался огромным занавешенным окном, но это могло измениться в любую секунду, и я это понимала. Я послала в него небольшой заряд энергии - профилактика бунта, и ещё раз повторила, что очень важно, чтоб в случае необходимости население не впадало в панику, а сразу направлялось в укрытия. Такие укрытия - я проинспектировала - были организованы в каждом из кругов, под них переделали обширные подвалы, и теперь шла работа по их усовершенствованию: красились стены, готовились матрацы и запас провизии. Оказалось, что в Эре мало кто знал, откуда в магазинах берётся колбаса или сыр, но это было такой же неотъемлемой частью, как асфальт на дорогах. Мои предки никогда не бывали на фермах или в полях, воспринимали только готовую продукцию, и в город она поступала в том же виде.
Как всегда, Эра подействовала на меня успокаивающе. Несмотря на все неприятности, город жил и трудился, и казался более настоящим, чем во время моего первого визита. По крайней мере, люди не просто жили в нём, росли, как трава, а занимались полезными, важными делами, и, как мне показалось, были этим очень довольны. Они давно не чувствовали себя настолько нужными.
Пару раз я видела Влада, но он так и не подошёл. Я не совсем понимала причину обиды, хотя знала, что он именно обиделся, не чувствовала за собой никакой вины, и твёрдо решила не делать первого шага к примирению. Сначала он сам должен в себе разобраться.
Вернулась я под утро, совсем не отдохнувшая, зато успокоенная. В Эре всё двигалось хорошими темпами, так что стоило беспокоиться не о внутреннем мире, а о наружном. Именно тут меня ждали неприятности.
Как только я открыла глаза, зазвонил будильник. Я лениво потянулась. Идти на работу совсем не хотелось, равно как и вылезать из-под одеяла. Несколько минут я просто лежала, глядя в потолок, и проматывала в голове примерный сценарий сегодняшнего дня. Очень хотелось верить, что всё получится, что я сумею найти нужные слова и выбить признание из юной интриганки. Хотелось, но... А вдруг не получится? Эта мысли предательски лезла в голову. Думать об этом было нельзя, и я старалась не думать, но как только немного ослабляла контроль, сразу выскакивало на поверхность хитрое «а вдруг»...
Когда я спустилась вниз, мама сидела перед телевизором и маленькими глотками пила кофе. Она была уже одета в брючный костюм, причёсана и при макияже. Я даже протёрла глаза, убеждаясь, что это не очередная моя галлюцинация.
- Мама, ты что вскочила в такую рань?- удивилась я.
Мама посмотрела на меня поверх миниатюрной кофейной чашечки и вздохнула:
- Инга, я же тебе говорила.
- Что говорила? - продолжала недоумевать я.
- Что я устраиваюсь на работу. Или ты думала, что я так и буду сидеть дома? Мои сбережения не бездонны.
Я налила себе кофе и присела рядом с ней. Мама периодически работала, мне это было хорошо известно, но чаще на дому, принимая только те заказы, какие устраивали её саму. Она была популярным в Лондоне дизайнером, чтоб позволить себе быть разборчивой. К сожалению, в Москве её имя знали столь немногие, что это не играло никакой роли.
- И куда ты устраиваешься?
- Сегодня собеседование в "Кредо Дизайн", очень надеюсь его пройти. В конце концов, у меня достаточный список заслуг, правда?
Я согласно кивнула. Да, мама могла сделать из любой трущобы копию Версаля, при условии соответствующего финансирования, разумеется. Правда, у себя дома она предпочитала не экспериментировать, делала так, чтоб было уютно. Я уже давно поняла, что уют и стиль далеко не всегда идут рука об руку.
- А как дела у тебя в редакции?- спросила мама неожиданно.
Я едва не поперхнулась кофе, сделала радостную мину и ответила:
- Всё хорошо. Непременно надо купить следующий номер журнала, там очень интересные статьи.
- Как Максим? Он давно не заглядывал.
- С ним тоже всё хорошо, просто много работы. Я скажу, что ты соскучилась.
Мама хмыкнула в чашку.
- Не стоит. Но он гораздо лучшая для тебя пара, чем тот мальчишка - посыльный.
- Какой...- в этот момент я вспомнила, как представила Влада и осеклась.- А, ну так с Владом у меня ничего нет. Нет, и быть не может. Он просто хороший друг.
- Да, да, конечно. Он на тебя смотрит, именно как на подружку.
Я нахмурилась.
- Не поняла?
- А я ничего и не сказала,- ответила мама, вставая.- Всё, я побежала, иначе опоздаю на собеседование.
- Мама!
- Всё, я уже опаздываю,- мама сунула чашку в раковину, не подумав её вымыть.- Пока, девочка моя, увидимся вечером.
И мама шустро выскочила в прихожую.
Я неторопливо допила кофе и пошла мыть посуду. Мамины слова беспокоили меня минуты три, не больше, а потом были вытеснены из головы совсем другими мыслями. Видит Бог, мне было о чём думать этим утром.
Зазвонил телефон. Сердце испуганно подпрыгнуло к самому горлу и принялось трепыхаться где - то в районе щитовидной железы. Я вытерла мокрые руки, дотянулась до трубки и прижала к уху.
- Слушаю.
- Доброе утро,- поздоровался Макс.- Как спала?
Я выдохнула.
- Нормально. Ты по какому поводу звонишь?
- А ты недовольна?
- Очень довольна. Только ты без причин всё равно не звонишь. Или я не права?
Макс усмехнулся, и я поймала себя на том, что тоже широко улыбаюсь.
- Сегодня исключение, я просто решил пожелать тебе доброго утра.
- Спасибо.
- Не волнуйся, всё будет хорошо.
- Можно подумать, я смогу не волноваться,- ответила я.- Только, Макс, вы не уезжайте, пока я не приду в редакцию. Мне надо кое - что тебе сказать.
- Говори сейчас.
- Нет, только в глаза. Я не опоздаю, будь уверен.
- Ладно,- в голосе Макса слышалось сомнение.- Тогда до скорой встречи.
- Именно, до скорой,- ответила я и положила трубку, чтоб не иметь возможность услышать в трубке гудки. Ненавижу этот звук.
На то, чтоб немного подкраситься и одеться, ушло двадцать минут, а спустя полчаса я уже стояла на остановке. Было холодно, дыхание паром вырывалось изо рта. Я пожалела, что не оделась теплее.
Как жаль, что Влад на меня обиделся. Его поддержки очень недоставало.
Я достала телефон, приложила к уху, делая вид, что звоню, и спросила:
- Влад, ты меня слышишь? Ты здесь?
Никто не ответил. Даже если он и был рядом, то предпочёл промолчать. Я разочарованно сунула телефон обратно в сумку.
Порыв ледяного ветра заставил съёжиться. К счастью, автобус уже приближался к остановке, и мёрзнуть мне оставалось совсем недолго.
Почему же ты не хочешь говорить со мной, Влад? Что я сделала?
Я забралась в автобус и села у окна. Ехать предстояло долго.
В офисе меня ждали. Я на минутку заглянула к Мыслову, перемолвилась с ним парой слов, и направилась в угловой кабинет. Макс встретил меня так, словно не видел пару лет.
- Всё будет хорошо,- сказал он в очередной раз.
- Будет,- согласилась я.- Макс, я хочу поручить тебе дело исключительной важности. Если ты справишься, то точно всё будет хорошо.
Он внимательно посмотрел на меня и кивнул.
- Что я должен сделать?
- Ровно в одиннадцать десять скажи, что вам надо пойти и посмотреть на Светлану. Придумай какой-нибудь предлог, скажи, что хочешь убедиться, что она не изменила решения, или что она вообще существует - не важно. Главное, чтоб через пять минут, то есть в пятнадцать минут двенадцатого, вы все пришли в палату. Ты сможешь это сделать?
Макс недоумённо пожал плечами.
- Смогу, но не понимаю, зачем тебе это потребовалось. Думаешь, девочка передумает и скажет, что ты не приносила ничего в клинику?
- Может, и передумает,- улыбнулась я.- Ты не должен об этом думать, твоя задача - быть в палате в четверть двенадцатого. И ещё, захвати диктофон - мало ли что придётся сохранить.
- Почему - то мне кажется, что ты знаешь больше, чем говоришь.
- Я? Что я могу знать? Меня и в больнице - то не будет, так что я не смогу повлиять на разговор, даже если очень захочу,- я пожала плечами с самым невинным видом.- Так что, пожалуйста, порвите их там за меня.
Макс улыбнулся.
- Порвём, не сомневайся.
В девять Макс и Мыслов ещё раз посоветовали мне не терять присутствия духа и стартовали в направлении клиники.
До встречи оставалось два часа.
Примерно час я металась по офису, не в силах найти себе места. Мне казалось, что час, который я решила выждать перед тем, как самостоятельно отправиться в клинику, пролетит в одно мгновение, однако он тянулся и тянулся, и никак не хотел заканчиваться. Чтоб снова со всеми не переругаться, я села за компьютер в общем зале, достала диск с копиями фотографий и принялась их уродовать, прорисовывая лицам окровавленные клыки, усы, бороды, кустистые брови, ветвистые оленьи рога и торчащие уши. А потом положила голову прямо на клавиатуру (пусть все видят, что я сплю на рабочем месте), вышла из себя и отправилась по делам.
Лётная подготовка у меня оставляла желать лучшего, но ветер в этот раз дул в нужную сторону, поэтому особенным проблем я не испытывала. Правда, несколько секунд казалось, что я сбилась с пути, однако потом выяснилось, что не сбилась, а всего лишь чуть отклонилась. На воздушных потоках перелетев пол - Москвы, через десять минут я попала в клинику. Мельком отметила, что автомобиля Макса на стоянке не было: мои защитники стояли где - то в пробке.
Я легко проникла в клинику через стену, сначала навестила Денисова - доктор сидел за столом и что - то старательно перепечатывал на компьютер; показала ему кулак, после чего отправилась к Светлане. Мне очень нужно было поговорить с ней перед тем, как нагрянут свидетели.
Света лежала на кровати, закинув ногу на ногу, и лениво перелистывала "Космополитен". Светлые волосы дыбились на затылке, словно она не причесалась после сна, рукава пижамы с утятами были закатаны по локти, на одну ногу был одет ярко - зелёный носок. Смятое одеяло валялось на полу рядом с кроватью. На первый взгляд, Света ничем не отличалась от девочек своего возраста, так же после пробуждения, перед тем, как умыться и причесаться, любящих пролистать интересный журнал, и пришлось напомнить себе, ради чего я явилась. Света казалась обычной девочкой, но разве любой подросток обвинит расположенного к нему человека в распространении наркотиков?
Я решила, что буду говорить со Светой не как с больной девочкой, а как с опасной, хитрой противницей. И, в отличие от первого раза я была готова надавить на больные точки, как бы некрасиво это ни выглядело.
- Здравствуй, Светлана. Вот мы и встретились снова,- насмешливо сказала я.- Соскучилась?
Света подпрыгнула на кровати, словно это был батут, и принялась испуганно озираться. Её лицо стало бледным и сравнялось цветом с постельным бельём.
- Где ты? Сейчас же выходи!
Я засмеялась.
- Я не могу выйти. Это трудно.
- Я знаю, что ты не умерла, ты обманула меня!- крикнула Света, продолжая вертеться на месте.- Ты меня обманула!
- А ты меня оболгала,- ответила я. Меня трясло, хотя в палате было тепло.- Неужели ты, такая умная, не поняла ещё, почему слышишь мой голос?
- Я... Я не знаю! Я не должна говорить с тобой! Тебя нет, тебя ни за что не пропустили бы ко мне в палату, я знаю!
- Я и не в палате,- сказала я, затачивая кинжал для первого удара.- Я у тебя в голове. Разве ты ещё не поняла, что стала сумасшедшей?
- Что?..
- Стала сумасшедшей. Спятила. Свихнулась. Рехнулась. Съехала с катушек. Стала обычной, стандартной шизофреничкой. Какое из этих понятий тебе наиболее знакомо?
Света, наконец, перестала вертеться и села на кровати. Я специально стояла прямо перед ней, чтоб ей казалось, будто она сможет меня увидеть - если постарается. Хорошо было видно, как её глаза испуганно расширились, как она поджала губы. Меня кольнуло раскаяние, но исчезло, как только вспомнила, что Света с удовольствием посмотрела бы, как мне зачитывают обвинительный приговор, после чего без всяких терзаний приняла очередную дозу, принесённую добрым доктором Денисовым.
- Это неправда,- ответила она недрогнувшим, к её чести, голосом.
- Неужели? А как ты ещё можешь объяснить, что слышишь голоса?
Света стушевалась, но лишь на несколько секунд.
- Я не знаю, как ты проникла ко мне в палату, но знаю, что твой голос мне вовсе не мерещится. Я... Я сейчас найду, как ты говоришь со мной, и тогда... и тогда посмотрим, кто кого. Мы ещё посмотрим!
Она спрыгнула с кровати и шустро полезла под кровать. Я усмехнулась, глядя на её старания.
- Ищи, сколько душе угодно, я не стану мешать. Даже интересно посмотреть, что ты будешь делать, кода перевернёшь всю комнату и ничего не найдёшь. Ты не в курсе, что все психи, за малым исключением, считают себя совершенно нормальными людьми? Или думаешь, что наркотики начала принимать от большого ума?
- Заткнись, дура!
- И как же ты меня заткнёшь? Даже если закроешь уши, или даже зальёшь их воском, всё равно будешь слышать мой голос. Никуда от него не денешься. Тебе кажется, что он раздаётся снаружи? Это в какой - то мере правильно, только кроме тебя его никто и никогда не услышит. А почему? Потому что его рождает твой воспалённый мозг. И все будут проходить мимо твоей двери, качать головой и говорить: "Бедная девочка, у неё совсем протекла крыша. Не удивительно, что родители выставили её из дома. Кто в здравом уме захочет жить с такой моральной уродиной?"
- Заткни пасть!- крикнула Света.- Ты врёшь! Родители меня любят! Мой отец за меня порвёт любого!!!
- Может, и порвёт,- сразу согласилась я, готовясь к следующему удару.- Сил и возможностей у него для этого вполне достаточно. Но вот хватит ли желания - это другой вопрос. По мне, так ему наплевать с Биг Бена. Он сослал тебя в клинику, и умыл руки, и даже не замечает, что месяц проходит за месяцем, а ты как была неуравновешенной наркоманкой, так ею и остаёшься. Или, может, он сам доплачивает Денисову, чтоб тот снабжал тебя зельем. А то, не дай бог, избавишься от зависимости, и придётся забрать тебя обратно домой. Вот будет трагедия для семьи!
Света поджала губы и промолчала, упрямо продолжая заведомо бессмысленные поиски.
- И знаешь, что в этой всей истории самое неприятное?- Я не останавливалась.- То, что твои родители тебя боятся. А страх, чтоб ты знала, убивает всякую любовь. Твой отец боится показывать тебя друзьям, твоя мама боится оставаться с тобой в одной комнате. Они смотрят на тебя не как на человека и тем более не как на любимую дочь, а как на опасное и непредсказуемое существо, которое гораздо надёжнее держать в клетке и под присмотром. Как в зоопарке, только без зрителей. И ты можешь сколько угодно убеждать себя, что, в конце концов, выйдешь из этой клиники, но сама понимаешь, что тебе сразу же упекут куда-нибудь ещё, в такую же резервацию, потому что никто не захочет жить с тобой под одной крышей. Потому что ты – опасный псих. Асоциальная личность.
- Родители любят меня,- повторила Света жалобно.- Я знаю, они меня любят!
- И поэтому не обращают на тебя никакого внимания? Поэтому бросили на попечение няньки? Ты никогда не была им особенно нужна, а когда они поняли, что ты ещё и сумасшедшая, вообще предпочли от тебя избавиться. Это же так просто понять: ты лишняя в их семье.
- Это неправда!
На глазах Светланы появились слёзы. Всё же она была ещё ребёнком, и мои слова раз за разом попадали в давно открытую рану, которую она кое - как пыталась замаскировать цинизмом. Мне не доставляло никакого удовольствия её мучить, но она сама загнала меня в угол, и теперь должна была ответить за слова и поступки. Ведь она не просто случайно проговорилась, а планомерно рушила мою жизнь. Из прихоти. А за каждую прихоть есть своя цена.
- Вот как раз это правда, а не то, во что ты привыкла верить. Посмотри на себя, и станет понятно, что страхи твоих родителей вполне обоснованы. Сначала ты оговорила незнакомую девушку, которая, между прочим, отнёслась к тебе как к человеку, а не диковинному зверьку для экспериментов. А кто следующий? Родители боятся, что следующими станут именно они. Ведь они не смогут тебя понять, не смогут контролировать, а это само по себе внушает недоверие. Чтоб жить с тобой под одной крышей, надо быть таким же ненормальным, как ты, а это, увы, невозможно. Можно даже понять твоего отца, я бы тоже опасалась жить с дочерью, которая в любую минуту готова всадить нож в спину.
- Но я никогда...
- Во - первых, они этого не знают. А во - вторых, ты не сможешь контролировать себя, когда поток наркотиков прекратиться и навалится ломка. Ты наркоманка со стажем, более того, ты сумасшедшая наркоманка, так что поздно прикидываться беззащитной жертвой. В это уже никто и никогда не поверит. Даже если ты несколько лет подряд будешь вести себя хорошо, перестанешь принимать наркотики, начнёшь помогать старушкам переходить дорогу, станешь отлично учиться и читать книжки вместо того, чтоб охотиться за дозой - даже в таком случае от тебя всё равно будут ждать срыва. И будут относиться с предубеждением, потому что бывших наркоманов не бывает, бывают только те, кто временно завязал. Ты никогда не сможешь смыть с себя это клеймо, как ни старайся. Ты сама хорошо знаешь, что я говорю правду. И все попытки сделать вид, что всё это плоды фантазии, ни к чему не приведут, потому что ложны с начала до самого конца. Мне даже жаль тебя. Просто по стечению обстоятельств ты сама загнала себя в угол.
Света так и осталась сидеть на полу, и теперь закрыла лицо руками. Не плакала, но плечи всё равно мелко дрожали. Она казалась такой несчастной, что я едва не пожалела её, но сдержалась. Я делала своё дело, а она должна была сделать своё, и жалости не оставалось места.
- Что же мне теперь делать?- жалобно спросила Света.- Я не хочу быть такой!..
- Какой "такой"?
- Сум... Сумасшедшей. Я не хочу, чтоб мама меня боялась...
Я покачала головой.
- У тебя когда-нибудь была ломка? Хоть один раз, хоть небольшая?
Светлана немного подумала и кивнула.
- Да, один раз. Я помню, как было плохо, но это было совсем недолго. Около часа. Потом я достала дозу.
- А теперь представь, что тебе будет в несколько десятков раз хуже. Представь, что сердце будет то останавливаться, то снова биться. Судороги будут такой силы, что переломают тебе кости. Тебя будет без конца рвать твоим же желудком, будет трясти страшная лихорадка, исчезнут все мысли, кроме желания принять дозу. Ты будешь корчиться на полу, готовая умереть в любой момент, но только смерть не станет торопиться. Тогда ты сможешь себя контролировать и никому не причинить вред, и поверить, что близкие люди продлевают твои мучения ради твоего же блага? Сможешь?
Света не ответила. Сидела, сложив ноги по-турецки, и чуть раскачивалась из стороны в сторону. Лицо она по-прежнему закрывала ладонями.
- Сможешь?!!
- Я не знаю!- Света убрала руки от лица и повторила.- Я не знаю.
- А кто будет знать? Ведь это ты сама позволяешь своему врачу делать на тебе деньги. Или ты думала, что Денисов выпустит тебя из этой клиники? Наивная дура. Это не ты вертишь им, а он - тобой. От таких кормушек не отказываются, тем более что твоих родителей это вполне устраивает. При этом никого не беспокоит, что твоя жизнь почти рухнула. Ты ведь наркоманка, и тебе нравится быть наркоманкой, и жизнь у тебя будет такой короткой, что и внимания обращать не стоит. А когда Денисов поймёт, что высосал всё, он перестанет снабжать тебя зельем, и ты подохнешь в собственной блевотине прямо в этой палате, и никто не пошевелит пальцем, чтоб тебе помочь. Ведь ты сама выбрала такую жизнь и такую смерть. Нравиться?
Света длинно всхлипнула и вытерла кулаком нос.
- Не нравиться.
- А ведь всё это я беру из твоей головы. Ты всё это уже знаешь и боишься, но продолжаешь идти прежним курсом. Принимаешь наркотики, потому что хочешь их принимать? Очень хорошо, тебе здесь никто не помешает. Даже лучше, не придётся тратить сил, чтоб вывести тебя из игры - ты сама покончишь с собой, да ещё будешь этому радоваться. Таких, как ты, не останавливают. И ты подохнешь, и никто не вспомнит ни одного хорошего слова, чтоб с тобой попрощаться.
- Мне плевать!
- Неправда, не плевать. Ты боишься смерти, не знаешь, чего от неё ждать. Но смерть тебя предаст, она не придёт в тот момент, когда ты будешь её звать. Ей ты тоже не нужна. Какого это - быть совсем одной, Света? Какого это, когда тебя доят, как безмозглую корову, чтоб потом пустить под нож? Если думаешь, что вышла вся такая храбрая, сказала, что не боишься умереть, и все попадают в обморок от восхищения - то очень ошибаешься. Но эти же люди не сделаю ничего, если ты попросишь о помощи, потому что ты сама их от себя отвернула.
- Мне не нужна помощь! Мне вообще никто не нужен! Уходите все, мне плевать! Я сама по себе!
- Ты просто ноль. Не "хорошо", не "плохо", а "никак". Ты живёшь незаметно и умрёшь так, что никому не придёт в голову заплакать. Света, тебя нет, понимаешь? Тебя просто нет. И никогда не будет. Ты не свободна, как думаешь, ты просто не существуешь ни для себя, ни для своих родителей, ни для друзей, которых у тебя нет, ни для незнакомых людей.
- Замолчи сейчас же!
- Или что? Что ты можешь сделать? Я - это ты. На меня не распространяется власть твоего отца, а даже если бы распространялась, он всё равно ничего бы мне не сделал. Какая разница, что с тобой случиться, если ты для него уже почти мертва?
- Но он заступается за меня! Он хочет упечь тебя за решётку, потому что ты меня обидела!
- Вернее, потому что не хочет, чтоб о нём говорили, как о человеке, неспособном оградить дочь от наркодельцов. Это подорвёт его авторитет, а для бизнесмена это очень нежелательно. В конце концов, неужели ты думаешь, что он не подозревает о происходящем? Закрывал глаза, пока было возможно, теперь проведёт карательную операцию, все проникнутся к нему уважением, а ты так и останешься в клинике. И всем будет хорошо: и ему, и его жене, и доктору Денисову. Плохо будет только тебе, но разве это имеет значение, если ты и без того решила в скором времени умереть? Просто тебе дадут сгореть без остатка, так, чтоб пепел поместился в спичечный коробок.
- Замолчи!..
Света готова была расплакаться, её подбородок дрожал, на ресницах повисли слезинки. Она прижала кулаки к губам.
- Почему я должна замолчать? Мы будем с тобой говорить и говорить, пока я не решу, что сказано достаточно. Я очень люблю беседовать с такими, как ты, открывать глаза на ту правду, которая не всегда удобна. Считай, что мне приятно над тобой издеваться. В любом случае никто, кроме меня, не расскажет, что тебя ждёт, хотя все это знают и все ждут развязки. Если ты, Света, думаешь, что сама принимаешь решения, то очень ошибаешься. Всё давно решено за тебя.
- И... И что же теперь?..
- Ничего. Это почти финал. Разве ты сама этого не чувствуешь? Только не льсти себе, что умрёшь сама. Тебя убьют, и так, что комар носа не подточит. И твой отец ничего не сделает, чтоб тебя спасти.
- Почему?
- Потому что он ничего не знает. Разве ты не понимаешь, кто именно убивает тебя? Кому нужно покормиться, а потом замести следы? Если на самом деле не понимаешь, что ты гораздо глупее, чем мне показалось с самого начала.
В коридоре раздались шаги нескольких человек. Я посмотрела на висевшие на стене часы и поняла, что это идут мои защитники с доктором и отцом Светланы. Как раз вовремя, но мне всё же было необходимо ещё минут пять. Я была уверена, что дожму её.
- Я знаю, но разве мне станет от этого лучше? Может, я и на самом деле должна сгореть? Может, это единственный мой путь?
- Путь никогда не бывает один, их всегда больше, просто надо уметь видеть. Мне жаль, что ты не умеешь. А ещё я думала, что ты достаточно смела, чтоб побороться и сделать так, как тебе хочется. Очевидно, я ошиблась. Ты обычная послушная марионетка, дойная корова. Ну и будь ей, если так нравиться. Я не собираюсь вытаскивать тебя из грязи, и никто, можешь мне поверить, за тобой на самое дно не полезет.
- Ты... ты просто...
- Ну что "я"? Говори, что? Хочешь, чтоб тобой пользовались - подставляйся, хочешь подохнуть - подыхай. Это твоё право.
Инга, прекращай спать на рабочем месте! Вставай!
Я вздрогнула, узнав голос Оксаны Латышевой. Меня будили. Надо было возвращаться, срочно.
- И вот, что я тебе скажу. Никогда не верь улыбкам человека, который намерен на тебе нажиться. Каждая улыбка ложна.
- Но...
- А дальше разбирайся сама. Я тебе не нянька...
Крижитская, хватит дрыхнуть! Мне нужны снимки к статье!
- ... и заступаться за тебя не стану. Всё равно ты - нежить. И Денисову это известно лучше, чем кому бы то ни было...
Меня рвануло куда - то в сторону, и уже через секунду я открыла глаза в своём теле. Перенос был таким стремительным, что я ничего не успела понять, и растерянно заморгала. На меня сверху вниз недовольно смотрела Оксана Латышева.
- В чём дело?- хрипловато, словно после долгого сна, спросила я.
Латышева недовольно изогнула тщательно накрашенные губы и ответила:
- Ты пришла работать или спать? Где снимки к статье?
- Я отнесла их тебе на стол.
- Мне нужна не подборка, а все снимки. Я сама решу, что стоит ставить в номер, а что нет.
- Правда?- Я насмешливо изогнула бровь.- А я думала, что это решает редактор. Или метишь на его место?
Латышева фыркнула и отошла от моего стола.
Я подпёрла рукой щёку и задумалась. Возвращаться в клинику не было никакого смысла, всё равно не успею ни на что повлиять, и оставалось только надеяться, что мои слова возымели действие. Если нет, то придётся навещать Светлану каждый день, пока она не сдастся. Не хотелось бы, но решать не мне.

- Ты не представляешь, что произошло!- Макс ворвался в кабинет, он был обрадован и возбуждён.- Ты даже не представляешь!
Я улыбнулась. Судя по реакции, представить было не так сложно.
- Не представляю. Что?
- Светлана Троеполова обвинила Денисова в том, что он снабжает её наркотиками. Её, и ещё неизвестно сколько платёжеспособных пациентов. Она так ему в лицо и сказала: подоил меня - и хватит. У Денисова чуть инфаркт не случился, Троеполов был просто вне себя, так что с тебя сняли обвинения. Не представляю, что могло заставить девчонку пересмотреть своё решение, но в любом случае нам невероятно повезло.
- Это просто здорово!- Я взвизгнула и повисла у Макса на шее.- Значит, я снова совершенно свободна?
- Совершенно,- Макс засмеялся.- Нам с Мысловым оставалось только выразить свои негодование по поводу такого лечения, получить свою порцию извинений и удалиться. Зато какое лицо было у Денисова, когда девчонка его разоблачила - это надо было видеть! Победа!
Он схватил меня на руки и подбросил. Я радостно взвизгнула.
Всё сложилось так удачно, как трудно было рассчитывать. Светлана признала мою невиновность, Макс держал меня на руках, и вообще мир казался прекрасным.
Макс поставил меня на ноги.
- Только я всё время думаю о твоей просьбе,- признался он.- Ты сказала, что я непременно должен привести всех в палату к девочке. Трудно поверить, что ты знала о готовящемся признании, и всё же другой версии у меня нет. Мыслову я ничего не сказал и не скажу, но мне ты можешь ответить, как узнала?
Я пожала плечами с самым невинным видом.
- Интуиция.
- Просто интуиция?
- Да. Ничего не могу с ней поделать, третий глаз так и норовит открыться. Но ты не переживай, я заклею его скотчем.
Он наклонился и поцеловал меня, и в тот же момент мир исчез. Я сама не знала, как сильно соскучилась по его губам, пока не почувствовала их. Всё перестало иметь значения и закрутилось с такой силой...
- Оставайся сегодня у меня,- предложил Макс, на секунду оторвавшись.
Я хотела было отказаться под каким-нибудь предлогом, но вместо этого облизнулась и согласно кивнула.
Пусть всё катиться к чёрту. Я люблю его, и буду с ним, и никто мне не запретит!
Не помню, как доработала до конца дня, с кем разговаривала и что делала: всё потонуло в сплошном тумане. Может быть, я и обманывала себя, но в эти минуты хотелось верить, что Макс тоже меня любит. И он, я в этом не сомневалась, был моим.
Мы приехали к нему домой, немного поужинали, а потом...

На следующее утро я чувствовала себя самой счастливой девушкой на всей планете.

Это было необычное зеркало, хотя непосвящённый не увидел бы в нём ничего особенного, а антиквар, без сомнения, оценил великолепную позолоченную раму в итальянском стиле. Зеркало было овальным, высотой больше метра. Оно висело на стене, являясь полной противоположностью современного интерьера комнаты, но почему - то далеко не сразу обращало на себя внимание. Нужно было очень хорошо присмотреться, чтоб его заметить.
Влад долго не решался к нему подойти, сопротивлялся, как мог, но последняя ночь не оставила ему выбора.
Инга ночевала у журналиста, у этого чёртового Макса. Не просто ночевала, но и была с ним! Он целовал её, он к ней прикасался, и Влад бы рад ничего не видеть и не чувствовать, но это было выше его сил. Как же в этот момент он ненавидел! Всей ненависти в мире не хватило бы, чтоб с ним потягаться. И его - грязного журналистишку, посмевшего поднять руку на святое, и её - за то, что поддалась. Она должна принадлежать ему, Владу, и только ему. Ведь он так сильно её любил!
Почему же так несправедливо?!!
Влад застонал и присел на корточки. В груди всё горело огнём. Такой боли он ещё никогда не испытывал и готов был умереть прямо здесь и сейчас, лишь бы это прекратить, лишь бы глаза перестали видеть их сплетённые тела, а уши перестали слышать их стоны. Он готов был отдать жизнь, чтоб ничего этого не произошло, но знал, что это не поможет.
Инга была с Максом. Не с ним.
- Будь ты проклят!- Владу казалось, что он кричит во всё горло, хотя на самом деле едва слышно шептал.- Будь ты проклят, слышишь?! Ненавижу!!!
Его всего трясло. Мысли перепутались так крепко, что их уже невозможно было понять. Кровь бешено стучала в висках.
Он был уже готов - почти.
Владу казалось, уже ничто не сможет его остановить, и даже хотел, чтоб в этот момент в дверь постучалась горничная и сказала, что ей надо убраться в комнате. В таком случае можно было бы всё отложить до следующего раза, и, возможно, этот следующий раз никогда бы не наступил. Но горничная, Влад это точно знал, ушла в магазин за булочками к завтраку, так что помех не существовало.
Снова перед глазами встали обнажённые тела, какими он увидел их. Злость нахлынула с такой силой, что Влад был не в силах с ней справляться. Он, задохнувшись, опёрся руками о пол и едва сдержал крик. Он не мог представить, что оставит всё так, как есть. Чувствовал, что должен разорвать связь Инги и Макса, должен сделать всё возможное, чтоб они никогда - никогда! - не были вместе. Макс недостоин её любви, он ничего не сделал, пальцем не пошевелил, чтоб сделать её жизнь более спокойной и счастливой, он... Он просто успел втиснуться в тот момент, когда Инга уже была готова полюбить, но ещё не встретила Влада, и всё пошло наперекосяк. Этого нельзя было допускать!
Влад сжал кулаки. Ну ничего, у него есть ещё оружие, и такой силы, по сравнению с которой ракеты с ядерными боеголовками - не более чем забавные хлопушки. Он сможет потягаться, и в итоге докажет Инге, что никто и никогда не сможет любить её сильнее, чем любит Хранитель. А Макс поймёт, что очень опасно переходить дорогу тем, кто любит. И в первую очередь Владу!
Внезапно стало смешно, и Влад расхохотался. При этом его так сильно трясло, что он не смог бы застегнуть пуговицу. На самом деле в сложившейся ситуации не было ничего смешного. Владу только нужно было решить, готов ли он рискнуть ради Инги, готов ли идти до самого конца.
Вот как раз в этом Влад и не был уверен.
А зеркало смотрело на него и словно тоже смеялось над мальчишкой, одолеваемым подростковыми проблемами. Для самого зеркала проблем не существовало, оно всегда знало, чего хочет. А сейчас знало, что нужно сделать, чтоб того же захотел и его юный обладатель - Хранитель Грёзы.
На гладкой поверхности зеркала появилась лёгкая, едва заметная рябь, и Влад сначала не обратил на это внимания, но постепенно рябь становилась всё более заметной, пока не заволокла всё стекло и не сделала его матово - серым. Теперь казалось, что оно отражает тёмное предгрозовое небо. Влад поднял глаза и уставился на зеркало, потом встал на ноги. Он уже видел этот серый туман, и знал, что за этим последует, и сам не мог решить, хочет ли это увидеть.
"Ты готов бороться за свою девушку до самого конца?"
Это был даже не прямой вопрос, заданный реальным голосом, а лишь ощущение вопроса. Влад поёжился - в комнате внезапно стало прохладно.
Готов ли? Конечно! Разумеется! Всё, что угодно!
Влад выпрямился. Пусть Макс пожалеет, что встал у него на пути!
Зеркало почувствовало его настроение, стало ещё немного темнее, а потом вдруг вспыхнуло ослепительно - алым светом. Влад, хоть и ожидал этого, зажмуриться не успел, и в первые несколько секунд ничего не видел, кроме красной мути. Затем зрение восстановилось. Влад получил возможность взглянуть в самую глубину Зеркала - в Аннор.
Он и прежде смотрел в него, в тогда зеркало показывало ему картинки, а он сам при этом оставался совершенно недосягаем для Теней, населявших Иное Пространство. Теперь всё изменится, связь станет двусторонней.
Влад никогда не думал, что пойдёт на сделку с Эдно - главой всех Теней (если это существо можно было так назвать). До последнего дня он боролся с искушением, однако теперь всё изменилось. Если и оставались какие - то более мирные способы решения проблемы, то Влад их не знал и не хотел знать. Для себя он уже всё решил.
Почти.
- Хочу видеть Эдно,- проговорил Влад чётко. Хоть Зеркало и могло его понимать, всё же для исполнения его пожеланий требовалась чёткая формулировка.- Хочу, чтоб мы видели друг друга и могли говорить.
Зеркало начало послушно исполнять его волю. Влад видел, как изображение летит над светом Аннора, иногда приглушённо - розовым, иногда яростно - красным, иногда тревожно - бордовым, почти чёрным. Здесь не было земли, никто не строил домов и не сажал парки. Это был мир Теней - мир чистых эмоций. Любовь, ненависть, страх, отчаяние, гордость, радость, скорбь, восторг - всё смешалось и в то же время всё занимало своё чётко определённое место. Владу никогда не нравилось смотреть на Аннор, но он не мог не признавать его величия. Это был в какой - то мере совершенный мир: ничего лишнего, постороннего и ненужного. Только эмоции, слепки с человеческих душ.
Полёт замедлился. Влад понял, что приближается к цели, и его снова начало слегка трясти. Один раз он почти видел Эдно, однако Эдно не видел его - и в этом заключалась принципиальная разница. Сила Эдно была не в нём самом, он черпал её из самого Пространства, и потому она была неиссякаема.
Он появился внезапно, выскочил откуда - то из оранжевого марева. Влад не смог даже вздохнуть, когда понял, что его видят. И пусть Эдно и Влад были разделены границами пространства и тонким зеркальным стеклом, всё равно создалось ощущение, что Глава Теней может проникнуть в комнату.
Эдно не был Тенью. Не был он и человеком. Влад, как ни смотрел на него, не мог уловить взглядом. Казалось, что вот он, открывай глаза и смотри, однако как раз в этом месте его и не оказывалось. Эдно всё время оставался где - то на периферии зрения, казалось, что вот - вот его увидишь, но в последний момент он ускользал, мелькнув едва различимым тёмным силуэтом. Несколько секунд Влад вертел головой, стараясь поймать его взглядом, но быстро понял, что, как и в прошлый раз, это ему не удастся.
- Что тебе нужно от меня, человек?- голос у Эдно был тихим, похожим на шёпот. Влад ожидал услышать могучий рёв, а потому в первый момент не понял, что заговорили с ним, и что надо отвечать.
- Что?
- Ты хотел поговорить со мной,- ответил Эдно, снова ускользнув от его взгляда.- И для этого воспользовался одним из трёх Зеркал. Я готов выслушать тебя - говори.
Влад почувствовал, что сейчас упадёт, и, не найдя более подходящей опоры, двумя руками взялся за позолоченную раму. Так страшно ему давно не было. Голос совсем перестал слушаться, он даже не мог приказать Зеркалу скорее прервать связь. Перед глазами всё поплыло.
- Ты боишься меня,- проговорило существо в Зеркале.- Ты правильно делаешь, что боишься, ибо сильнее меня никого нет. Но я готов слушать тебя, если ты готов говорить.
Влад тряхнул головой, прогоняя наваждение, кивнул и прохрипел:
- Готов... я...- потребовалось ещё немного времени, чтоб собраться с мыслями.- У меня есть предложение.
- Правда?- В голосе Эдно прозвучал интерес.- Давно мне никто не делал предложений. Сделка - это всегда очень занимательно. Такое единоборство чувств! Говори, человек, чего хочешь, и чем готов меня за это отблагодарить.
- Я...- В горле снова пересохло.
- Ну?
- Я хочу вселить Тень в одного человека, его имя - Максим Игнатов.
Эдно хмыкнул.
- Имя ничего мне не говорит, однако предложение интересное. Ты хочешь столкнуть его в пропасть безумия?
Влад поколебался, затем решительно кивнул:
- Да, хочу. Я хочу, чтоб он стал безумен.
- Это сделать нетрудно,- сказал Эдно.- Хорошо, твою просьбу я понял. Нам осталось выяснить, что ты готов предложить взамен на эту услугу.
- Но ведь одна душа попадёт к вам - разве это не достойная плата?- спросил Влад.- Это выгодно не только мне, но и...
- Этого мало,- оборвал его Эдно.- У меня встречное предложение, человек. Мы работаем с твоим недругом, не спрашивая, чем он вызвал в тебе столь сильную ненависть, а ты в ответ открываешь Заслон, разделяющий меня и Эру. Ну что, по рукам?
Влад побелел и отшатнулся. В голове словно взорвалась граната, так сильно она заболела. Уши заложило ритмичным биением пульса.
- Нет! Нет! Никогда!
- Как хочешь,- показалось, что Эдно пожал плечами.- Значит, твой недруг останется целым и невредимым. И не успокоится, пока не превратит твою жизнь в настоящий Ад...
Влад был уверен, что в нём Захватчика нет, однако на несколько минут он словно вновь вернулся в предыдущую ночь, и снова висел над большой постелью в спальне Макс, и видел, как тот целует Ингу, ласкает её, и как она отвечает ему тем же... Слышал их смех...
"Я люблю тебя,- слова Инги, когда утомлённый Макс уже уснул. Она лежала рядом, положив голову ему на грудь. Её волосы разметались по его коже. Он во сне обнял её и прижал к себе.- Я очень сильно тебя люблю..."
И снова та же боль, только ещё сильнее, ещё горячее, словно в грудь вогнали раскалённый добела гвоздь. И жить, кажется, уже незачем.
Какой смысл беречь Эру, если Инга каждый день будет так его мучить? Жизнь, смерть - все не имеет ни малейшего значения.
- Я не хочу, чтоб Инге было больно,- прошептал Влад сквозь окутавшую его пелену.- Я не хочу, чтоб Инге было больно...
- А кто такая Инга?- полюбопытствовал Эдно.
- Это... это Грёза...
- А - а! Я даю слово, что твоей Инге не причинят вреда. Эра не перестанет существовать, так что твоя любимая не потеряет рассудок. Просто больше не будет Заслона. Но ведь в двух других гранях Заслона никогда не было, и разве ты заметил, что в этих местах люди сплошь сумасшедшие? Человек, ты же понимаешь, что нельзя свести с ума того, в ком нет хотя бы крупицы безумия.
- Но если в Максе этой крупицы нет?- спросил Влад.
- Есть. Можешь мне поверить.
- Но...
- И человек по имени Инга станет твоей. Разве ты не этого хочешь?
Снова смятая постель и два тела... Снова звук поцелуев... Разве можно так мучить?
Внезапно Влад понял, что он уже не смотри на всё это сверху. Он стал участником, а не наблюдателем. И Инга, закрывая от наслаждения глаза, целовала не Макса, а его, и он чувствовал на себе её горячие, требовательные руки, и губы, и всё тело, гибкое и податливое, и жар стекался в низ живота, причиняя почти болезненную радость, чтоб там в последний момент...
Последнего момента не было.
Инга была с Максом.
Влад, тяжело дыша, открыл глаза. Если бы не держался за раму, он бы точно упал. Низ живота скрутило так, что разогнуться невозможно.
- Ну что?- насмешливо спросил голос Эдно.- Что ты готов сделать ради этого?
- Инга...
- С ней всё будет в порядке. Заслон - это не просто преграда между мной и миром. Это преграда между тобой и ей. Подумай. Ты можешь навсегда её потерять. Она будет смотреть на тебя, как на насекомое, и ты никогда не испытаешь того, на что имеешь полное право. Она никогда не будет твоей...
- Хватит!- Влад пошатнулся, но устоял на ногах.- Хватит... Я согласен.
Эдно усмехнулся и проговорил глубоко удовлетворённым голосом:
- Вот это правильный выбор. Твоё желание будет исполнено в тот миг, когда Заслон исчезнет. Ты волен сам решать, когда сломать его, но на твоём месте я бы не медлил. Иначе безумие настигнет тебя самого - те, кто заключают со мной договор, не имеют права на обман. Ты хорошо понял меня, человек?
- Да...
- Приложи ладонь к Зеркалу.
Влад оторвал левую руку от рамы и прижал ладонь к прохладной поверхности стекла. Подушечки пальцев начало покалывать.
- Договор заключён!
Влад почувствовал, как ему по руке скользнуло и залезло внутрь что - то холодное. Он содрогнулся от отвращения, опустил руку и неловко упал на пол. Голова кружилась. Едва не стошнило, но в последний момент он всё же переборол приступ. Слабость была такая, что казалось невозможным пошевелиться.
Всё ради Инги. Только ради неё.
Он поднял голову, но Зеркало отражало только его комнату, и на его поверхности отчётливо выделялся отпечаток мокрой ладони.
Всё закончилось.
Договор заключён.
Где - то в прихожей, в невероятной дали, хлопнула входная дверь.
- Владик, я пришла!- крикнула горничная Лена.- Я купила тебе журналы, иди, забирай! И марш к столу, иначе опоздаешь в школу!
Влад не пошевелился. Какие, к дьяволу, журналы, какая школа, когда он только что заключил Фастову сделку, и обратного пути нет и никогда больше не будет? Ему даже думать об этом было противно!
Ладонь снова начало колоть, словно он решил погладить ощетинившегося ежа. Он посмотрел на руку, но изменений не заметил. Изменения были только под кожей, там, где отпечатался заключённый договор - приговор для Макса.
Приговор для Инги...
Нет, это не так. Эдно дал слово, что с ней ничего не случиться. Инга в безопасности, и она поймёт, кого должна любить.
- Влад, ты где?- надрывалась Лена.
Вот дура!
Влад скривился, но поднялся на ноги, кое - как пригладил волосы и крикнул в ответ:
- Я в комнате! Положи журналы на стол в гостиной - я потом заберу!
Может, и заберёт. Всякое бывает...

Завтрак был совершенно чудесным: омлет и чашка кафе с бутербродом. Не надо думать, что до этого утра я не пробовала бутерброды и не подозревала, что из яиц получается яичница, просто в этот раз всё готовил Макс, и еда приобрела совершенно невероятный вкус. Наверное, не врут те, кто утверждает, будто мужчины готовят гораздо лучше нас, женщин. Жаль только, что у плиты приходится стоять нам.
- Пойдёшь в душ?- спросил Макс между прочим, намазывая тост малиновым джемом.
- Хотелось бы.
- На полках найдёшь всё необходимое, а я потом принесу полотенце.
Я кивнула. Мне всегда было трудно говорить с человеком после бурной ночи. Очевидно, у Макс была та же проблема, и поэтому мы сидели напротив друг друга, молча хрустели тостами и прятали глаза, как школьники. В этом было что - то забавное.
- Я заметила у тебя на стене снимки,- сказала я, прервав молчание.
Макс оживился на глазах.
- Это снято на Тибете, мы ездили туда два года назад с приятелями. Потрясающая была поездка. Жили в палатках, как настоящие дикари, и каждый день поднимались в горы. Бывали в храмах. Ты даже не представляешь, как жизнь некоторых людей отличается от нашей. Ни одному монаху не придёт в голову съесть такой бутерброд с ветчиной, как у тебя, или торопиться с работы домой, чтоб не пропустить серию любимого сериала. Они живут вместе с природой. Мы тоже попробовали, но через пару недель поняли, что это сложнее, чем кажется. Мы до безобразия избалованы цивилизацией. Понимаешь, о чём я?
Я послушно кивнула, не прислушиваясь к словам. Он мог начать цитировать "Справочник начинающего садовода", а я всё равно слушала бы, затаив дыхание.
- Ты любишь путешествовать, верно?
- Очень. Где я только не бывал: на Мальте, в Японии, в Индии, в Таиланде, в Андорре, в Германии, в Марокко, в Ирландии, в Италии, на Филиппинах... Всего не вспомнить. Это было отличное время.
- Работал в "National Geographiс"?
- С чего ты взяла?
- Ходили такие слухи. Так работал или нет?
Макс громко расхохотался.
- Нет, не работал, и, на самом деле, не очень хотел бы. Я трудился на ниве тележурналистики в Германии, делал репортажи с географическим уклоном. Одно время было интересно, а потом как - то наскучило. Хотел устроиться в германский журнал, но позвали сюда, и я вспомнил, что давненько не был на родине. А тут ещё поддержали мою идею новой колонки, я просто не мог отказаться. Ты знаешь, стоит поработать немного за рубежом, как дома тебя начинают уважать гораздо сильнее.
Я пожала плечами.
- Не заметила. Я всю жизнь прожила в Англии, однако особого отношения к себе не заметила.
- И не заметила, что тебя, без всякого образования, приняли на работу, а фотографов со стажем оставили за бортом?
- Был конкурс, и я...
- И у тебя диплом об окончании лондонской школы. Не обижайся, ты на самом деле очень талантлива, однако в то время об этом никто не знал. Зато Лондон - это звучит. Не находишь?
Я снова пожала плечами. Может, и звучит - что с того? Можно было возразить, но я решила не втягивать Макса в полемику. У меня было слишком хорошее настроение, чтоб портить его спором.
В душе, уже стоя под струями воды, меня вдруг посетила странная мысль: мне надо срочно поговорить с Владом. До последнего момента я о нём даже не думала, а тут вдруг вспомнила и поняла, что просто обязана позвонить ему. Мы не должны ссориться, ведь он мой друг, мой Хранитель - словом, единственный человек в Москве, с которым я могла побеседовать об Эре и при этом не быть принятой за сумасшедшею. Охваченная стремлением услышать его голос, я кое-как замоталась в полотенце и босиком, роняя за собой капли воды и оставляя мокрые отпечатки ступней, побежала за телефоном.
"Номер абонента недоступен или находится вне зоны действия сети,- проговорил в телефоне стандартный женский голос.- Пожалуйста, перезвоните позднее".
Я расстроено посмотрела на трубку. Почему - то казалось, что Влад просто обязан был мне ответить, что его телефон просто не мог быть от меня закрыт.
Из спальни вышел Макс и удивлённо на меня уставился.
- Ты никогда не пробовала вытираться?- усмехнулся он.
Я поглядела под ноги, где уже успела собраться лужа, и смущённо улыбнулась. Мокрые волосы падали на глаза, всё время приходилось их убирать. Ответ не шёл на язык. Едва ли Макс мог приревновать меня к Владу, однако меня саму смутило желание немедленно позвонить Хранителю, так что он бы просто меня не понял.
- Сейчас всё вытру.
- Сначала вытри себя и одень тапки, иначе простудишься. У меня пол без подогрева,- Макс потрепал меня по щеке и улыбнулся.- Тебе идёт это полотенце.
- Может, мне в нём пойти на работу?
- Хорошо, можно и так.
Макс схватил меня на руки, под визг перенёс в прихожую, одной рукой открыл дверь и вышел в подъезд. Я старалась вырваться, особенно когда минусовая температура коснулась мокрой кожи, но при этом задыхалась от смеха и какой - то неоправданной радости.
- Ну как?- спросил он, качая меня из стороны в сторону.
- Пусти! Неси меня в дом, сумасшедший!
И надо же было случиться такому совпадению, что в эту минуту дверь напротив открылась, и из неё появился пожилой мужчина в пальто. Он замер в дверях, не сводя с нас взгляд, и даже приоткрыл рот, хотя не смог произнести ни звука.
Макс, ничуть не смутившись, посторонился:
- Проходите,- сказал он вежливо.- Мы вас не заденем.
Я ещё крепче прижалась к Максу и, на глазах шокированного соседа, поцеловала со всей страстью, на которую в тот момент была способна. Макс неловко отступил назад, полотенце зацепилось за дверную ручку и соскользнуло.
Не знаю, что больше возмутило соседа: мой голый вид или наш с Максом поцелуй,- однако он громко выкрикнул: "Безобразие! Куда смотрит жилсовет?!"- и на хорошей скорости помчался вниз по лестнице.
Макс внёс меня обратно в квартиру, поставил на ноги и лично укутал полотенцем.
- Ну вот,- вздохнул он в притворной печали,- теперь меня линчуют на совете жильцов.
- А ты позови на этот совет меня,- ответила я, высоко задрав подбородок.- Они ещё и не такое увидят...
Мы снова начали целоваться, время, как всегда, растворилось где - то вдалеке, и если бы не ответственный Макс, мы бы совсем не пошли на работу.
Как бы то ни было, спустя полчаса мы уже сидели в его "Тайоте" и под бодрую музыку "Green Day" ехали в редакцию.

Почему, когда людям говорят, что можно идти вперёд, они стоят на месте, а когда сказано, что входить нельзя, сразу стремятся войти? Влад не знал ответа на этот вопрос, но не удивился, когда горничная Лена, вместо того, чтоб спокойно оставить журналы на столе в гостиной, понесла их к нему в комнату.
Лена была женщиной лет тридцати с небольшим, в меру привлекательной, в меру аккуратной, в меру рассеянной и совершенно без меры любопытной. Насмотревшись бразильских сериалов, где после долгих лет службы домашняя прислуга воспринималась как члены семьи, Лена считала, что не просто работает на Влада, но и является его второй мамой. Порой это её участие было плюсом, иногда большим минусом, но по большей части на горничную просто не обращали внимания, как не обращают внимания на пылесос, пока тот не понадобится.
На сей раз Лена постучалась, подождала несколько секунд, не услышала ответа и вошла.
Влад, бледный и странно осунувшийся, словно с момента, когда проснулся, прошёл не час, а год, лежал на постели. Одеялом он не накрылся, просто подтянул колени к животу, и смотрел в пространство затуманенными глазами.
- Владик?- Лена подошла к столу, положила пачку журналов, а лишь после этого двинулась к кровати.- Ты плохо себя чувствуешь?
Влад не ответил, даже не пошевелился.
- Влад, что с тобой?- Горничная забеспокоилась.
Она просела рядом с кроватью и положила ладонь Владу на лоб. Возможно, ладонь после улицы была холодной, поэтому лоб мальчика показался ей таким обжигающим, но Лена встревожилась ещё сильнее. При прикосновении она почувствовала, что он дрожит.
- Что у тебя болит, скажи мне?- спросила она.- Голова? Подожди, я сейчас схожу за градусником...
- У меня нет температуры,- ответил Влад неожиданно ровным тоном, хотя остекленевший взгляд был по-прежнему упёрт куда - то в стену.
- Но как же...
- Я просто устал.
- Влад, я позвоню твоим родителям, и они сами решат, что...
Влад сел на постели так резко, что Лена подалась назад. Внезапно разлившийся по щекам румянец сильно контрастировал с бледностью, глаза сверкнули. Но при этом злости, как и других сильных эмоций, видно не было, и блеск глаз казался не живым, а отразившемся от кусочков стекла. Лена знала, что Влад импульсивный, может сорваться и нагрубить, но таким полуживым - именно это слово пришло её на ум,- она его никогда не видела.
- Влад...
- Я же сказал, что просто устал,- отчеканил Влад, глядя прямо на Лену.- Это так сложно понять? Я не буду завтракать и в школу сегодня не пойду. Если будут звонить, скажи, что я заболел. Скажи, что я при смерти. И никого не хочу видеть. Ясно?
Лена поспешно кивнула.
- Да.
- Не звони родителям, им нечего тут делать. Позвонишь, - и я лично сделаю всё, чтоб тебя выгнали. Всё, иди. Я буду спать.
Влад повернулся к стене, свернулся калачиком и замер.
Лена выпрямилась, поджав губы, и быстро вышла из комнаты. Она обиделась, считая, что Влад был несправедлив, и в то же время беспокоилась за него. Уж не принимает ли мальчишка наркотики?
Но ведь это не её дело, верно?
Когда горничная вышла, Влад вскочил и запер за ней дверь. Ему не нужны были случайные глаза, никто не должен был знать, что он задумал, никто не должен был даже заподозрить неладное. Родители всё равно ни о чём бы не догадались, так же, как и Лена, но Влад решил перестраховаться.
"Только ради Инги,- твердил он себе, как заведённый.- Только ради Инги. Только ради Инги."
И он верил, что поступает правильно, что избавившись от Макса, она почувствует себя свободнее. Ещё Влад убеждал себя, что его решение - благо для Эры. Заслона не станет - и не будет больше ужасных землетрясений, исчезнет угроза, столько лет висевшая над городом. Греза отвлечётся от своих личных дел и станет уделять больше времени Эре, её обитателям, Владу, и поймёт, что никто не сможет любить её сильнее. И тогда всё будет хорошо.
Влад понимал, что поступил не совсем честно, но считал, что порой цель действительно оправдывает средства, и через какое - то время станет ясно, что это был единственный путь. По крайней мере, Влад в этом почти не сомневался.
Почти... Оставалась тень сомнения, которую не могли перебороть ни его стремление быть с Ингой, ни его ненависть к Максу, ни его убеждённость, что без Заслона Эра расцветёт. Сам Влад не мог объяснить это скребущее чувство, поселившееся в душе. Словно что - то должно было произойти, но почему - то не произошло.
В эти минуты только чувства правили Владом, только они заставляли его думать и совершать поступки. Чувства руководили каждым его действием. Воспользовавшись Зеркалом, Влад не заметил, как превратился в ведомого, с той лишь разницей, что никто ему свою волю не навязывал и свои решения не предлагал. Просто взял под контроль его желания и сделал их единственными проводниками.
Влад лёг на постель, закрыл глаза и легко провалился в Эру. Через секунду он уже стоял посреди просторной улицы, между увитыми плющом домами, под ясным зелёным небом. Он часто бывал здесь, но казалось, что попал впервые, и озирался по сторонам, внезапно охваченный сомнениями. Эра была удивительным городом, время и пространство здесь не играло никакой роли, здесь не было границ и языковых барьеров, и здесь всегда можно было найти покой если не для тела, то для разума и души. По - сути, Эра была большой больницей для душевнобольных, где вместо уколов и таблеток были тихая музыка ветра, шёпот воды, мирный шум счастливого города, спокойный разговор. Эра была не просто отражением реальных городов, она была их улучшенным отражением, именно таким местом, в каком хотелось бы прожить всю жизнь.
И вот теперь Влад стоял на тротуаре, смотрел на дома, на людей, на бликов, и начинал понимать, что это место находится в тончайшем равновесии. И малейшее изменение может привести к катастрофе. Или наоборот, сделать ещё лучше, убрать то единственное плохое, что есть в этом городе.
Влад понимал, что ему нужно попасть к Заслону как можно незаметнее, но так же он знал, что на спокойно идущего человека обратят гораздо меньше внимания, чем на крадущегося и прячущегося за кустами. Поэтому он пересилил желание передвигаться перебежками и зашагал по улице в направлении Заслона. Несколько раз он сворачивал заведомо в другую сторону, чтоб в случае слежки никто не смог догадаться о целях его похода, пару раз останавливался, чтоб поговорить со знакомыми, которые могли бы заподозрить неладное, если бы он не остановился и не поговорил, но неуклонно приближался к огромному багровому занавесу, видному практически с любого конца города.
Время странно растянулось. Владу казалось, что он идёт всего несколько минут, однако прошло гораздо больше. Чем ближе он подходил к Заслону, тем сильнее его одолевала неуверенность. Он старался не показывать своей нервозности, только один раз не выдержал и спрятался за стену дома, мимо которого проходил. Это случилось, когда недалеко от Заслона он заметил Эмму. Эмма разговаривала с незнакомыми Владу людьми, организовывала защиту седьмого круга, и едва ли обратила бы на него внимания, но Влад всё равно спрятался за угол и не выходил, пока она не ушла. Было приятно думать, что все приготовления и все страхи скоро останутся позади, и чрезвычайная комиссия не потребуется, и укрытия станут совсем не нужны. Влад водиночку всё устроит.
А спустя четверть часа Влад вышел к Заслону.

До редакции мы добирались долго, несколько раз попали в маленькие пробки и один раз - в большую, так что опоздали, несмотря на то, что постарались выехать пораньше. Мыслов ворчал, что его сотрудники совсем отбились от рук и что пора вводить штрафы за пропуск начала рабочего дня, но мы с Максом предоставили ему практически доработанную статью, чем успокоили главного редактора.
После посещения редакторского кабинета мы направились в буфет выпить по чашке кофе и послушать последние сплетни. Я бы, конечно, осталась с Максом в кабинете, но сидеть взаперти целый день было бы странно. К тому же сам Макс почему - то не горел желанием немедленно начать со мной целоваться...
Мы быстро нашли свободный столик, однако спокойно выпить кофе не получилось. Сразу подошла вездесущая Маша и таинственным шёпотом сообщила, что меня спрашивает "шикарный мужик". Он не представился, но сама Маша считала, что я буду дурой, если с ним не поговорю.
- И где ты его оставила?- спросила я, заинтересовавшись.
- Внизу, в холле. Он не пожелал идти дальше, хотя охранник готов был пропустить.
- У тебя появился богатый поклонник?- усмехнулся Макс.
- Надеюсь, ты шутишь,- ответила я, поднимаясь.- Подожди, я скоро вернусь и тогда всё расскажу.
Таинственный визитёр оказался рослым мужчиной за сорок, очень импозантным, в дорогом чёрном пальто, носимом с лёгкой небрежностью. Его тёмные волосы были чуть тронуты сединой, которая, однако, делала его ещё привлекательнее, а таким лицом мог обладать только человек, наделённой силой, властью, и хорошо умеющий этим пользоваться. Мне бы не хотелось иметь такого человека ни в числе друзей, ни тем более среди врагов, и не потому, что он чем - то меня отталкивал, а как раз наоборот. От такой силы я вообще предпочитала держаться подальше.
Я быстро подошла и остановилась напротив.
- Крижитская Инга. Вы спрашивали меня?
Мужчина прошёлся по мне взглядом, остановился на лице и кивнул, протягивая руку.
- Именно я. Позвольте представиться, Виктор Станиславович Троеполов.
Я моментально напряглась, однако на рукопожатие ответила и напомнила себе, что у меня больше нет причин его опасаться. Его дочь лично сняла все обвинения. Или этого мало?
- Заочно мы с вами знакомы, тем более после нашего общения по телефону, и тем не менее я рад, что встретился с вами в более дружеской обстановке. Вы ведь понимаете, о чём я?
- О том, что вы больше не считаете меня наркодиллером,- кивнула я сдержанно.- Что же, это радует. А теперь вы могли бы приступать к изложению цели своего визита. У меня много работы.
- Намёк на то, что вас едва не уволили по моей вине? Удар принят,- Троеполов улыбнулся.- Я пришёл извиниться за поведение моей дочери, причинившее вам определённые неудобства. С её стороны было крайне некрасиво обвинять вас в чём бы то ни было, и единственным оправданием служить болезнь, из-за которой Света и попала в клинику. Больше подобного не повториться.
- Рада это слышать, хотя продолжать общение со Светланой я не намеревалась. Мне хватило одного визита.
- Но мне хотелось бы, чтоб вы приняли мои извинения и не держали зла ни на Светлану, ни на нашу семью.
- Мне бы тоже этого не хотелось,- согласилась я.
- В знак примирения примите это,- Троеполов достал из внутреннего кармана пальто пачку денег и протянул мне.- В качестве моральной компенсации.
Меня словно окатило ледяным душем. Только что этот человек просил прощения, а теперь предлагал мне увесистую пачку денег. Зачем? Он думал, что с материальным стимулом у меня станет больше причин не держать зла? Или хотел купить?
- Всего доброго, господин Троеполов. Надеюсь, Светлана поправится,- сказала я холодно, развернулась на каблуках и быстро пошла прочь, а когда, стоя у лифта, обернулась, Троеполова уже не было видно.
Макс ждал меня в буфете.
- Кто это был?- спросил он.
- Троеполов,- не стала скрывать я.- Приходил извиниться за поведение своей дочери, а заодно предложить мне денег в знак любви и уважения. Ты представляешь? Помахивал у меня перед носом этой пачкой, будто ждал, что я встану на задние лапки. Даже вспоминать об этом противно.
Макс улыбнулся.
- Я уверен, он не собирался тебя оскорблять,- сказал он спокойно.- Просто Троеполов - это человек, который привык решать все дела при помощи денег, и я не сомневаюсь, что он очень удивился твоей реакции. Надеюсь, ты не высказала ему в глаза всё, что в этот момент подумала?
- Сдержалась,- я улыбнулась.- Но мне очень хотелось, так что если он в следующий раз придёт с деньгами, я...
- Он не придёт,- успокоил Макс.- Уверен.
Я вздохнула. Беспокойство всё возрастало, и я никак не могла понять его причины. Всё складывалось хорошо, это утро было самым лучшим за последние недели, если не месяцы, и визит Троеполова не смог его испортить, но мне всё время казалось, что надо чего - то опасаться. Я бы не назвала это предчувствием беды, просто какой - то странный дискомфорт, когда понятно, что надо действовать, но непонятно, как и зачем. Единственное, что я могла, так это расслабиться и попытаться выбросить всё лишнее из головы.
- Сходим сегодня в кино?- предложил Макс.- А потом можно будет посидеть у меня.
Я кивнула.
- Хороший план, нам просто необходимо куда-нибудь выбраться. Только не хочется, чтоб по редакции ходили слухи.
- Тебя настолько сильно волнуют слухи?- удивился Макс.
- Волнуют, но не настолько, чтоб я отказалась. Пусть смотрят и завидуют.
- Вот это мне нравится больше.- Макс поднял кружку с кофе и усмехнулся.- Я хочу поднять эту чашку за всех сплетников на свете, чтоб они никогда не прекращали рассказывать, как нам хорошо вместе.
Я тоже подняла чашку, и мы звонко чокнулись. Несколько человек посмотрели на нас с удивлением, но воздержались от комментариев, и я едва не расхохоталась. Все сомнения улетели прочь, и теперь оставалось только пережить долгий рабочий день, чтоб провести чудесный вечер - вдвоём.

Уничтожить Заслон было просто. Наверное, каждый ребёнок в Эре смог бы это сделать, если бы расшалился. Но никому не могло прийти в голову его снять, он стал настолько привычной частью пейзажа, что даже приобрёл определённую прелесть. Никто не задумывался о том, что без него жизнь в городе станет гораздо светлее и безопаснее. Когда - то давно основатель Эры поставил Заслон, перекрыв им одну из трёх граней, выходов Теней в реальность. Глупо было спрашивать, зачем он так сделал: для того, чтоб защитить людей. Но прошло много времени, Заслон всё чаще выходил из покоя и возникал уже другой, но тоже разумный вопрос: как долго люди должны жить под постоянной угрозой? И ответа на этот вопрос, к сожалению, дать никто не мог.
Грёза потеряла интерес к Эре, она совсем перестала появляться в собственном мире, предоставив ему самостоятельность, и принялась налаживать свою личную жизнь, в то время как город больше всего за последние годы нуждался в её помощи и поддержке, в её успокаивающей силе. У Грёзы был Макс, заменивший всё, включая друзей, включая тех, кто в ней нуждался.
Но Грёза - это только красивое слово, а за ним стоит обычная молодая девушка, нуждающаяся в любви и теплоте. Она должна не только отдавать, но и получать сполна. Макс легко смог обвести её вокруг пальца, а она, наивная, считала, что это на самом деле любовь.
Если Макс перестанет привлекать её, Инга несомненно заметит, что около неё есть ещё один человек, который её любит. А если не станет Заслона, она сможет уделить этому новому человеку гораздо больше внимания, не отвлекаясь на постоянные неприятности. И небо будет зелёным, и среди плюща будут сидеть попугайчики, но не для того, кто никогда в жизни не сможет увидеть эту красоту.
Так думал Влад, стоя у самого Заслона. Багровый полог с извилистыми чёрными полосами был всего в нескольких метрах впереди, и вблизи казался колеблющимися струями, принявшими форму полога. Можно было подумать, что стоишь у причудливо окрашенного водопада, только вместо воды в небо тянулись тончайшие нити, и вместо водопадного грохота можно было услышать только едва различимое шуршание.
Он был уверен, что поступает правильно, и всё же продолжал сомневаться. Начала болеть голова, это мешало сосредоточиться, и он сильно тёр виски, стараясь найти такой аргумент, против которого не устояло бы ни одно сомнение.
"Чего я хочу этим добиться?- спрашивал он себя снова и снова.- В чём моя цель? Я хочу, я мечтаю, чтоб Инга была со мной, чтоб она смотрела на меня так же, как смотрит на Макса, чтоб она целовала меня так, как целует его. Но ведь это не всё, это только для меня. А для неё? Что для неё? Спокойная Эра, возможность просто быть самой собой и не стараться стать героем. А ещё... Счастья. Я хочу для неё счастья. Всё, что я делаю - это только для неё".
Влад порывисто втянул в себя воздух и выпрямился. Когда делаешь что - то на самом деле важное, что до тебя не делал никто, сомнения неизбежны, но это не значит, что они смогут помешать задуманному. Сомнения - это всего-навсего неуверенность, а Влад был в себе уверен. И не собирался отступать перед возможными трудностями, зная, что самый трудный путь - это путь правды.
Прошло ещё несколько минут, в течение которых Влад стоял неподвижно, ища в себе тот стержень, который позволит ему осуществить задуманное и не дрогнуть. Ему предстояло не только уничтожить Заслон, но ещё и посмотреть в глаза Инге, когда всё будет кончено и она, почувствовав возмущение Эры, придёт узнать, в чём дело. Встретиться с ней лицом к лицу, чтоб объяснить, зачем всё сделано - вот самое страшное. Она должна понять, что всё только ради её счастья. А если не поймёт... Влад тряхнул головой: поймёт. Оценит. Полюбит. Другого пути просто нет.
- Мы в город Изумрудный идём дорогой трудной,- пропел Влад себе под нос, делая первый из пяти шагов, оставшихся до Заслона.- Идём дорогой трудной, дорогой непрямой...
Второй шаг. Третий шаг. Появилось сильное желание обернуться, посмотреть на Эру, запомнить её хорошенько. Словно он не надеялся вернуться. Но Влад не обернулся, только стиснул зубы, сжал кулаки и сделал ещё шаг - четвёртый.
Теперь можно было рассмотреть каждую нить отдельно. Тонкие, как волоски, они едва заметно колебались на ветру, и колебание каждого волоска создавало спокойное колебание всего Заслона. Невозможно было рассмотреть, что дальше, но Влад и без этого всё знал. Дальше был только свет Иного Пространства.
Показалось, что сзади кто - то закричал, но Влад не знал, касается ли это его, а даже если бы и касалось, он уже не смог бы остановиться. Он уже зашёл слишком далеко, чтоб иметь право сделать шаг назад.
Теперь он понимал Сергея, и понимал, что даже если бы сказал заветные слова: "Они ждут",- пока Хранитель стоял рядом с Куполом, тот всё равно бы ушел. Для него не оставалось иных путей. Да, Влад увидел в Зеркале, что разведка заранее обречена на провал, да, он не предупредил и тем самым послал на смерть хорошего человека, но ведь и сам Сергей ни за что не отступил бы.
Влад собрался, плюнул себе на ладонь, сделал последний шаг и решительным жестом размазал слюну о поверхность Заслона.
Заслон был непробиваем, его невозможно было сжечь или разбить, сквозь него можно было только пройти, но и это не причиняло ему никакого вреда. Заслон боялся только воды. Материя, из которой он был соткан, растворялась при малейшем прикосновении влаги, именно поэтому рядом с Заслоном никогда не шли дожди или снега, никогда не выпадала роса, никогда не росли деревья или трава.
Прошлыми Грёзами были предусмотрены все возможности, чтоб Заслона никогда не коснулась ни одна капля воды. Они предусмотрели всё - кроме саботажа.
Широкая полоса, на которую попали частички слюны, начала стремительно чернеть и проваливаться внутрь, через несколько секунд это была уже глубокая чёрная борозда, словно след от ожога, а потом из образовавшейся прорехи в Эру хлынул ослепительный свет.
Влад заслонил голову руками и отступил, но его почти сразу повалило на спину. Тело словно отнялось, горло перехватило, в груди всё сжалось, и он закричал так, как не кричал никогда в жизни и как никогда уже не закричит.
Но его крик не имел ни малейшего значения.
Третья грань открылась, и Аннор вошёл в Эру.

Мы всё ещё сидели за столиком, разговаривали, смеялись, когда ЭТО произошло. Я увидела, как весело блестевшие глаза Макса вдруг сделались пустыми. Словно внезапно выключили изображение, и теперь я смотрела на два потемневших экрана. В тот же момент меня потащило назад, всё дальше и дальше, а я могла только видеть его опустевшие глаза и слышать наш смех, которого уже не было. Я не испугалась, просто не поняла, что произошло, и даже падая куда - то в глубину, всё ещё всматривалась в лицо сидящего напротив мужчины, вчитывалась в его душу, надеясь поймать хоть малейший оттенок эмоции.
- Макс,- тихо позвала я и протянула к нему руку, но не дотянулась и прикоснуться не смогла.- Макс, посмотри на меня. Ты слышишь меня? Максим!
На мой голос многие обернулись, я отметила это краем глаз. Почему они смотрят, я же говорю совсем тихо. Я же совсем не кричу.
И только сейчас я услышала свой голос, дикий, нечеловеческий вопль: "Максим!!!" Я заставила себя запечатать рот ладонями. Я летела вниз, в пустоту, и старалась только не закричать. Лицо Макса не изменилось, он меня не слышал, не видел, не знал. А я наблюдала, как его тащит вверх по ступенькам всё выше и выше, в самую темноту, туда, откуда я когда - то с таким трудом смогла спуститься. Но мне помог Влад, мне помогла память об отце, а у Макса никого не было, он не знал, что надо сопротивляться, и поднимался, шагал со ступени на ступень с упорством марионетки в руках маньяка. Я не видела в нем Захватчика, как смогла увидеть в Александре, да это сейчас и не имело для меня никакого значения. Я знала, что он поднимается по ступеням, что он почти над пропастью, за которой нет будущего.
- Стой, Макс!!! Стой!!! Стой!!!- Я знала, что он меня не услышит, но продолжала кричать, потому что это был мой единственный шанс его спасти. Я не могла его отпустить!- Стой!!! Стой!!! Стой!!!
В глаза бил мощный розово - красный свет, порой я совсем теряла Макса из вида, но всякий раз находила снова. Мне было всё равно, я не хотела знать, куда упаду. Я только хотела, чтоб устоял Макс.
"Он не устоит,- проговорил голос отца у меня в голове.- Он не знает, что нужно стоять. Он прыгнет, и ты никогда не сможешь его остановить. У тебя нет такой власти".
- Есть!- крикнула я.- Я всё смогу!
"Это очень глупо. Ты не удержала Александра, и тем более не удержишь Макса. Он никогда к тебе не вернётся".
- Неправда!
- Инга, успокойся. Инга...
- Хватит меня успокаивать, я всё равно его удержу!
- Хочешь выпить водички?- Почему - то голос отца стал женским.- Вы посмотрите, у неё настоящая истерика! Кто-нибудь, вызовите "Скорую"!
Что - то трясло меня и теребило, я отмахнулась и внезапно поняла, что никуда не падаю, а продолжаю сидеть на стуле за столиком нашего кафетерия. А Макс продолжает сидеть напротив меня с тем же бессмысленным взглядом, что и бессчётное число минут или часов назад. Вокруг меня собрались люди, многих из которых я видела только мельком, все они что - то говорили, что - то делали, и только от одного их присутствия на меня навалилось отчаяние.
- Замолчите! Замолчите все! Слышите меня?! Вам тут нечего делать!
Я вскочила, несмотря на их упорные попытки усадить меня на место, перепрыгнула столик, встала на колени рядом с Максом, обняла его и крепко прижала к себе. Свитер пах туалетной водой, я уткнулась в него носом, и казалось, что таким нехитрым способом я смогу удержать его от падения в чёрную пропасть. Или хотя бы упаду вместе с ним.
- Мы вместе,- шептала я ему, всё же надеясь быть услышанной.- Мы всегда будем вместе. Ведь я люблю тебя, разве ты этого не знаешь? Я очень сильно тебя люблю. Ты не можешь уйти. Я не дам тебе уйти. Мы всегда будем вместе.
Макс не отвечал, не шевелился, словно я обнимала большую куклу, но в этот момент мне было достаточно просто к нему прикасаться и чувствовать, что он есть. Казалось, что если я сейчас расцеплю руки, то больше никогда его не увижу, потому что на самом деле его нет, всё сон, и теперь настал мой черёд просыпаться.
- Нас никто не сможет разлучить, Макс, ты должен мне верить. Ты мне веришь, правда? Я тебя люблю. Я хочу, чтоб ты это знал. И я никогда тебя не отпущу, пусть мне хоть переломают руки. Я всегда тебя буду держать, и ты всегда будешь рядом со мной.
Не знаю, как долго я так просидела рядом с Максом, прижимаясь к нему. Я совсем потеряла счёт времени. Пока чувствовала запах его воды, я чувствовала себя живой и могла хоть как - то себя контролировать, и, что самое главное, знала, что он дышит. В этот момент я безумно боялась потерять его дыхание.
Кто - то пытался меня увести, но из этого ничего не вышло.
А потом были белые халаты, всколыхнувшие во мне воспоминания о дне, когда я видела отца последний раз, и крики, и слёзы, и боль в выворачиваемых руках, и укол в сгиб локтя, погрузивший меня в совершенную темноту.
И были кошмары...

Первым, что я увидела, прейдя в себя, был большой воздушный шар. Он парил под потолком спальни, время от времени ударялся об него, опускался почти к самому одеялу, а потом снова взмывал вверх. Я молча смотрела на него, а в голове царила такая невероятная пустота, словно во время сна кто - то залез и выгреб из черепа всё, что в нём было. И напустил гелия, чтоб голова стала такой же лёгкой, как воздушный шар, и так же билась о потолок.
В комнату кто - то вошёл. Я повернула голову и увидела маму. Она тоже заметила, что я проснулась, длинно всхлипнула и выронила чашку с чаем, которую бережно несла в руках. Звук, с которым чашка раскололась о пол, больно резанул по слуху и, я поморщилась, а мама уже кинулась обнимать меня, осыпать поцелуями и бормотать что - то радостно - неразборчивое. Я дала ей возможность излить на меня свою радость, а когда она немного успокоилась и села на стул у кровати, ещё раз осмотрелась.
Сил, чтоб сесть, не было. Я немного повертела головой, чувствуя, что с каждой минутой она становится всё тяжелее, и устало откинулась на подушку.
- Что случилось?
В первый момент я не узнала свой голос, таким сиплым он был.
Мама улыбнулась сквозь слёзы и погладила меня по голове.
- Не надо говорить,- попросила она.- Ты долго спала.
- Сколько?
- Почти четыре дня. Врач сказал, что ничего страшного, это последствие стре... Что тебе надо как следует отдохнуть, и что ты сама проснёшься в нужный момент. Я так беспокоилась за тебя, доченька. Как же ты меня напугала.
- Я так больше не буду,- ответила я, совершенно не представляя, что случилось и чего я пообещала не делать.- Мне жаль, что так вышло.
- Как ты себя чувствуешь?
Я прислушалась к себе. В целом всё было неплохо, если не считать слабости и пустоты в голове, но в тот момент мне показалось, что никаких существенных мыслей у меня не должно быть. Ведь я просто спала, верно?
- Хорошо. Хочется пить.
- Конечно,- мама тут же вскочила и кинулась к бутылке воды, предусмотрительно оставленной на столе. Как - будто она знала, что я запрошу пить, когда проснусь.
Я жадно выпила кружку воды, часть пролилась на грудь, но меня это только порадовало. Можно было почувствовать себя хоть частично живой, потому что второй частью я с трудом себя осознавала. Приходилось напоминать, что я есть, что это не очередной кошмарный сон.
В этот момент я снова увидела розово - красный свет, не такой яркий, каким он был прежде, но вполне заметный. Этот свет лился отовсюду: из окна, из стен, из потолка, просачивался сквозь пол и пронзал тончайшими лучиками воздух. От меня самой шло ровное розовое сияние. Это не вызывало никаких ощущений, не причиняло ни боли, ни радости, но я понимала, что так не должно быть.
Во снах, насколько я могла вспомнить, а помнила я совсем мало, был такой свет, и ещё неясные тени, и звуки, и страх, и глухая безысходность загнанного в последний тупик. Я могла порадоваться, что ничего не запомнила, потому что подозревала: если вспомню, то уже не смогу спокойно лежать в постели, глядеть в потолок и ощущать лёгкую пустоту в голове и абсолютную пустоту в сердце.
- Хочется спать,- пробормотала я.
На самом деле, несмотря на то, что едва успела открыть глаза после четырёхдневного сна, я снова чувствовала себя безмерно усталой.
- Конечно,- повторила мама, глядя на меня подозрительно блестящими глазами.
Веки тяжелели и опускались, но я всё решила попробовать задать вопрос:
- Мама, что случилось? Почему я уснула?
Мама превратилась в размытый силуэт, я никак не могла разобрать выражения её лица, хоть и присматривалась. И мне, по большей части, было всё равно, что она ответит. Я чувствовала, что не готова воспринимать информацию, какой бы важной она ни оказалась.
Я снова засыпала.
Силуэт мамы расплылся окончательно, я совсем перестала её воспринимать в качестве живого существа, присутствующего в комнате. И было непонятно, уснула я или ещё нет. На явь это было совсем непохоже, впрочем, как и на сон. Я бы предпочла просто провалиться в небытиё, в чёрную пропасть, чтоб провести там несколько часов, равных нескольким секундам. Но не получилось.
Снова возник свет, такой тусклый и незначительный, что на него с лёгкостью можно было не обращать внимание. Мама растворилась, зато воздушный шар под потолком стал необыкновенно чётким, словно он один остался от всей реальности. Он всё так же непрерывно прыгал по потолку, но на сей раз в его движениях мне показалось присутствие разума. Шар знал, куда и как должен скакать, и скакал по плану. Я молча наблюдала за ним, не зная, чего ждать, не чувствуя угрозы, но и не в силах расслабиться. Шар прыгал и медленно гипнотизировал меня, целенаправленно подводил к какой - то одному ему известной черте.
Сквозь красную резиновую плёнку (почему - то прежде я не замечала, что шар красный) проступило лицо, сначала одним образом, однако быстро приобрело вполне определённые человеческие черты: выступ носа, провалы глаз, полосы губ, подбородок. Это было совсем не страшно, но странно и завораживающе, и я поняла, что пытаюсь узнать за этим лицом живого человека.
Внезапно лицо открыло рот и пронзительно закричало, и я мгновенно узнала голос. Сердце, только что спокойно молчавшее, вспыхнуло болью, я не сдержалась и тоже закричала, и почувствовала, как по щекам побежали струйки слёз.
- Влад!
Шар с кричащим лицом Влада оттолкнулся от потолка и полетел прямо на меня. Я только успела заслонить голову руками, он ударился о локти и лопнул с громким хлопком, и на меня потекло что - то горячее. Я отняла руки, посмотрела, что вылилось и увидела густую чёрную массу, разлившуюся везде вокруг. Жидкость масляно блестела, расползаясь в стороны, и тоже, как и шар, казалась живой и разумной. Я принялась соскабливать её с лица, груди и рук, но она упрямо цеплялась за кожу, жгла её и сминала, словно бумагу. Паника перевалилась через разум и больно ударила по нервам, и вызвала оглушительный резонанс. Я готова была содрать с себя кожу, лишь бы избавиться от черноты.
Что - то стиснуло мне руки, мешая двигаться, и я чувствовала, как вязкая гадость подбирается к самому горлу, сжимает его с невероятной силой и душит меня, душит... И никак не освободить руки...
Дыши! Слышишь, дыши! Дыши! Дыши! Не закрывай глаза! Дыши!
Голос Влада прямо у меня над ухом, звенящий от страха и напряжения.
Дышать? Как?
Дыши, слышишь меня! Дыши!
А руки никак не оторвать от кровати!.. Я с хриплым всхлипом всосала в лёгкие воздух, чувствуя, как он просачивается в кровь и летит к самым дальним частям тела. Горло сжалось спазмом, но почти сразу расправилось, и от нахлынувшего облегчения закружилась голова.
- Дыши! Слышишь, что я тебе говорю, Инга?! Дыши!- Это был не Влад. Это была мама.
Муть перед глазами начала рассеиваться так мучительно медленно, словно я наблюдала замедленную съёмку восхода. Вот проступила комната, вот появилась мама, навалившаяся на меня сверху и прижавшая мои руки к постели, вот за окном появилось облачное небо с малюсенькими точечками птиц.
Мама подняла голову и посмотрела на меня огромными глазами, странно тёмными на фоне белого лица, и поднялась. Её заметно трясло. Меня тоже трясло, но не так сильно, и дыхание почти выровнялось, и паника постепенно уходила. Я подняла руки и увидела, что все они покрыты глубокими рваными царапинами, всё ещё сочившимися кровью. Под ногтями можно было рассмотреть кусочки кожи, разворачивающиеся длинными тонкими полосками.
К горлу подступила тошнота, я беспомощно подняла глаза на маму и сделала безуспешную попытку улыбнуться. Страх вернулся.
- А где шар?- только и спросила я.
Не было смысла спрашивать, что случилось, я и так помнила всё до малейших деталей и понимала всё гораздо лучше, чем мама. Это была галлюцинация, это мои руки пытались содрать с меня кожу, стирая черноту, которой на самом деле не было, это моё горло отказалось дышать, хотя никто этому не препятствовал. Это я сама только что едва не убила себя, и инстинкт самосохранения не пискнул, придавленный поражённым рассудком.
- К - какой шаг?- пробормотала мама дрожащими губами.
- Тот, что был под потолком, а потом...
Мама побледнела ещё сильнее, словно того, что было, оказалось недостаточно, и отступила на шаг от кровати. Но я и без слов смогла понять, что никакого шара не было, что он тоже оказался плодом моего воображения. А ведь казался таким настоящим, таким понятным... "Эти галлюцинации покажутся тебе реальнее самой реальности",- так сказал Влад когда - то, вроде бы не так давно, а кажется, что миновали годы. И в самом деле, реальнее самой реальности, не отличить. Только не той реальность, в которой живут большинство людей, а моей личной, ничем не отличающейся от кошмарного сна.
- Я не опасна,- прошептала я, обращаясь к маме и глядя на её разом осунувшееся, постаревшее лицо.- Я на самом деле не опасна. Меня не надо бояться.
Мама кивнула, не проронив ни слова. Я не смогла понять, услышала ли она мои слова, поверила или сочла, что это очередной приступ безумия.
Её тоже можно было понять. Она перенесла безумие отца, но так и не справилась с ним и в итоге потеряла. Все годы моей жизни спасалась бегством от моей же возможной болезни, но так и не смогла убежать, и теперь на глазах её кошмар, самые страшные мысли, которые она маскировала даже от самой себя, выплывали наружу и принимали мой облик. Она знала, что со мной будет, даже лучше, чем я, потому что всё это уже видела. Наверняка у отца тоже были приступы галлюцинаций, когда он переставал себя контролировать. Мама знала, что это такое - бояться того, кого любишь.
- Я постараюсь держать себя в руках,- пообещала едва слышно.- Честное слово, я буду очень стараться.
Мама опустила голову и кивнула, а после нескольких секунд молчания смогла произнести почти нормальным голосом:
- Схожу за лейкопластырем и перекисью, надо обработать твои царапины.
Я кивнула, понимая, почему она прячет глаза. Она меня боялась.
- Мама...
Она подняла глаза, посмотрела на меня, но уже через секунду снова спряталась за веками.
- Больно?- спросила она.
- Нет, не очень. Мама, спасибо... Я обещаю стараться...
Мама кивнула и быстро вышла из комнаты, и я осталась одна.
Это было странное ощущение нереальности. Я не понимала, где заканчивается правда и начинается вымысел. Только что я говорила с мамой - на правда ли говорила или мне это только примерещилось? На подоконник села весёлая желтогрудая синица - была она или нет? Царапины на руках - они на самом деле? Или я по-прежнему вымазана чёрной смолой, но не вижу этого?
Почему я вдруг, в один момент перешагнула через грань, отделяющую меня от безумия? Почему именно сейчас? Ведь не произошло ничего такого, что способно было настолько сбить меня с ног. Я переживала и куда большие потрясения. Или произошло, но я не заметила?
Вопросы, вопросы, вопросы... Ни одного ответа, ни одного намёка, лишь полутени, полутона. Словно этого могло мне хватить!
Вернулась мама и, стараясь не смотреть в глаза, быстро обработала и перевязала руки. Я тоже не смотрела на неё и не пыталась заговорить, хотя душу жгла горькая обида. Ведь я на самом деле не собиралась причинять ей боль, а она моментально перенесла на меня все грехи отца, и боялась на самом деле не меня, а его во мне. И повторения былого кошмара.
Но ведь я другая! Я смогу взять себя в руки! Я отличу обман!
Клясться в этом я не стала, понимая, что могу не сдержать слово. Зато поклялась сделать всё зависящее, чтоб не допустить новых приступов. Поклялась себе, не ей, боясь, что она всё равно не поверит.
- Отдыхай, дочка,- мама поцеловала меня в щёку.- Я зайду к тебе потом, а сейчас тебе надо поспать.
- Хорошо,- покорно согласилась я.
Она улыбнулась и ушла.
Я на самом деле через какое - то время уснула, и на сей раз по - настоящему.

В следующий раз я проснулась от одного слова, вспыхнувшего в голове и осветившего закоулки памяти. То, что я по каким - то причинам постаралась забыть.
Эра.
Я открыла глаза и несколько раз моргнула, окончательно прогоняя сон. Как же могла забыть Эру? Как могла забыть собственный мир, единственное место, способное отвести от меня все страхи?
Наверное, мои приступы наделали там бед. Сокрушённо покачала головой и возмутилась, что меня до сих пор не навестил Влад. Он же Хранитель, он должен был если не предотвратить приступы, то хотя бы поговорить со мной о них, объяснить, успокоить. Просто побыть рядом, чтоб я не чувствовала себя всеми забытой, социально опасной сумасшедшей. Одного его слова оказалось бы достаточно, чтоб вселить в меня уверенность, но Влада не было. Он просто меня проигнорировал, ему было всё равно.
Эру следовало навестить, я не была в ней уже... неизвестно сколько дней, если не недель. Хотелось увидеть Эмму, Старейшего, прочих членов Совета. Хотелось понять, что я не одна, а одна из многих, и что в случае беды они встанут за моей спиной живым щитом. Это не означало, что я намеревалась прикрыться ими ото всех бед, просто почувствовать себя хоть немного более защищённой.
Пройтись по улицам Эры, по странной мешанине городов и времён - и этого было бы достаточно, чтоб я смогла сдержать данное себе слово.
Я снова закрыла глаза и провалилась в Эру...
Это был настоящий гротеск. Не улицы, не дома, не небо, не земля, а нечто, пришедшее на замену. Тени улиц, домов, неба. Всё – полустёртые акварельные рисунки из альбома первоклашки. Едва угадываемые знакомые очертания мешались с неузнаваемыми, и всё было затянуто розоватой дымкой. Идти было можно, только непонятно, куда. Моей Эры больше не было, место, куда я так стремилась, чтоб найти равновесие и покой, перестало существовать.
Впервые я чувствовала себя настолько Грёзой. В первый раз осознала, за что отвечала. И теперь оказалась королевой без королевства, сумасшедшей девицей, которой никто и никогда не поверит...
Не зная, что делать, смятённая и напуганная, я медленно пошла вдоль того, что было когда - то улицей. Всё изменилось. Стало не уродливее, не превратилось в разруху, как можно было подумать, просто перестало принадлежать мне. Мой внутренний мир оказался занят, и вовсе не мной. Такой пустоты не пожелаешь никому. Казалось, меня вывернули наружу и отобрали душу, оставив пустую оболочку в придорожной канаве. На какое - то время я перестала чувствовать себя живым человеком, и когда шла, смотрела на всё, с трудом понимала происходящее.
Я шла долго, но за это время мне не встретилось ни одной живой души. Это было ещё одним свидетельством, что Эра прекратила существование.
- Эй, вы!- Я не удержалась и закричала. К горлу подступили слёзы.- Есть тут кто-нибудь! Кто-нибудь, пожалуйста! Тут не может быть пусто!!! Тут не может!.. не быть...
Влад... Эмма... Старейший... Они не могли погибнуть!..
- Я знаю, что вы живы!
Никто не ответил...
С каждой минутой становилось всё тяжелее быть в этом месте, но я упрямо не уходила, надеясь найти хоть кого - то, кто смог бы мне объяснить, что произошло. Сама атмосфера давила душным одеялом, заставляя тяжело дышать открытым ртом, но даже угроза удушья не могла заставить меня покинуть этот мир. Я не верила, что не осталось ни одного человека, ни одного блика. Они же так хорошо жили здесь. Где они теперь? Куда ушли? Или вообще перестали существовать, и теперь мне стоило оплакать их память? В голове не укладывалось, что я больше никогда их не увижу.
Никогда ещё я не была настолько одинока.
Прошло не меньше нескольких часов, пора было возвращаться. Но мне продолжало казаться, что это ошибка, шутка, и через несколько секунд всё встанет на свои места. И когда это случиться, я должна находиться в Эре. И тогда все бросятся меня обнимать и рассказывать, какое у меня было выражение лица, и мы вместе надо мной посмеёмся.
Смейтесь же! Смейтесь хоть кто-нибудь!
- Я жду!!!
Дыхание перехватило, я на секунду потеряла равновесие, споткнулась обо что - то и неловко упала на колени. Громко, навзрыд расплакалась. И показалось, что розовый туман зашевелился активнее, впитывая в себя каждую частичку моей боли, но не забирая её у меня, а наоборот умножая, делая непереносимой. Если бы позволили, я бы умерла в этот момент. Меня, по - сути, уже почти не было среди живых, а дышащее тело в реальности - это ведь ещё не жизнь. Меня останавливало только чувство несправедливости и острая необходимость узнать, что с жителями Эры всё благополучно. Если бы кто - то сказал: "Да, с ними всё хорошо. Тревожиться не стоит",- я бы просто легла и умерла. Только вокруг стояла звенящая тишина, струился зыбкий туман, из которого вырастали странные фигуры.
Влад был на сто процентов прав, из меня не получилась Грёза. Я не смогла защитить ни себя, ни свой народ, ни свой мир - никого. Бездарно потеряла всё, что десятилетиями строили предки. Пусть не разрушила, но и не построила и не уберегла. От отчаяния хотелось кричать.
Прости, отец. Прости, дедушка. Простите, мои близкие. Или не прощайте - я этого не заслужила. Я играла, когда надо было жить, и начала жить, когда пришла смерть. В последнюю секунду - за все прошлые годы, словно можно пережить непережитое и испытать неиспытанное.
В какой - то момент я почувствовала, как на мой затылок легла чья - то мягкая, теплая ладонь, подняла голову и поняла, что обманулась. В который раз приняла фантазию за действительность. От этого стало ещё больнее и горше. Всё бы отдала, чтоб рядом оказался хоть кто-нибудь, пусть даже чужой, злой, несущий смерть. Пусть такой, лишь бы обмануть проклятое одиночество.
Я всё же смогла встать на ноги, хотя казалось, что на плечи лёг многотонный груз, и снова пошла в неизвестном направлении. И ждала, что вот - вот расступится туман, зазеленеет придуманное мной небо, а навстречу выйдут люди. Нельзя было отчаиваться, позволять себе обманываться надеждами, но в тот момент на иное я была неспособна.
Иди, подталкивало меня в спину, иди вперёд. Не бойся, всё правильно. Так и должно быть.
Через какое - то время вышла к ровной черте, высыпанной бурым пеплом. Присев рядом, я зачерпнула пепел ладонью, и он сразу начал проскальзывать между пальцев, как мельчайший морской песок. Несколько секунд я молча смотрела на черту, но потом вдруг поняла, что это: остатки Заслона. Я вскочила и осмотрелась, боясь поверить собственной догадке, однако багрового полотна нигде видно не было. Да и не могло быть, оно мелким бурым пеплом лежало у меня под ногами.
Значит, Заслон рухнул.
А я ничего не почувствовала, не пошевелила пальцем, чтоб это предотвратить. Я в это время придавалась любви и забыла, что Эра нуждается в поддержке.
Иди дальше, снова подтолкнуло меня, скорее иди. Я тебя жду.
Отряхнув руки, я обошла кучу и пошла дальше, еле переступая ногами. Само понятие необходимости исчезло, я шла только потому, что не хотела падать, но если бы упала, едва ли смогла бы заставить себя встать.
Наконец, я вышла за пределы города. Здесь, как ни странно, дышать стало легче, и голова немного просветлела, хоть и не настолько, чтоб позволить мне разумно мыслить. Всё, о чём я думала, всплывало перед глазами туманными образами, и казалось, что это вовсе не мои мысли, что кто - то думает за меня и выводит это на экран.
- Рад видеть тебя во здравии, Грёза,- проговорил знакомый голос, окружив меня сразу со всех сторон.
Я вскрикнула больше от неожиданности, чем от испуга, и крутанулась на месте, но человека не увидела. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
- Старейший? Это вы?..- Голос предательски сорвался.
Вздох снова окутал меня причудливым звуковым эффектом.
- Я. Боялся, что ты не придёшь, а если придёшь, то не сможешь понимать, но ты меня радуешь. Ты понимаешь, что случилось?
- Да, наверное...- Горло больно сжалось, я с трудом сглотнула и продолжила.- Заслон рухнул... Где вы? Мне так нужно вас увидеть!
Ещё один вздох.
- Это невозможно. Тебе ведь известно, что моего прототипа на земле нет, что я давно умер. Я сам позволил духу остаться в Эре, и теперь растворён в этом мире. Не бойся, моё присутствие не будет тебе мешать.
- А другие, те, кто тут жил?
- Они все вернулись в себя. Кто был слишком стар - умер, кто ещё может жить - живёт. На самом деле Эра не перестала существовать, просто она больше тебе не принадлежит и не может являться убежищем. Мне жаль, что ты потеряла единственную защиту.
Голос Старейшего был лишён всяких эмоций и вовсе не казалось, что он сожалеет. Но для меня важно было просто слышать голос того, кто знал, как было прежде, кто смог дать мне полезный совет, а не просто посочувствовать.
Ноги задрожали, я опустилась на землю и закрыла лицо ладонями. Плакать не хотелось, но не удавалось унять нервную дрожь.
- Как это могло случиться? Почему я не почувствовала активности? Почему я не смогла предотвратить?
Эти вопросы я задавала только себе, но Старейший счёл нужным ответить.
- Ты не могла почувствовать, пока всё не свершилось,- сказал он.- Активности Заслона не было, его просто уничтожили.
Что - то неприятно толкнулось в груди.
- Как?..
- Водой. Заслон легко уничтожался с помощью воды, но никто никогда не думал, что человеку придёт в голову его снять. Это было неожиданностью для всех. Всё случилось внезапно, мы только увидели, как город накрыло розовое сияние, и в этот момент всё исчезло, и мы тоже...
Я перестала слушать Старейшего, увлёкшегося рассказом. Мне было неважно, как именно погибла Эра, главное, что её больше не было, и людей, с которыми я общалась, расшвыряло по всей планете. История, длящаяся больше ста лет, закончилась большим фиаско, и этому способствовал человек. Предатель.
Вот как раз эта мысль и не могла уложиться в моей голове. Кто мог погубить Эру? У кого поднялась рука? Кто настолько ненавидел меня, что не пожалел и жителей города, лишь бы добиться своего? Он ненавидел, а я ничего не замечала, или просто не хотела замечать... Возможно, знала этого человека, возможно, здоровалась с ним, разговаривала, как с хорошим другом, и он улыбался, глядя мне в глаза, а сам в это время вынашивал планы мести. И было совсем неважно, чем я заслужила такое отношение. Возможно, когда-нибудь потом я бы задалась вопросом: за что? Возможно, возненавидела в ответ. Но сейчас я с трудом принимала сам факт гибели Эры, мне было больно не за себя, а за весь город.
- Неужели Заслон был так важен?- спросила я тихо.- Он закрывал грань, но мне казалось, что и без него город сможет жить. Другие ведь живут.
- Других нет,- ответил Старейшим прежним сухим, учительским тоном.- Заслон был поставлен не просто так, не потому, что невозможно было обойтись без него или воздвигнуть Эру не в непосредственной близости. Он создаёт ощущение опасности, он и есть опасность, и хотя каждую минуту это не осознаётся, тем не менее это создаёт негатив. В каждой душе, в каждом внутреннем мире есть свой негатив, и Заслон в Эре выполнял именно роль концентрата всего дурного, что было в твоих предках, что есть в тебе, и позволял обитателям Эры вести тот привольный образ жизни, к которому они привыкли.
А когда Заслон исчез, злость, гнев, боль, обида, презрение, страх - словом, всё, что копилось в нём с самого образования - всё разом выплеснулось на волю. Люди не сошли с ума, нет, но в них влилась незнакомая прежде злоба, и с ней надо что - то делать. В них влилась жажда разрушения - и они разрушают. В них влилась ненависть - и они ненавидят. В них влилась обида - и они мстят. У них просто нет сил, чтоб всему этому противостоять. И нет места, где они смогли бы от этого спрятаться.
Я сидела, опустив голову, и чувствовала себя глупой школьницей, которой терпеливый учитель в сотый раз объясняет прописные истины. Заслон - это не просто дверь между мирами, а защита от зла, которое генерируется и копиться самими людьми. Нельзя было забывать, что никого идеального не бывает, что только в сказках существует абсолютное зло и столь же абсолютное добро. Я всегда воспринимала добро Эры как само собой разумеющееся, ни разу не задумалась, что и во мне может быть зло, и в тех, кто жил в Эре в течение долгих лет, и в тех, кто приходил пожаловаться и поплакаться в жилетку.
Сам по себе Заслон не представлял опасности, и даже по соседству с Аннором возможно жить. Но как жить под грузом собственной злобы, раздражения, непримиримости, презрения, когда они сплачиваются и оборачиваются против тебя?
- И что же теперь будет?
Старейший ответил не сразу, видимо, ему тоже нужно было подумать.
- Сложно сказать. Теперь всё зависит от силы людей, на которых обрушился этот удар. Кто - то сломается, не сможет устоять, но кто - то поборется и, возможно, победит. Ты не сможешь ни помочь им, ни тем более решить за них. Они прятались в Эре, некоторые очень долго, но рано или поздно им всё равно пришлось бы со всем этим столкнуться.
- Я всех подвела,- прошептала я едва слышно.
Но Старейший услышал.
- Это тоже сложный вопрос. Никто не имеет права осуждать тебя, кроме тебя самой. Как я уже говорил прежде, Эра - это только затянувшаяся хохма, к которой все отнеслись очень серьёзно - и напрасно. Реальность нельзя переспорить, переделать по собственному усмотрению, - она всё равно возьмет своё. Чем дольше тянуть с лечением, тем тяжелее будет болезнь. Это общеизвестный факт. Для некоторых всё пройдёт почти незаметно, другие не выдержат и сломаются, но как в первом случае не будет твоей заслуги, так и во втором не будет твоей вины. Ты почему - то не воспринимаешь этих людей как самостоятельные единицы, обязанные принимать за себя решения. Они не твои подопечные, не твои дети, и ты не должна думать, что чем - то им обязана.
- Но они мне доверились, а я не смогла никому помочь и только всё погубила.
- Погубила не ты, в этом правды нет. Была недостаточно внимательна - возможно. Только не надо забывать, что ты была хозяйкой в Эре, а все остальные - только гостями, хотя некоторые успели об этом забыть. Ты никому ничем не обязана. Для многих живущих в Эре ты сделала больше, чем кто бы то ни было во всём мире, и при этом всё воспринималось как должное. Я ещё твоему прадеду говорил, что альтруизм и долг - это разные понятия. Не стоит их путать. Ты сделала всё, что смогла, теперь из жизни - это их личное дело.
- Но они мне поверили!- выкрикнула я.
Слова Старейшего ни в чём меня не убедили. Я даже не пыталась прислушиваться к ним, заранее уверенная, что он попросту старается меня утешить. А я не хотела жалость, не хотела, чтоб меня оправдывали, когда я сама уже себя осудила. Мне только нужно было, чтоб он сказал, как жить дальше, и не отрицая свою вину, а примирившись с ней. Я была уверена, что отец на моём месте думал бы так же, несмотря на все увещевания Старейшего. Когда соглашалась оставить Эру, я обдуманно брала на себя ответственность, о которой меня тогда предупреждали, а теперь меня старались убедить, что все слова, произнесённые в мой первый визит в Купол Совета - ложь и фикция.
- Сейчас тебе надо думать в первую очередь о себе,- продолжил Старейший невозмутимо, словно не слышал меня.- К сожалению, в Эре была не только твоя сила, но и твоя слабость. В ней ты черпала силы противостоять собственной болезни и держалась рассудка, но теперь всё может быть даже хуже, чем если развивалось естественно. Наверняка ты заметила, что стала хуже себя чувствовать, что твоё поведение не всегда отвечает принятым канонам, что внезапно возникает страх, что глаза видят не только реальное, но и вымышленное. Это, Грёза, очень плохо. Забудь о тех, кого держала под крылом, они не в твоей власти, и сосредоточься на том, что действительно важно: ты должна сохранить рассудок.
- Я должна сохранить рассудок,- повторила я, помолчала и добавила:- Мама меня боится. Она очень старается не подавать вида, но всё равно боится.
- Твоей маме очень тяжело, возможно, даже тяжелее, чем тебе. Она не понимает, что с тобой происходит, она видела только последствия, то, что было с твоим отцом, слышала, что было с дедом.
- Но она меня боится!
- Значит, ты должна постараться больше не пугать её. Сформулируй это для себя как программу - минимум. Чем крепче ты сможешь стоять на земле, чем продуманнее будут твои слова и поступки, тем лучше. Со временем ты сможешь убедить всех, что не настолько больна, как может показаться. Для тебя это единственный путь, Грёза.
- А разве я не смогу вернуть Эру?
- Ты действительно этого хочешь? Попытки могут привести тебя в клинику и больше не выпустить.
Я решительно кивнула, хотя при одной мысли о том, что я буду смотреть на маленькую палату для психбольных не снаружи, а изнутри, по коже побежали испуганные мурашки.
Я была должна. Кому? Почему? Не знаю. Но я воспринимала этот долг, и только это имело значение.
- Да, хочу. Я обязана попробовать.
- Хорошо, я постараюсь придумать выход. Только, Грёза, тебе нельзя появляться тут очень часто. Теперь это чужое тебе место, оно будет не придавать тебе сил, а отнимать их. Понимаешь? Не думай, что я не буду тебе рад, но я не хочу, чтоб ты рисковала больше необходимого. Возродить Эру - это твоё решение, но в таком случае ты тем больше должна себя беречь. Если сойдёшь с ума, ничего не выйдет.
Это я поняла и согласно кивнула.
- Я буду думать,- повторил Старейший.- А ты только держись. Наше время ещё придёт.
- Спасибо, Старейший. Вы помогли мне.
- Иди, Грёза, и пусть с тобой будет удача.
Я встала, пошатнулась, но устояла на ногах. Голова закружилась, во рту моментально пересохло, я закашлялась и выбросила себя из места, бывшего когда - то Эрой.
Мама спала в кресле возле окна, и последние отблески короткого дня падали на её усталое лицо. Терпя головокружение, я поднялась на локтях.
- Мама,- позвала тихо.- Мама, проснись.
Она вздрогнула и открыла глаза.
- Что?
- Ничего. Просто сейчас выспишься, а ночью будешь ворочаться,- я улыбнулась.- Ты же знаешь, как это бывает.
Мама немного помолчала, потом сказала:
- Я говорила с Дорис.
- Матерью Эммы? Вы общаетесь?
- Время от времени.
- И что же? Рассказывай, не тяни.
Мама снова замялась, потом вздохнула.
- Четыре дня назад Эмма пришла в себя. Вышла из комы.
Я резко села, глаза расширились от радости. Значит, Эмма выжила, значит, с ней будет всё хорошо! Как это замечательно!
Однако мама не выглядела очень обрадованной, даже наоборот.
- В чём дело?- резко спросила я.- Это ведь хорошая новость, верно?
- Да...- Мама вымучила кислую улыбку.- Да, разумеется, очень хорошая новость. Дорис просто счастлива, она так долго ждала этого... Вот так.
Мне очень не понравился тон, но расспрашивать я не стала. Лучше пока ничего не знать. Вместо вопросов я улыбнулась как можно теплее.
- Ты не включишь мне воду в ванне? Очень хочется вымыться. Я давно не чувствовала себя такой немытой и...- я демонстративно понюхала под мышку и скривилась, хотя особого запаха не учуяла,- и вонючей.
Мама тоже улыбнулась.
После горячей ванны, как следует промыв голову и потершись жёсткой мочалкой, я почувствовала себя заметно лучше. Ощущение пустоты внутри не ушло совсем, но по крайней мере перестало меня терзать, так что получилось подумать о чём - то ином. Например о работе, которую я снова пропустила в связи с неожиданным недомоганием. Счастье, что для готовящегося номера "Мира вокруг нас" было всё приготовлено, так что я могла не срываться в аврал, но всё равно прогулы не добавляли мне репутации. Помимо прочего, я работала с Латышевой, а снимки к её статье нуждались в доработке.
Следовало позвонить Мыслову и предупредить, что уже завтра я выйду на работу. Хоть не очень улыбалось вставать в шесть утра, но я понимала, что не смогу долго выдержать общение с мамой. Пусть лучше она будет бояться меня на расстоянии, чем видеть, как она вздрагивает при моём приближении.
Я нашла в столе записную книжку с домашними телефонами коллег по работе и принялась листать, выискивая нужную фамилию. Давно обещала себе, что буду записывать всех в алфавитном порядке, но всё равно писала вразнобой.
Взгляд наткнулся на знакомую фамилию и пробежал мимо прежде, чем я успела его остановить. Затем вернулся, и я почувствовала, как желудок сделал сумасшедший кульбит.
"Игнатов М"...
Макс...
За всё время я ни разу не подумала о нём, ни разу не вспомнила, пусть даже вскользь, словно его вообще никогда не существовало. Словно я его никогда не любила. Память услужливо нарисовала мне его портрет, его улыбку, его голос, его тело - всего до последней чёрточки. Память не знала, что каждая из этих чёрточек причиняет мне дополнительную муку.
Ведь я почти смогла его забыть.
- Как же так?- спросила я, глядя на своё отражение в висящем над комодом зеркале.
Отражение не ответило, оно тоже не понимало, как такое могло случиться.
Я дотянулась до телефона, пододвинула его к себе, набрала написанный под фамилией Макса номер и минут пять слушала однотонные гудки. На той стороне трубку никто не брал, не было даже автоответчика, с которым я могла пообщаться.
"Ничего,- утешила я себя,- позвоню немного позже. Может, его ещё нет дома. Может, он в редакции..."
Я осмотрелась, выискивая глазами сумку, в которой последний раз видела сотовый телефон, но её в комнате не было. Видимо, осталась внизу, или даже на работе.
"Ничего, я позвоню попозже. Я непременно дозвонюсь".
- Инга, ужин готов!- крикнула мама с первого этажа.
Я с сожалением положила трубку на рычаги, встала и плотнее запахнула халат. Есть не хотелось, разговаривать было противно, но огорчать маму - тоже ничего хорошего. Пусть она видит как я стараюсь, и, может быть, это немного её успокоит.
- Иду!- крикнула я в ответ.
На столе стояла тарелка с кусочком паровой рыбы и овощным рагу, от неё поднимался не слишком аппетитный аромат - мама никогда не была гениальным поваром. Я изобразила на лице полнейший восторг и уселась за стол.
- Замечательно, наконец - то поем!- Я взялась за вилку, исподлобья наблюдая, как мама делает то же самое.- Кстати, мам, никто мне не звонил? Например, Максим?
Мама почему - то ответила далеко не сразу. Я уже готова была повторить вопрос, когда она подняла голову и виновато улыбнулась.
- Не знаю. Понимаешь, я устроилась на работу и не всё время была дома, и... словом, я с ним не разговаривала, но это не значит, что он не звонил.
Ответ показался мне странным, ведь не сутками же она была вне дома, но тему переменила.
- Так ты прошла собеседование? Это здорово!
- Мне очень нравится работать,- поделилась мама с улыбкой.- Я уже придумала несколько интересных вариантов, если их одобрят, будет просто чудесно. Один в итальянском стиле времён...
- Можешь не вдаваться в подробности, я всё равно не пойму. Главное, что тебе нравится.
Я принялась через силу запихивать в себя рагу. Желудок конвульсивно сжался, протестуя против такого насилия. Настроение испортилось, я была уверена, что Макс не звонил. И Влад тоже не звонил. Почему - то всем вдруг стало на меня плевать.
Мама увлечённо рассказывала про свою новую работу. Я не перебивала, хоть и не слушала, погружённая в свои мысли. Странно было понимать, что стоило проспать несколько дней кряду, как жизнь переменилась практически до неузнаваемости. Старейший сказал, что в первую очередь надо думать о себе, а остальные как-нибудь справятся. Мне не хотелось думать, что дела мои настолько плохи, что больше никому помочь не получиться, но всё шло именно к этому.
Неожиданно я поняла, что в столовой стоит тишина и подняла глаза от тарелки. Мама выжидающе смотрела на меня.
- Что?- переспросила я с невинной улыбкой.- Я немного отвлеклась. Всякие мысли...
- Я сказала, что тебе надо поговорить со специалистом. Возможно, сдать какие - то анализы. То, что с тобой происходит - это ненормально, ты же понимаешь.
- Ты думаешь, что я должна лечиться у психиатра?- не поверила я своим ушам. Откуда - то изнутри поднялась волна злости, пальцы так сильно сжали пластмассовую ручку вилки, что она треснула.- Ты на самом деле считаешь, что я тронулась?
- Это просто консультация,- тихо оправдалась мама, уперев взгляд в столешницу, словно рассчитывала найти там выход из ситуации.- Это для твоей же пользы...
- Нет, это только лишь для твоего спокойствия,- процедила я сквозь зубы, изо всех сил стараясь держать себя в руках.- Чтоб ты могла спокойно спать по ночам. Чтоб ты думала, будто выполнила передо мной свой долг.
- Дочка, я только...
- Ты только считаешь, что я рехнулась окончательно и что без помощи психиатра не справлюсь! Ты просто мне не веришь!
- Милая...
- Ты просто хочешь отправить меня в клинику, как отца!- Ярость горячей волной накрыла меня, застелив мысли.- Отправишь в лечебницу, и будешь отлично себя чувствовать! Ты всегда, всю жизнь ждала, когда наступит этот момент! Ты с самого рождения видела во мне потенциальную сумасшедшую! Неужели думала, что я этого не вижу?! Мне надоело видеть, как ты меня боишься! Я нормальная, понимаешь? Со мной всё в порядке, я не сошла с ума! Я не сошла с ума!
- Инга...
- Хватит!- Я грохнула кулаком по столу. Кулак попал по краю тарелки. Край откололся, порезав кожу, тарелка перевернулась и упала на пол, рагу разлетелось по всей столовой.- Хватит! Я устала!
Мама расплакалась; из глаз покатились крупные слёзы, но она не издала ни звука. Злость исчезла так же быстро, как возникла. Я посмотрела на окровавленный кулак, который занесла над головой, словно для удара, потом снова на маму, и поняла, что не могу ей сочувствовать.
- Я устала видеть твой страх,- проговорила я совсем тихо.- Ты сама не замечаешь, как на меня смотришь. Ты уже привыкла смотреть на меня, как на опасное и непредсказуемое животное. Это больно, разве ты не понимаешь? В страхе нет любви. Любовь не живёт в страхе.
Мама молчала. Я пошла в кухню, взяла веник, совок, быстро убрала с пола остатки тарелки и ужина, выкинула и пошла к себе, а она так и осталась сидеть за столом, уставившись в одну точку. Оставалась надежда, что мои слова смогли пробить её защитную корку. А если нет... На нет и суда нет.

Ночь прошла без сна. Я не легла в постель, понимая, что всё равно не смогу уснуть, до самого утра просидела в кресле, глядя в окно. Хорошо, что мы жили не в городе, тишина и темнота смогли меня успокоить. Прежде я никогда так не срывалась и не кричала, и никогда не говорила маме, как чувствую её отношение. А теперь сказала всё, но облегчение, на которое рассчитывала, не наступило. Наоборот, всколыхнулись воспоминания, которые я считала навсегда потерянными: как она раздражалась, стоило мне спросить про отца; как ругалась, когда я говорила сама с собой; как выкинула костюм привидения, который я планировала одеть на маскарад; как убеждала, что мне никогда нельзя говорить неправду типа "Я верю в привидений"; как на все каникулы заперла меня дома, узнав, что мы с подругами устраивали спиритический сеанс. Я отчаянно хотела спрятать все воспоминания обратно в самую глубину памяти, но они упрямо всплывали, вставали передо мной, давали посмотреть на себя глазами не обиженной девочки, а взрослой девушки, которая, вопреки собственным словам, точно знала, что сошла с ума. И теперь в каждом мамином взгляде за негодованием я могла рассмотреть страх. Прежде я его только чувствовала, а теперь ещё и видела.
Одно воспоминание было особенно сильным. Мне десять, мы с подружками устроили пижамную вечеринку у меня дома, и уже ложились спать, когда мне пришло в голову пошалить. Сложно сказать, что натолкнуло меня именно на такую шалость, возможно, просмотренный фильм или подслушанный разговор, но я вдруг замерла, потом несколько раз дернулась и свалилась с кровати, а когда Эмма и Люси взвизгнули и затихли, принялась закатывать глаза и биться на полу в страшных судорогах. Не предупреждённые девчонки подняли крик, прибежала мама, и хотя я в этот момент уже смеялась и объясняла, что это был розыгрыш, на следующий день повела меня в больницу. Я до сих пор могла видеть её бледное лицо и широко открытые, напуганные глаза.
Она боялась за меня. Она боялась меня. Однажды я зашла в ванную, чтоб смыть маску для лица. Она сортировала грязное бельё.
- Мам, мне нужны деньги,- сказала я невнятно. Маска высохла и стянула лицо.
- Дети?!- Мама вздрогнула и обернулась.
- Деньги,- повторила я спокойно.
Ну кто бы обратил внимание на невнятно произнесённое слово? А мама обратила, и снова испугалась. Она вообще часто пугалась по пустякам.
Наутро, не дожидаясь, когда встанет мама, я отправилась на работу.
На улице снова потеплело, под ногами чавкала вязкая смесь талого снега и земли, сырой воздух забивал лёгкие, но всё это было намного милее, чем стены родного дома. Я с удовольствием прошлась до остановки и пошла бы пешком до самого города, если бы не было так далеко. Пока ждала автобуса, слушала разговор двух женщин о том, как лучше всего готовить фарш для котлет и каким кремом для рук пользоваться зимой. Совершенно, на мой взгляд, пустой разговор, оказался таким интересным, что я пожалела, когда подошёл автобус. Для меня открылась простая истина: в жизни столько разных приятных мелочей, что вовсе не обязательно размышлять над судьбами мира и проявлять себя хорошим творцом, чтоб чувствовать себя нужной. Вкусные котлеты на ужин, гладкая кожа на руках - разве это пустое? Разве этому не стоит уделять хоть немного внимания?
Я повернулась к не до конца проснувшемуся мужчине, который, нахохлившись, сидел рядом.
- Скажите, я симпатичная?
Он посмотрел на меня, как на ненормальную, и буркнул:
- Симпатичная.
- Правда?
- Правда,- тяжёлый вздох.
Я успокоилась и снова стала смотреть в окно, но настроение поднялось ещё на пункт. Конечно, я симпатичная. И я могу познакомиться с отличным молодым человеком. И у меня есть интересная работа. И вообще моя жизнь не так плоха, как может показаться, если смотреть изнутри. Только зачем залезать так глубоко, зачем заниматься ни к чему не ведущим самокопательством? Счастье надо всегда искать на поверхности, только так не пройдёшь мимо.
Макс не мог мне не звонить, я по глазам видела, что нравлюсь ему. Значит, мама просто не слышала звонков или по каким - то своим соображениям не стала мне о них говорить. Не зря же она показалась такой странной. Может, она винит Макса в том, что со мной случилось? Сейчас приеду на работу, а он уже будет сидеть в кабинете, дорабатывая статью, и очень обрадуется мне, и обнимет, и поцелует, и непременно скажет, что сильно скучал. Тогда всё наладиться. Макс не станет смотреть на меня, как на существо непонятного происхождения, он поймёт, что у меня тяжёлый период, и найдёт такие слова, от которых на душе сразу станет тепло.
Автобус тащился еле - еле, то и дело замирая в коротких пробках, так что к нужной остановке я приехала в такое время, словно успела как следует выспаться, плотно позавтракать и навести макияж. Ещё минут десять пешком по заполненному торопящимися москвичами тротуару, и я, наконец, добралась до здания редакции.
На этаже меня встретили довольно приветливо, хотя холодновато. Я сразу направилась в кабинет Мыслова, дабы сообщить, что вся в его полном распоряжении, однако его ещё не было, тогда я отправилась в угловой кабинет, по пути здороваясь с некоторыми журналистами и фотографами. Когда столкнулась с Машей почти у самого кабинета, остановилась, но практикантка не удостоила меня взгляда и мышью проскользнула мимо.
Хотя, возможно, мне только казалось, что сотрудники стали коситься на меня как - то особенно подозрительно. Я сама настроилась на негативное отношение, поэтому видела то, что ждала увидеть. Ведь никто мне не сказал ни одного дурного слова.
С этими мыслями я попробовала открыть дверь в кабинет, и поняла, что он заперт. Причём не на ключ, а на внутреннюю задвижку, которой я не помнила, когда последний раз пользовались. Я растерялась. Не понимая, кому пришло в голову запереться в кабинете, я громко постучалась. Через минуту никто не ответил, и я постучалась настойчивее.
- Не думаю, что он откроет,- поделился фотограф по имени Владимир, проходя мимо. Он посмотрел на меня с ненавязчивым любопытством, словно я вдруг снова стала новенькой в редакции.
Я удивлённо подняла брови.
- Кто?
- Игнатов.
- Почему?
Вместо ответа Владимир пожал плечами и красноречиво покрутил пальцем у виска.
- Ничего не понимаю.- Я забарабанила ещё громче.- Макс, открой, это я, Инга! Ты там?
В том, что в кабинете Макс, я сомневалась. Он ведь никогда не запирался.
За дверью раздались шаги. Когда она распахнулась, я широко улыбнулась. Улыбка моментально приклеилась к лицу, сделав из него идиотскую гримасу, ноги приросли к полу.
Это был не Макс. Совсем не тот Макс, которого я знала и которого ожидала увидеть.
Передо мной, опершись руками на косяк, стоял неопрятного вида мужчина, давно не мытые волосы обрамляли осунувшееся, заросшее недельной щетиной лицо, запавшие глаза смотрели остро и настороженно, словно не узнавали. Одет Макс был в тот же свитер и те брюки, что в день нашей последней встречи, рубашка вывалилась из-за ремня и осталась не заправленной. Он был босиком, носок на правой ноге прохудился и большой палец торчал наружу.
- Чего надо?- спросил он. Голос Макса почти не изменился, но всё равно узнать его, а узнав - не испугаться, было сложно.
- Макс?- только и смогла выдавить из себя я.
- Чего надо?- повторил он.- Я работаю.
- Я тоже работаю в этом кабинете.- Я, наконец, смогла немного собраться с мыслями.- И мне нужно войти. Отойди в сторону, Макс. Я войду.
Я специально говорила так, чтоб не было просительного тона, и часто называла по - имени.
Макс двинулся в сторону, и проход открылся. Я вошла, но не успела обернуться, как он снова запер дверь на щеколду.
Всё было неправильно, Макс должен был встретить меня совсем не так, улыбкой, а не подозрительным прищуром.
- Рассказывай, что с тобой случилось,- сказала я, снимая куртку.- Такое ощущение, что ты не причёсывался и не умывался все пять дней, пока меня не было. Может, ты ещё и зубы не чистил?
Шутливый тон остался без внимания. Когда я повесила куртку и посмотрела на него, на лице Макса была написана серьёзная работа ума.
- Да,- кивнул он, придя к определённому выводу,- мне надо умыться.
- Хорошо.
Макс повернулся к двери, сделал несколько шагов и остановился.
- Но сначала я должен закончить статью. Мне надо успеть её сдать в срок.
- Какую статью?- не поняла я.- Ты ведь уже дописал, и Мыслов одобрил. До следующей сдачи полно времени.
Он округлил глаза.
- Нет! Нет! У меня ещё полно работы! Мне надо работать, мне надо работать, мне надо непременно начать работать. Я ничего не успеваю!
- Ладно, ладно, я всё поняла,- поспешила согласиться я.- Работай. Я тебе не мешаю.
Макс сел за компьютер и принялся что - то быстро печатать. Он так увлёкся, что буквально через минуту перестал меня замечать, и тогда я встала за его стулом, чтоб прочесть его новую статью.
"... до сих пор. Мне это кажется очень подозрительным. Я чувствую свой долг перед журналом и хорошо понимаю, что качественная работа станет залогом процветания издания на долгие годы.
Отдельно хотелось бы заявить о неисправностях в системе водоснабжения. Я периодически слышу, как в трубах начинает шуметь вода, это мешает сосредоточиться и подрывает качество моей профессиональной деятельности. Хотелось бы донести эту простую мысль до руководства журнала, если оно, в свою очередь, заинтересованно в качестве выпускаемой продукции.
Шум. Всё время шумят. Мне не нравится, когда вокруг меня шумят, это ухудшает качество подаваемого мной материала. Прошу рассмотреть мою жалобу и, по возможности, наказать виноватых. Заранее признателен, ваш журналист Игнатов Максим Павлович.
Я понимаю, что от меня ждут качественной работы, для этого меня и наняли. Наркомания - это очень тяжёлое в физическом и практически неизлечимое в психическом плане заболевание. Его приняло называть зависимостью, но на самом деле это именно заболевание, которым должны заниматься только профилированные лечебные заведения. В настоящий момент несколько тысяч наркобольных людей заражены так же вирусами ВИЧ, гепатитами В и С, и ещё многими другими опасными заболеваниями. Это делает их опасными для общества, так что я рекомендовал бы принять закон, по которому все наркозависимые люди подлежали бы незамедлительному отделению от здорового общества..."
Пальцы Макса летали над клавиатурой с необыкновенной скоростью, и с каждым прочитанным словом мне становилось всё страшнее и страшнее. Выведенного на монитор отрывка без начала и конца было вполне достаточно для того, чтоб испугаться. Но этого не хватало, чтоб понять, почему отлично пишущий журналист Игнатов Максим Павлович вдруг начал творить такой бред.
- Макс, ты это собираешься сдавать на подпись Мыслову?- спросила я, искренне надеясь, что он рассмеётся мне в лицо.
Макс не рассмеялся, наоборот, посмотрел на меня фанатично горящими глазами.
- Конечно, это. Только я ещё не закончил, надо доработать. Есть шероховатости...
Он не договорил и снова уткнулся в монитор.
- Есть шероховатости?- громко переспросила я, отказываясь верить своим ушам.- Это полный бред! Посмотри, что ты пишешь: "это ухудшает качество подаваемого мною материала..."! Приди же ты в себя! Что вообще происходит?
Макс выпрямился и посмотрел на меня из-под опустившихся бровей.
- Теперь ты мешаешь мне работать. Если не замолчишь, я буду вынужден заставить тебя оставить этот кабинет.
- Ты сам понял, что сказал?
- Я прошу тебя уйти, ты мешаешь мне работать, шумишь и отвлекаешь.
- А, тогда понятно. Знаешь что, Макс, ты сиди тут, а я... я скоро вернусь. Ты только никуда не уходи, хорошо? Жди меня здесь.
Он не ответил, снова принявшись за свою статью.
Я выскочила в коридор. Голова разламывалась от мыслей, в висках оглушительно стучала кровь. Самое плохое было то, что я не помнила последних моментов в буфете и не могла сообразить, в какой момент он так переменился. Вот если бы удалось восстановить цепочку событий, я бы непременно догадалась, что поможет вернуть прежнего Макса. А без этого я могла лишь строить догадки.
Ноги сами понесли меня к кабинету Мыслова. После истории со Светланой я прониклась к нему искренним уважением и очень надеялась, что он прольёт свет на ситуацию. Или, во всяком случае, сможет дать ценный совет, что мне теперь делать. Едва ли новая статья Макса нуждается в иллюстрировании...
Услышав громкое "Войдите!", я прошла в кабинет и остановилась как раз посередине, чтоб дать редактору время понять, кто и зачем к нему явился. Мыслов посмотрел на меня и снова опустил глаза к лежащим на столе бумагам.
- В чём дело?- сухо спросил он.
- Пришла сказать, что могу приступить к работе.
- Не можете,- на этот раз Мыслов даже не поднял голову от бумаг, словно говорил не со мной, а со столом.- Вы уволены.
Новость рухнула на меня и прижала к полу своей массой. Несколько секунд я просто молча стояла посреди пустого пространства, а кабинет, как мне показалось, стал размером с футбольное поле, и Мыслов сидел на дальнем его конце крошечной фигуркой.
- Почему?!
Я хотела, чтоб вопрос прозвучал спокойно, и вздрогнула, услышав почти истерический визг. Мыслов тоже вздрогнул, поднял голову и просверлил меня ледяным взглядом.
- Потому что мне не нужен сотрудник, регулярно доказывающий, что не способен владеть собой. После сцены, устроенной вами в буфете, подавляющее большинство ваших бывших коллег со мной согласились. Выше поведение оставляет желать много лучшего, а о том, что вы ведёте себя слегка неадекватно, позвольте вообще промолчать.
- Я веду себя неадекватно?!!- От злости у меня, кажется, встали дыбом волосы. Я готова была прыгнуть на стол и придушить Мыслова, как цыпленка.- Я не способна владеть собой?!!
- А вы считаете, что можете?- поинтересовался Мыслов с раздражающим спокойствием.- Эти вопли, должно быть, тому подтверждение.
- Да что вы понимаете! Сидите тут в своём чистеньком кабинете, и думаете, что вправе судить и миловать! Кто вам дал такое право, а? Кто решил, что вы можете решать, адекватно я веду себя или нет?!
- Вышу неуравновешенность видно невооружённым глазом, так что не надо никому ничего доказывать. Меня поставили на место редактора именно затем, чтоб я решал, кто должен работать в журнале, а кто - нет. Вы нам больше не подходите.
- Вот как. А как же дифирамбы, которые вы пели по поводу моих снимков?
- К счастью, вы на Земле не единственный хороший фотограф, так что замена подберётся.
- Вот как?!- Я глубоко вздохнула, тщетно стараясь успокоиться. Внутри всё клокотало от ярости. И я ещё считала, что этот человек достоин уважения - дура!- Вот как. Ну что же, не думаю, что я долго буду оставаться без работы. И, раз я теперь уволена, то смею заметить, что в этом журнале никогда ещё не было такого поганого редактора, и надеюсь, больше никогда не будет!
- Да что вы себе позволяете?!- взвился Мыслов. Наконец - то я смогла задеть его за живое.
- Именно так! Большей бездарщины я ещё в жизни не встречала!
- Тогда советовал бы посмотреться в зеркало!
- Гнусный старый кабель, чтоб ты сдох!
Уже совсем перестав владеть ситуацией, я выкинула вперед руку и словно бы схватила Мыслова за тощее горло и так сильно сжала кулак, что пальцы заболели. Мыслов побагровел, выпучил глаза, схватился за горло и тщетно старался сделать вдох, а я продолжала душить его с невероятной, упоительной радостью. Пальцы мои то сжимались, то немного ослабляли хватку, продлевая агонию редактора. Не в его силах было вырваться, он хрипел, дёргался, но оставался на одном месте и с каждой секундой становился всё более багровым. Взмахнув одной рукой, он свалил со стола настольную лампу, и та с грохотом упала на пол. Его сопротивление стало убывать, и я надавила сильнее. Моя ладонь чувствовала каждый его позвонок, который прогибался, готовый сломаться под напором.
В дверь постучались, затем за моей спиной кто - то вошёл в кабинет. Голосок Латышевой произнёс:
- Пётр Сергеевич, мне показалось, был какой - то шум... Ох, мамочка!
- Проваливай!- заорала я.
Но Латышева уже неслась к столу, беспокойно приговаривая:
- Петечка, что с тобой? Петечка... На помощь, кто-нибудь! На помощь!!!
Её вопль, несомненно, слышали даже в Кремле. В ту же минуту в кабинет вломились ещё несколько человек, один из них, пробегая мимо толкнул меня локтем в сторону. Я с тихим вздохом упала, ударилась головой о пол и едва не потеряла сознание. Связь с Мысловым оборвалась, и тот мешком упал на пол. Латышева заорала.
- Умер! Господи, он УМЕР!!!
На меня никто не обращал внимания. Всё ещё пребывая в полуобморочном состоянии после падения, я на четвереньках выбралась из быстро заполняющегося людьми кабинета и присела возле одного из столов. Вокруг кто - то бегал, раздавались беспорядочные крики, телефонные звонки, и с одной стороны я понимала, что нахожусь в помещении редакции, а с другой почему - то видела себя на лондонском митинге протеста против войны в Ираке как раз в момент схватки между митингующими - по большей части радикально настроенной молодёжью - и нарядами полиции. "Нет войне!- скандировали подростки, многие из которых учились в моей школе и в моём классе.- Нет войне! Нет террору! Нет войне! Нет террору!" Полиция принялась разгонять толпу дубинками и резиновыми пулями... Откуда - то вылетела бутылка с зажигательной смесью, вспыхнуло пламя, полетели осколки стекла. Взвыла сигнализация одного автомобиля, почти сразу - второго и третьего... Кто - то неразборчиво орал в мегафон...
- Вызывайте "Скорую"! Он жив! Скорее звоните!!!
Отовсюду валил едкий дым. Я совсем перестала понимать, что и почему происходит и только надеялась, что меня не пристрелят и не затопчут. Противовоенный митинг быстро перерос в мини-революцию.
- Уже вызвали неотложку? Когда приедут врачи?!- надрывался чей - то фальцет.
Интересно, кому так срочно потребовалась врачебная помощь?
Я отняла руки от головы и осмотрелась. Странно было увидеть вместо просторного лондонского проспекта и бушующей толпу относительно спокойное офисное пространство, а вместо громких лозунгов слышать звонки телефона и шёпот напомаженных губ. При этом я хорошо могла воспринимать как одно, так и второе.
Постепенно проспект под давлением реальности начал таять, но вместо него пришло сознание, что я только что едва не убила... Я едва не убила человека! От одной только мысли об этом к горлу подступила тошнота. Хорошо помнила, что на сей раз подстрекающего голоса не было, это я сама захотела совершить убийство, и если бы не помешала Латышева, Мыслов уже бы умер. Я своей рукой могла переломить ему позвоночник, и ни капельки в этом не раскаялась.
Я была опасна для людей. Не хотелось в это верить, но иного выхода не оставалось. Я на самом деле была опасна.
Один журналист, его имени я не зала, наклонился и участливо посмотрел мне в лицо.
- Тебе плохо?
Голос звучал мягко, но меня словно пробило разрядом тока. Я шарахнулась в сторону.
- Не подходи ко мне!
- Что?- удивился он.
Но я уже вскочила на ноги и побежала к угловому кабинету. Только там, в обществе переменившегося Макса, я могла бы несколько секунд потратить на подавление паники.
Дверь, конечно, была заперта. С размаху врезала по ней кулаком, потом пнула, и толи от приложенной силы, толи от желания попасть внутрь, дужка щеколды выломалась из стены. Я шмыгнула в кабинет.

Макс медленно встал с кресла, на его лице было написано крайнее возмущение, но прежде него на ноги поднялась Тень. На несколько секунд Захватчик почти вышел из его тела, я видела, как мужчина снова втягивает его в себя.
Это не Макс. Макс упал...
Всколыхнулось воспоминание. Я вспомнила, как кричала, останавливала Макса, как его тащило по бесконечной лестнице во тьме к самому краю, чтоб сбросить в пропасть, как глаза слепило розовое сияние, и я обещала ему, что не отпущу, что всегда буду рядом. Вспомнила свою любовь и страшное понимание того, что если он сейчас уйдёт - то уйдёт навсегда. Вспомнила его пустые глаза и неподвижное тело, за которое цеплялась. Я должна была удержать его, обязана была не позволить сорваться в пропасть, я...
Он не мог упасть!!!
- Это неправда...- Я не слышала свой голос, но знала, что говорю.- Этого не может быть... Этого не может...
- Это возмутительно!- громко сказал Макс, театрально заламывая руки.- Это просто оскорбление! Сколько можно мешать мне работать?
Перед глазами становилось то темнее, то светлее. Я смотрела на Макса и всё старалась убедить себя, что Захватчик мне просто примерещился, а на самом деле у приятеля просто дурное настроение. Я ведь его удержала, моя любовь не могла позволить ему упасть.
Это страшнее, чем смерть. Это безумие.
- Ничего не хочу знать!- Я закрыла уши ладонями, всё ещё не в силах оторвать взгляд от негодующего журналиста.- Я не хочу верить!
У тебя не выхода...
Никогда в жизни я не бегала так быстро.
Пришла в себя только кварталов через пять, когда совсем выбилась из сил. Тяжело дыша, привалилась к столбу. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, от дыхания разрывались лёгкие, но это было ничто по сравнению с тем ужасом, который творился у меня внутри. Ощущение нереальности всё усиливалось, я перестала понимать, где нахожусь: в Москве, в Лондоне, в Ньюпорте или в Эре. Все города смешались в одно большое людское поселение без конца и края, в шумное, невыносимо душное место, сама суть существования которого сводилась к одной простой цели: самоуничтожение. Так и должны заканчивать все цивилизации во всех вселенных - уничтожать не друг друга, а самих себя. Каждый сам себе убийца.
И я тоже была убийцей, только поднимала руку не на себя, а на того, кто находился рядом. Если бы я не устроилась в этот журнал, Мыслов не находился бы сейчас между жизнью и смертью, и Макс не потерял бы рассудок, и Антон был бы жив. Я всем сделала только хуже!
Начался мелкий осенний дождик, прохожие начали раскрывать зонты. А я стояла возле столба, мёрзла без забытой на работе (бывшей работе) куртки, без денег, без документов, без всякого желания продолжать жить, и мокрые капли катились по щекам. Я вовсе не была сильной, хотя привыкла так о себе думать. Оказывается, я была слабой, беспомощной и нуждалась в обычном человеческом понимании. Вот только кто готов понять сумасшедшую?
Мама права, мне не место среди нормальных людей. Я опасный, заразный монстр, от которого надо держаться подальше. Таких, как я, упрятывают в закрытые клиники - туда нам и дорога!
Глаза отыскали патрульного милиционера, лениво прогуливающегося около своей машины, стоящей рядом с перекрёстком. Я отлепилась от столба и решительным шагом направилась к нему. Сейчас я объясню ему ситуацию, и пусть меня арестуют. Таким, как я, нельзя разгуливать на свободе.
Милиционер - молодой мужчина, заметил меня, только когда я подошла вплотную. Он окинул меня скучающим взглядом и отвернулся.
- Послушайте, я хочу сдаться,- сказала я его затылку.
- Чего?- он повернулся.
- Говорю, я сдаться хочу. Забирайте меня в тюрьму.
- Иди домой,- посоветовал он мне спокойно.- Нечего мешать мне работать.
Надо же, сегодня я всем мешаю работать.
- Вы что, я же признаюсь! Я только что чуть не удушила одного неприятного типа, который выгнал меня с работы. А мой любимый человек упал в пропасть безумия. А мой Хранитель не хочет обо мне вспоминать. А Аннор залез и уничтожил Эру. И я совсем одна. Мне нельзя быть на улице, я могу кого-нибудь убить... Нет, вы посмотрите на меня, я же с вами разговариваю. Вы должны меня арестовать, я преступница! Выполняйте свой долг, чёрт бы вас побрал!
- Проваливай отсюда, алкашка,- посоветовал мне милиционер уже не таким добродушным тоном.
Но сдаваться я не намеревалась. Осмотрелась по сторонам, ища поддержки, не нашла, и снова повернулась к патрульному.
- А я... я сейчас начну дебоширить. Не верите? Сейчас увидите сами. Я... Вот сейчас увидите.
Я разбежалась и прыгнула на большую магазинную витрину. Витрина оказалась прочнее, чем казалась, я мячиком отскочила от неё и упала на землю, но сразу вскочила и принялась пинать первый же попавшийся автомобиль, приговаривая:
- Я преступница, меня надо в тюрьму, я преступница, меня надо в тюрьму, я преступница...
Жалобно взвыла автомобильная сирена. Патрульный старался не обращать на меня внимания, но получалось у него только до тех пор, пока из кафе не выскочил владелец транспорта и не призвал его к ответственности. Пришлось несчастному защёлкнуть на моих запястьях наручники и препроводить к машине, но при этом у него был такой вид, словно я своими действиями нанесла ему глубокое личное оскорбление.
Ещё через полчаса меня выпустили из машины с напутствием никогда больше так не поступать. Не знаю, почему оба сидящих в машине патрульных не пожелали меня забирать, однако говорили они так убедительно и привели столько печальным примеров, что я решила послушаться.
Без денег добраться до дома было проблематично, где находится мамина новая работа, я понятия не имела, так что просто шла, куда несли ноги, и придавалась печальным размышлениям. Как оказалось, придаваться им было довольно увлекательно. Несколько раз едва не попала под колёса и всякий раз думала, что теперь - то судьба точно решит, что в этом теле мне не место. Судьба оказалась более благосклонна, водители успевали меня объехать.
"А кто - то собирался восстановить Эру,- заговорил со мной голос отца.- Что, уже передумала?"
- Ничего я не восстановлю,- мрачно ответила я.- И не надо прикидываться, что сам этого не знаешь.
"Я знаю только то, что знаешь ты, а ты была в себе уверена".
- А вот теперь разуверилась.
"Правильно, потому что у тебя всё равно ничего бы не получилось. Ты бы только замучила и убила ни в чём не повинных людей. Знаешь, что я скажу тебе? Ты очень больной человек".
- Как - будто ты сам здоровый!
"Хорошо, я неправильно выразился. Мы оба очень больной человек. Нам бы утопиться, как думаешь?"
- Я думаю, а не пошёл бы ты куда-нибудь на запад.
"Почему на запад?"
- Потому что мне так больше хочется. И вообще, помолчи. Я хочу побыть одна.
"Не переживай,- усмехнулся голос,- побудешь. Непременно побудешь".
Я даже не стала задумываться над его словами. Мало ли что может сказать галлюцинация - не всё стоит принимать на веру.
Утро постепенно сменилось днём, потом сумерками, и наконец, наступил вечер. Свет фонарей и реклам отражался в мокром асфальте, стало заметно холоднее, а я по - прежнему не знала, как добраться до дома и нужно ли мне вообще до него добираться. Я потеряла работу, меня официально записали в сумасшедшие, мама шарахается, как от прокажённой - так чего я там забыла? А Влад... Если потребуется, он сможет найти меня где угодно. Только что - то подсказывало, что искать он не будет.
Ночь я провела в подъезде, прижавшись к тёплой трубе отопления, но рано утром идущие на работу жильцы решили, что на их территории мне не место и решительно вытолкали вон. Я снова очутилась на улице, замёрзшая и не выспавшаяся, и теперь уже дом казался мне самым замечательным местом, самым светлым и тёплым. Однако до него было так же далеко, как и накануне, если не ещё дальше. Бредя по улице среди ранних прохожих, я чувствовала себя одинокой, как никогда.
- Инга?- Громкий девичий голос заставил меня обернуться.
Никого из знакомых в обозримой близости не было. Я поняла, что попала на очередной глюк и пошла дальше.
- Инга!
Я снова обернулась. В эту же минуту у края тротуара притормозила синяя "десятка" и из неё выпрыгнула молоденькая девушка в розовой куртке. Я никогда прежде её не видела и предположила, что девушка перепутала меня с какой - то другой Ингой, но осталась на месте.
- Ты ведь Инга, правильно?- Голос девушки немного срывался, словно она не ехала в машине, а шла пешком.
- Предположим,- осторожно ответила я.
Девушка широко улыбнулась, но меня это совсем не успокоило.
- Мы с тобой не знакомы,- сказала девушка жизнерадостно.- Меня зовут Катя, я одноклассница Влада. Он мне показывал твоё фото.
- Понятно,- кивнула я, хотя на самом деле ничего не поняла. Зачем Влад показывал одноклассницам мой снимок?
- Что случилось? Тебя ограбили? Ужасно выглядишь. Я тебя еле узнала, уже подумала проехать мимо. Идём в машину, там ты мне всё расскажешь.
Я настолько замёрзла, что полезла бы в ад к Сатане, если бы он предложил посидеть у костерка, так что против тёплого автомобильного салона не имела ничего против. Мы уютно уселись на заднее сиденье, с водительского кресла на нас мрачно посмотрел мужчина средних лет, но девушка не обратила на него никакого внимания.
- Рассказывай, что случилось,- потребовала она.
Я печально вздохнула, прикидывая, как получше соврать.
- Да,- сказала я,- меня ограбили. Отобрали куртку, сумку с деньгами и документами - всё, что с собой было.
- Как ужасно!- Катя покачала головой.- Бедняжка. Давай, я отвезу тебя домой? Там ты сможешь привести себя в порядок и успокоиться.
Я покачала головой и смогла улыбнуться.
- Не надо отвозить, я далеко живу. За городом.
- Ясно!- лицо Кати на несколько секунд стало задумчивом, потом она решительно кивнула.- Вот что, я дам тебе денег на дорогу, и тогда ты сможешь добраться сама. Согласна?
Я уставилась на неё во все глаза. Надо же, какая добрая: подобрала с улицы незнакомую грязную особу и готова дать денег, чтоб та доехала до дома. Я думала, такие бывают только в сказках. Но отказываться от помощи было очень глупо, я улыбнулась шире и кивнула.
- Хорошо. Я непременно верну тебе лично или передам через Влада. Ты ведь увидишь его?
Мне казалось логичным, что рано или поздно Влад всё же решит меня навестить, и тогда я смогу отдать долг. Не может быть, чтоб он совсем про меня забыл.
Лицо Кати едва заметно переменилось, но я поняла, что она разволновалась, и это волнение немедленно перекинулось на меня, как несколько часов назад злость старухи, вышедшей в пять утра выносить мусор.
- Да, увижу…- промямлила она неуверенно, потом снова тряхнула головой, придя к какому - то решению, и продолжила.- Ты ведь девушка Влада, верно? Значит, я могу ничего от тебя не скрывать. Влад, он...
Она снова замялась, а я почувствовала, как в груди кольцами сворачивается злое предчувствие. Сама того не заметив, я вцепилась девушке в руку.
- Он болен? Он странно себя ведёт?
Катя удивлённо моргнула и с трудом высвободила руку.
- Нет, он никак себя не ведёт. Он в коме.
- Как?..
- Просто лёг спать и не проснулся. Спит уже почти неделю, точнее сегодня шестой день. Вот так. Ты не знала? Причём перед тем, как уснуть в последний раз, он выглядел совсем больным, и горничная даже хотела позвонить его родителям, но Влад запретил. Потом её, бедняжку, уволили. Врач хотел, чтоб Влада отвезли в больницу, но родители отказались, и теперь он дома. На вид кажется, что просто спит, но когда будишь, не просыпается.
Катя заметно расстроилась. Очевидно, она давно дружили с Владом, была частым гостем в их доме, иначе откуда бы ей знать такие подробности. Эти размышления я решила оставить при себе, тем более что они быстро вытиснились совсем другими мыслями.
Влад остался в Эре, сомнений в этом быть не могло. Он прикинулся спящим, отправился в город, но когда прорвался Заслон, почему - то не вернулся в себя, как это получилось с Эммой, а наоборот, застрял там. Почему так произошло и как это можно исправить, нужно было решать только на месте, в Эре, но я просто не могла представить, что он потерялся где - то среди жутких строений и розового тумана. От одной только мысли об этом становилось страшно. Я была там, но ничего не заметила, не почувствовала. А должна была почувствовать!
- Мне надо домой,- пробормотала я.
Катя замолчала на полуслове, потом кивнула и полезла за кошельком.
- Не переживай,- сказала она на прощание.- Вот номер моего мобильного, звони, когда захочешь. Я буду рада тебя слышать. И я уверена, всё будет хорошо.
- Да, конечно.
Я рассеянно кивнула, взяла несколько денежных банкнот, выдранный из записной книжки лист с номером телефона, быстро попрощалась и вылезла из машины.
- Удачи!- успела крикнуть Катя, прежде чем дверца захлопнулась. Она помахала мне в окошко, а вскоре машина тронулась и влилась в поток таких же машин, сделавшись неотличимой от них.
"Ты ведь девушка Влада, верно?.."
Какая ещё девушка Влада?
Я развернулась, чтоб спросить, но машины уже не было. Девушка Влада... Мама однажды заметила, что он смотрел на меня как - то странно, но тогда я не придала значения её словам. А теперь его знакомая фактически назвала нас парой. Но ведь Влад... Не мог же он и в самом деле... Нет, конечно, это просто бред, мы с Владом всегда были просто друзьями, он никогда даже не намекал на что - то большее, да и я не делала никаких жестов. Это просто глупо! Наверняка девочка что - то перепутала.
Я посмотрела, сколько денег дала девушка - три сотни - и пошла к станции метро. В самом деле, пора было возвращаться домой.

Горячая ванна пришлась очень кстати. Я блаженствовала минут сорок, пока кожа на ступнях не стала морщиться, и только потом решила, что водные процедуры пора заканчивать. Потом быстро перекусила салатом и котлетами, оставшимися, видимо, с вечера, и чувствуя себя вполне приемлемо, снова поднялась в комнату. Мамы дома не было, так что никто не приставал ко мне с вопросами и не выпытывал, где я провела ночь. Прошлую ночь не хотелось вспоминать.
Макс обезумел, Влад заблудился, Эра пала - вот о чём я должна была подумать, хоть это давалось очень непросто. Я не знала в точности, в чём заключалась ошибка, но была совершенно уверена, что без неё не обошлось. И даже то, что Старейший пытался убедить меня в обратном, казалось пустыми оправданиями.
Но я не хотела себя оправдывать. Я просто хотела понять, что случилось на самом деле.
Вымывшись и наевшись, я легла в постель и отправилась в Эру.
Картина не изменилась, всё те же странные сооружения, всё те же клубы густо - розового тумана, и всё та же леденящая душу атмосфера абсолютного чувства. Теперь я понимала, что это и был тот негатив, который копился в Заслоне, но к нему примешивались и другие оттенки, такие, как печаль, надежда, радость или покой. То, чего не было в самом Заслоне, что пряталось за ним. Клубы человеческих эмоций мгновенно окутали меня плотным покрывалом, так, что стало трудно стоять на ногах, проник внутрь и начал пить то, что производила моя собственная душа. Он не вливался, он вытягивал в себя мои чувства, одновременно усиливая каждую их ноту. На какую-то секунду показалось, что я и не уходила отсюда, что всё произошедшее было навеяно этим туманом, и так захотелось просто прилечь на землю, положить под голову локоть и немного поспать.
И больше никогда не просыпаться.
Больше не просыпаться.
Я пошатнулась, но устояла на ногах. Как бы ни была привлекательна эта мысль, пришлось от неё отказаться. Этот розовый туман выпил бы меня без остатка, если позволить себе слабость.
- Старейший!
Я хотела крикнуть, но получился шёпот.
Несколько минут стояла полная тишина, но затем, к большой радости, Старейший ответил:
- Рад приветствовать тебя, Грёза. Я не ждал, что вы вернёшься так быстро. Что тебя привело?
- Дело,- сразу ответила я. И думать, и говорить становилось всё сложнее. Мысли безнадёжно перепутались.- Влад, я в этом уверена, в момент падения Заслона находился в Эре, но он, в отличие от других, почему - то не вернулся в себя. Значит, он остался где - то здесь, и я хочу его найти. Он мой Хранитель!
Старейший не ответил. Я несколько минут ждала, когда он заговорит, потом решила поторопить:
- Так что же? Вы ничего не можете сказать по этому поводу?
- Я думаю,- веско ответил Старейший.- Очень странно, что он не вернулся. Я не думал, что...
Он снова замолчал. Меня начало трясти, непонятно, от нервного напряжения или тумана, плотно прилепившегося к коже холодными отростками. Поднялось раздражение, не настолько сильное, чтоб я не смогла с ним справиться, но отнимающие последние крохи сосредоточенности.
- Что? О чём вы не думали?
- Хм... очень интересный вопрос. Дело в том, Грёза, что сейчас я могу выдвинуть только одну версию, почему Влад не вернулся. И она тебе не понравится.
- Что за версия? Говорите скорее!
- Он тоже мог раствориться, только не в твоём мире, как я, а в Анноре.
- Я не понимаю. Почему именно он? Может, есть и другие, кто тоже не вернулся? Я не могу узнать про всех.
- Да, такое тоже может быть, но требует проверки. Я же сказал, что эта версия, которая первой пришла мне в голову, и это не делает её более правильной, чем те, что появятся позже. Просто если всё так, как я подумал, - это очень плохо.
- Чем плохо? Говорите яснее, я не понимаю намёков!
Старейший шумно вздохнул:
- Плохо то, что раствориться в Анноре может только тот, кто в момент падения Заслона слишком близко к нему находился. Тот, или один из тех, кто способствовал его падению. Иными словами, предатель.
Я покачала головой и усмехнулась:
- Влад не может быть предателем. Он отлично знал, как важен Заслон, сам не раз говорил мне об этом, и он не мог его уничтожить. Я в этом уверена. Надо поискать другое объяснение. Например, что он пытался остановить настоящих предателей, поэтому подошёл слишком близко. Или вообще предательство тут не причём, просто мы об этом ещё не знаем. Я знаю, что Влад меня не предавал.
- Хорошо, если так,- согласился Старейший. Думаю, ему тоже была неприятна мысль, что Влад мог стать предателем.
Я в свою очередь не стала даже думать над этим вариантом. Влад не мог, просто не мог стать предателем, и этим было всё сказано. Скорее я допустила бы, что сама нечаянно обрушила этот проклятый Заслон.
- Я прошу, поищите его,- сказала я.- Уверена, он где - то в Эре. Ведь в Анноре... Я не знаю, как его можно оттуда вытащить.
- Не знаю, стоит ли вытаскивать, если он там, добавил Старейший.
- Непременно постараюсь. Другого пути нет, я должна восстановить Эру и вернуть Влада, и... Я хотела спросить: можно вернуть разум человеку, упавшему в пропасть?..
На этот раз Старейший не раздумывал ни секунды.
- Нет.
- Но поч...
- Нет,- повторил он.- Его разума больше нет, возвращать нечего. Во всяком случае, я не слышал, чтоб кому - то удалось это сделать. Я не говорю, что ты не имеешь права попытаться, но прошу не питать больших надежд. Что касается Владлена - буду думать.
- Понятно.- Я с трудом подавила в голосе разочарование.- Спасибо за то, что поговорили со мной.
- Я понимаю, что сказал не то, что ты хотела услышать,- прочитал мои мысли Старейший.- Ты надеялась на утешения, на то, что я знаю лёгкий путь, чтоб ты налегке дошла до самых целей. Но его нет. Возможно, путей вообще больше нет и ты всюду наткнёшься на тупики. Я не хочу, чтоб ты сожгла себя ложной надеждой, ставя перед собой почти невыполнимые цели, ты должна понимать, на что идёшь и чем это может обернуться в итоге.
- Клиникой,- прошептала я.
- Именно так.
- Но в любом случае всё упрётся именно в клинику. Буду я стараться перевернуть весь этот мир или сяду у окошка с вышивкой - я всё равно попаду в палату. Вы, как никто, должны это понимать.
Старейшина снова сделал небольшую паузу, после чего ответил:
- Время сейчас не на твоей стороне. Если хочешь успеть - ты должна торопиться.
Надо же, какая новость!
Я саркастически усмехнулась.
- Именно поэтому я и пришла. Что мне делать? Что мне делать СЕЙЧАС?
Снова молчание, от которого хочется кричать. Я крепко стиснула кулаки, зажав в них гнев. Сейчас мне нужна была ясная голова, способная мыслить и принимать решения.
Но как же хотелось спать!
- В мире есть три грани, три выхода Аннора в реальность,- сообщил Старейший.
- Я знаю,- нетерпеливо ответила я.
- И по числу граней есть три Зеркала, связывающих два этих мира. Это не порталы, о лишь отражения, но с их помощью можно выяснить много интересного друг о друге. Во всяком случае, так считается. Я никогда, признаться, не видел ни одного зеркала, они разбросаны по Земле и могут выглядеть совсем не как предметы обстановки. Главный критерий - чтоб обе стороны могли отражать.
Что - то шевельнулось в памяти, но сосредоточиться не получилось, а уже через секунду ощущение узнавания прошло. Одно было известно наверняка: я никогда прежде не слышала о Зеркалах.
- Зеркала могут приносить как пользу, так и вред,- продолжал Старейший, не замечая моих раздумий.- Они не обладают никакими силами, способны лишь показывать, но знание порой оказывается гораздо важнее боевой мощи. Зеркала нельзя использовать в целях скрытого шпионажа, они показывают одновременно сразу два мира, но считалось, что одно из трёх может прятаться с одной стороны. С их помощью можно общаться. Когда - то, как гласят легенды, с помощью Зеркал правители вызывали друг друга на сражения или заключали перемирия. Правдиво это или нет - я не знаю.
- Я не понимаю, какой смысл мне знать о Зеркалах, если вы никогда их не видели, я никогда не увижу, а даже если увижу - тоже смысла мало. На Аннор я могу налюбоваться прямо отсюда.
- Смысл есть. В Аннор ведут три дороги: одна прямая, она была отгорожена Заслоном, и две обходных.
- То есть?
- То есть ты попадёшь не в Аннор, а лишь в преддверие. И, как опять же гласят легенды, всё, что отобрал Аннор, может быть возвращено между мирами. Поняла?
- Вроде бы, но первый вопрос остаётся открытым: где мне найти Зеркало?
- Я не знаю...
- Блеск. Ради чего в таком случае столько слов? У меня нет времени, чтоб бродить по свету в поисках неведомого Зеркала, не зная даже, поможет оно или нет. Мама уже набирает номер телефона, чтоб вызвать мне психбригаду. Я должна что - то придумать, и быстро! Из клиники я многого не добьюсь.
- А разве тебя без судебного решения могут отправить на принудительное лечение? Мне кажется, нет, хотя законы так быстро меняются... Думаю, у нас есть ещё немного времени на раздумья. Сейчас тебе надо идти, так долго пребывать здесь опасно. Приходи, когда будешь готова, и...
- Что?
- Навести Владлена. Может, это прольёт свет на ситуацию.
Я не понимала, как посиделки у постели спящего друга могут пролить свет, но кивнула. В голове царил полный сумбур.
- Я ещё приду,- пообещала я и отправилась обратно в реальность.

Пробуждение было малоприятным. Меня словно пнули пор рёбра, дыхание мгновенно сбилось, перед глазами потемнело, и я несколько минут неподвижно лежала в постели. Голова просто раскалывалась, мысли превратились в огненные шары, перекатывающиеся в пустой черепной коробке, как по дорожкам боулинга.
На первом этаже раздались шаги. Я порывисто села, спровоцировала оглушительный приступ головной боли, так что к горлу подкатила тошнота, и прислушалась. Шаги были громкими, уверенными. Значит, мама. Я скосила глаза к окну: на улице уже стемнело, небо было густого серо - синего цвета с лёгким розоватым оттенком, без единой звезды.
Выходило, что я проспала целый день, хотя отдохнувшей себя не чувствовала. Наоборот, казалось, что весь день я усердно трудилась и только теперь выкроила минутку, чтоб прилечь.
Я встала, пошла умылась, потом переоделась в спортивный костюм и спустилась на первый этаж. Мама была на кухне, из гостиной было слышно, как она что - то бормочет себе под нос. Я поняла, что проголодалась, и пошла на голос.
- Добрый вечер.
Не знаю, на что я рассчитывала, но такую реакцию точно не предусмотрела. Мама выронила ковшик со свежим какао и с вскриком отпрыгнула в сторону, глаза стали огромными от испуга. Я растерялась.
- В чём дело?
- Доб... Добрый вечер,- мама нервно хихикнула. Она силилась прогнать страх из взгляда, но очевидно, такое было ей не по силам. Она вымученно улыбнулась.- Где ты вчера была?
- У знакомой,- соврала я.- Это моё отсутствие привело тебя в такой ужас?
Я подошла к столу и достала из ящика упаковку растворимого аспирина. Голова горела так, что казалось, будто из ушей должно вырываться пламя. На маму старалась не смотреть, чтоб лишний раз не портить и без того поганое настроение, но спиной чувствовала, что она не сводит с меня напряжённого взгляда. Так, должно быть, смотрит дрессировщик, когда входит в клетку к ещё не обученному зверю. Даже если бы не было всего остального: Аннора, разговора со Старейшим, головной боли, - я всё равно не смогла бы долго такое выдерживать. Теперь же нервы были натянуты до предела, хотелось сорвать злость - и не важно, на кого.
- Почему ты на меня так смотришь? Боишься, что к полуночи я начну выть на луну?
- Я вовсе не тебя не смотрю,- нервно ответила мама.
- Не смотришь,- согласилась я громче, чем следовало бы.- Просто следишь. Думаешь, я на самом деле такая опасная, как ты воображаешь? Думаешь, что я на самом деле могу причинить тебе вред?
Мама несколько секунд молчала, потом тихо ответила:
- Звонили с твоей работы. Сказали, что ты вроде бы пыталась задушить редактора, когда он... Когда сказал, что уволил тебя. Я... я не знаю, верить ли этому. Подскажи. Что между вами произошло? Ты на самом деле... Они сказали, что не заявят на тебя, если ты больше не появишься в редакции. Обещали прислать оставленные тобой вещь. Что ты молчишь, Инга?
Я на самом деле молчала, застыв на месте со стаканом, в котором давно растворилась таблетка. Пришлют вещи - как мило с их стороны. Уж лучше бы закидали тухлыми помидорами.
- А разве нужно говорить? Ты ведь для себя уже всё решила. Только учти, что я стояла в четырёх метрах от редактора, когда тот стал задыхаться, и пальцем не коснулась. Никто никогда не докажет, что его душили, но если ты предпочитаешь думать, что я - убийца - думай! Ведь это так удобно, правда? Ты не виновата, просто твоя дочь сошла с ума и придушила работодателя! Так ты думаешь? В это тебе хочется верить?! Так верь! Верь!!! Можешь радоваться - теперь ты жертва! Теперь тебя можно пожалеть! Приятно ведь быть не при чём, быть просто скорбящей матерью, да?! Приятно, спрашиваю?!!
Я снова сорвалась на крик. Мама прижалась к холодильнику, готовая спрятаться за него, сильно побледнела, и это только добавляло мне злости. Она с готовностью поверила в то, что я могу стать убийцей, ждала момента, когда раздастся звонок и чужой голос сообщит, что я убила человека. И в действительности совсем не было важно, могла я убить или нет, потому что она уже смотрела на меня как на убийцу.
Я подняла сжатые кулаки, вовсе не для того, чтоб напасть и ударить, а лишь чтоб хоть как - то себя сдержать. Но мама поняла иначе и с криком: "Не трогай меня!"- метнулась в угол. В её дрожащей руке оказалась вилка, которой она намеревалась от меня отбиваться, лицо исказилось, выражая одновременно страх и решимость.
От неожиданности я замерла, не сводя с маминой фигуры глаз, и сама не заметила, как руки опустились. Раствор аспирина вылился на пол.
Мама меня боялась. Не просто опасалась, не просто относилась с подозрением, на самом деле боялась. Я бы ничуть не удивилась, если бы узнала, что она запирает на ночь дверь своей комнаты. Я ни разу пальцем к ней не притронулась, а она, вероятно, уже представляла, как я в порыве безумия её избиваю, и готовилась защищаться. Как давно она начала представлять себе ситуацию, которая теперь разыгралась на кухне: месяц, год назад? Или с самого моего рождения? В любом случае теперь её мысли нашли своё воплощение.
- Не подходи ко мне,- пробормотала мама, направив на меня зубчики вилки.
- И не собиралась.
Я снова наполнила стакан водой, кинула сразу две таблетки и ушла с кухни, оставив маму переживать свой стресс в одиночестве. Мне уже не было ни больно, ни страшно, а только глубоко противно.
И в первый раз я подумала, что было бы проще жить в психушке, чем в одном доме с мамой. Может, отец думал так же? Если всё было так, как теперь, я бы его поняла.

Ночь прошла как одно мгновение. Я думала, что не смогу уснуть, и незаметно провалилась в сон. Наутро встала отдохнувшая и готовая предпринять всё, что потребуется для спасения Эры и Влада. Когда спустилась вниз, мама как раз заканчивала завтрак. Я демонстративно не обратила на неё внимания, налила чашку чаю, взяла пачку печенья и отправилась завтракать в гостиную. Чтоб совсем не обращать ни на что внимания, включила телевизор и принялась смотреть "Доброе утро".
Мама вышла из столовой. Я видела боковым зрением, что она в нерешительности остановилась в дверях, держа в руках какую - то коробку. Неужели собрала мои вещи?
- Инга,- позвала она тихо.
Я сделала вид, что не слышу.
- Инга, я... я тебя... посмотри на меня, пожалуйста.
Я опять сделала вид, что никого не виду и не слышу. Ведь не стоит пугать маму резкими движениями, так?
Мама быстро подошла, поставила коробку на стол и выбежала в прихожую, а через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь. Я вздохнула с облегчением, атмосфера сразу перестала быть предгрозовой.
Несколько минут пыталась игнорировать коробку, но она стояла прямо перед носом и теребила любопытство, поэтому надолго меня не хватило. Коробка была не очень большой, похожей на праздничную, только без банта на крышке. Я открыла её, внутри лежало завёрнутое пакет нечто, а сверху примостилась открытка, украшенная розами, лилиями и надписью: "Любимой доченьке". Ничего не понимая, я вытащила открытку и прочитала текст:
"Инга, дочка, поздравляю тебя с Днём Рождения! Желаю тебе больших, светлых радостей, исполнения мечтаний и всего только хорошего. С любовью, твоя мама".
У меня засвербело в носу. И правда, сегодня двадцать третье октября - день моего рождения. Я совсем забыла...
В свёртке оказался подарок - очаровательный комплект из шапки, шарфа и перчаток, белых, с голубым и сиреневым орнаментом. Давно хотела что - то похожее.
Я расплакалась, как ребёнок; слёзы крупными каплями катились по щекам, их невозможно было остановить. Мама вспомнила про мой день рождения, заранее купила подарок, представляла, как я распечатаю его и обрадуюсь, а я... А я просто неблагодарная свинья, даже не посмотрела в её сторону. Не удивительно, что она видит во мне сумасшедшую, - я на самом деле такая. Только ко всему прочему ещё и дура. И мне тоже приятно жалеть себя и изображать непонятую невинность. Наверное, всем это нравится...
Проплакав над шапкой с шарфом минут тридцать, я кое - как успокоилась. В голове начал выстраиваться план дальнейших действий на сегодня. Сначала я съезжу в редакцию (пусть бывшие коллеги говорят про меня, что больше понравится, я всё равно увижу Макса!), потом позвоню Кате и договорюсь, чтоб она отвезла меня к Владу, а потом надо будет вернуться домой и приготовить праздничный ужин - хоть таким способом попробовать загладить грубость.
Но сначала всё же Макс.
Я быстро накрасилась, причесалась и вскоре вышла из дома. До ближайшего автобуса, если верить расписанию, а оно частенько врало, оставалось целых двадцать минут.
Рядом с домом я задержалась, посмотрела на едва заметную тропинку, что вела к озеру, но решила не ходить к нему. Всё равно ничего нового увидеть не рассчитывала. Только почему - то ещё несколько минут стояла на одном месте и не могла двинуться дальше, глядя, как тропинка исчезает между деревьев.
Когда пришла к остановке, автобуса ещё не было. Несколько человек из посёлка зябко ёжились под промозглым, сырым ветром. Я несколько минут молча наблюдала за молодой женщиной в длинном коричнево - розовом пальто, стоящей в одиночестве у самого края остановки, потом всё же решилась и подошла. Начинать разговор было неловко, словно я собиралась сделать что - то дурное.
- Э... Здравствуйте!- Я широко улыбнулась, всеми силами изображая дружелюбие.
Женщина повернулась. Вблизи стало ясно, что она гораздо старше, чем мне показалось. Круглое лицо с умело наложенным макияжем выглядело лет на сорок, из-под кожаной шляпы выглядывали кончики коротких светлых волос, глаза за прямоугольными очками окинули меня настороженным взглядом. Почему - то мне показалось, что эта женщина хорошо бы смотрелась за учительским столом.
- Здравствуйте. Вы чего - то хотели?
- Да, я... Дело в том, что меня очень заинтересовало небольшое озеро вон в той роще,- я неопределённо махнула рукой в сторону.- Решила поинтересоваться, не связано ли с ним чего-нибудь необычного. Вы не знаете?
Женщина окинула меня ещё одним внимательным взглядом, словно пытаясь понять, стоит ли отвечать такой странной девушке, как я. Я улыбнулась ещё шире и дружелюбнее.
- Ничего не знаю,- ответила она серьёзно.- Не слышала.
- В этом озере живёт дух,- произнёс тонкий голос за моей спиной.
Я повернулась – позади меня стоял мальчишка в длинной синей куртке, с большим ранцем на одном плече. Школьник. Он был без шапки, короткие чёрные волосы торчали во все стороны, примятые на затылке - парень явно забыл причесаться.
- Что ты сказал?- заинтересовалась я.
- В озере живёт дух,- повторил мальчишка.- Его никто не видит, только ему не нравится, когда кто - то купается в озере. Мы в прошлом году хотели поплавать, только... Ничего не получилось. Сашка хорошо плавал, лучше всех, и ещё нырял. Мы знаем, что это не просто так.
- Что не просто так?
- Это дух его утащил на самое дно и не выпустил.- Кончик носа мальчика покраснел, и я сомневалась, что в этом виновата погода.- Сашка хорошо плавал, он не мог сам.
- Сашка...- Слово "утонул" застряло в горле,- он остался на дне?
- Его вытащили. Потом. Только он не сам, это дух утащил, я знаю. Он и меня хотел утащить, но я вырвался. Он меня уже тянул на дно за ноги, а я вывернулся и выплыл на бер...
- Егор, зачем ты рассказываешь небылицы?- вмешалась женщина, похожая на учительницу.- С твоим другом случилась беда, но это не значит, что...
- Значит!- выкрикнул Егор ей в лицо.- Вас там не было, вы не знаете!
- Я знаю, что духов не бывает,- поджала губы женщина.- Это выдумки таких несерьёзных мальчишек, как ты. К тому же совсем необязательно пересказывать этой девушке свои выдумки, они от этого не станут правдой.
Егор раскраснелся, волосы ещё больше встали дыбом, а в глазах появился азартный огонёк. Я поняла, что он знаком с женщиной и что это не первый их спор. Он перевёл взгляд с неё на меня, и я поняла: он страстно хотел, чтоб я поверила. Не эта скептически настроенная женщина, которую уже ни в чём не убедить, а новый слушатель – я.
- Это правда! Самая настоящая правда!
- Конечно, я тебе верю,- поспешила убедить я мальчика.- Ты говоришь правду.
Женщина, похожая на учительницу, недовольно нахмурилась:
- Зачем вы поощряете его выдумки?- рассердилась она.- Это несерьёзно!
Я тоже нахмурилась, больше для вида, а не потому, что разозлилась.
- Я не должна ему верить, потому что вы этого не хотите или потому что это несерьёзно?- спросила с вызовом.- Лично я вполне могу допустить, что этот мальчик пережил такое, что вам даже не снилось.
Женщина фыркнула и демонстративно от меня отвернулась. Я, собственно, и не настаивала на продолжении беседы. Я тоже от неё отвернулась и присела на корточки рядом с Егором.
- Ну что, давай знакомиться? Меня зовут Инга. А тебя Егор, так? Ты живёшь в посёлке?
- Ага. А вы?
- В старом доме рядом с озером.
Глаза Егора широко распахнулись толи от удивления, толи от страха, толи от чего - то мне неведомого.
- В Старом доме? Где живут призраки? Ничего себе!
Я улыбнулась.
- Насчёт призраков не знаю, они здороваться не приходили. Вот что, Егор, я уже сказала, что верю тебе, и даже почти назвала тебя героем, но теперь хочется услышать, как было на самом деле. Я, знаешь ли, не люблю хвалить напрасно.
Егор уже открыл рот, чтоб начать рассказывать, но я заметила, что женщина в пальто косится на нас через плечо, и прикрыта мальчику рот.
- Давай поговорим в автобусе,- прошептала я заговорчески.- Тут нас подслушивают.
Егор кинул взгляд на женщину, мгновенно уловив суть, и согласно кивнул.
Автобус опоздал на десять минут, зато приехал пустым. Мы с новым другом устроились в самом углу, подальше от чужих ушей. Егор сразу начал рассказывать, делал он это пространно, часто отвлекаясь на мелочи или подробности биографии того или иного участника прошлогоднего происшествия. Если быть краткой, то произошло следующее: четверо мальчишек, в том числе сам Егор, отправились к пруду искупаться. День выдался жарким, и хотя раньше они ходили на большой водоём в паре километров от посёлка, в тот день решили побыть вдали от толпы. Озеро в роще показалось просто идеальным местом. Они долго купались и ныряли, а потом в какой - то момент мальчик по имени Сашка начал размахивать руками и кричать, что его тянет на дно. Мальчишки приняли это за шутку, однако Сашка ушёл под воду и долго не показывался на поверхности. Когда прошло несколько минут приятели испугались, и только один Егор решил лезть спасать Сашку. (Эти моменты Егор рассказывал громко и взволнованно, он словно заново оказался на берегу озера и принимал решение прыгать в воду.) Он нырнул и принялся шарить по дну, а когда хотел всплыть, что - то схватило его за ноги и потащило в самую глубину. И только благодаря невероятному случаю духу - а мальчишки после всего этого пришли к выводу, что имели дело именно с духом озера - не удалось затащить его на самое дно. Егор благополучно выплыл. И только к вечеру общими усилиями поселковых старожилов со дна смогли достать несчастного Сашку.
Я молчала несколько минут после того, как Егор закончил рассказ, а потом задала первый пришедший мне в голову вопрос:
- Как же дух мог так долго тянуть тебя ко дну, если озеро совсем мелкое?
Егор насупился.
- Так я и знал, что вы не поверили. Никто из взрослых не верит.
- Нет,- ответила я,- это вовсе не значит, что я не верю. Просто непонятно.
- Так ведь это только кажется, что мелкое,- принялся мне, как маленькой, втолковывать Егор.- А на самом деле очень глубокое, до дна не доплыть. И Сашку нашли вовсе не на дне, а почти на поверхности. Это дух его выкинул, ему не нужны такие, как Сашка.
Я серьёзно потрепала его по волосам и сказала:
- Я рада, что с самого начала тебе поверила. Ты на самом деле герой.
- Правда?
- Чистая правда. Ты молодец, что не забываешь, как всё случилось. Если что - то точно знаешь, надо держаться за это до самого конца, и никакие скептики не должны мешать.
Егор кивнул с гордой улыбкой и вдруг вскочил на ноги с криком:
- Подождите, не закрывайте! Я тут выхожу!
Я едва успела помахать ему, как Егор протиснулся в уже закрывающиеся двери автобуса и исчез из вида.

Едва ли можно сказать, что в редакции обрадовались моему появлению. Я шла по залу, и если бы взглядами можно было стрелять, то уже превратилась бы в решето. Смотрели все, даже уборщицы провожали меня глазами. За спиной слышался шёпот, никто не пытался скрыть, кто именно был предметом обсуждений. Всё это безумно раздражало, но я дала себе слово, что больше но позволю себе сорваться и не стану обращать ни на кого внимания. Пусть судачат, всё равно им больше нечем заняться.
Я прошла две трети общего зала, когда на меня кто - то напал. Не в первый момент поняла, что именно, и только когда меня оттолкнули на ближайший стол, смогла рассмотреть нападавшего. Это была Оксана Латышева.
- Я убью тебя, тварь!- шипела она сквозь зубы.- Предупреждала же, чтоб ты сюда не приходила! Я тебя по судам затаскаю! Я тебя!..
Выкрикивая угрозы, Латышева то старалась пнуть меня, то наступить на ноги, то тянула руки, чтоб выцарапать глаза. Её лицо было страшно перекошено, идеальная прическа растрепалась, зубы оскалились - я никогда прежде не наблюдала у неё столь бурных эмоций. Надо сказать, это нашло отклик, я тоже разозлилась и дала достойный отпор, а так как всё детство ходила в спортивный клуб при школе, то без особого труда справилась с соперницей. Латышева отлетела метра на четыре и грохнулась на пол. Юбка некрасиво задралась, обнаружив кружевные резинки чулок. Лицо девушки пошло пунцовыми пятнами, она резво вскочила на ноги и снова кинулась в атаку, но на сей раз несколько журналистов перехватили коллегу прежде, чем она повстречалась с моим кулаком.
- Отпустите меня!- оглушительно верещала Латышева, брыкаясь.- Отпустите, я сама выдеру этой стерве всё волосы! Я лично!..
- В самом деле, отпустите!- поддержала я, сжав кулаки.- Зачем держать, ей просто не терпится получить пару лишних синяков. Не надо лишать человека единственной радости!
Не знаю, какое из моих слов достигло сознания Латышевой, но она перестала пинаться, сдула с лица растрепавшуюся чёлку и посмотрела на меня с непередаваемой словами ненавистью.
- Вот увидишь, Крижитская, я тебя по судам затаскаю и в каталажку упеку лет на сорок,- пообещала она.
Я насмешливо прищурилась.
- Куда ты меня упечёшь? Извини, блатного жаргона не знаю – не мой круг общения.
- Ах ты!..- Латышева снова замахнулась на меня когтями, но её удержали на месте. За моей спиной тоже стояло несколько человек на случай, если захочу подраться. Пока что я не демонстрировала серьёзной агрессии.- Серьёзно предупреждаю, Крижитская, я так всё не оставлю.
- Не оставляй,- согласилась я, усиленно делая вид, что спокойна. Внутри всё натянулось в тугую струнку.- Ради Бога, делай всё, что хочешь. Только для начала тебе придётся очень постараться, чтоб доказать, что Мыслова вообще кто - то душил. Ты видела, как я стояла над ним и стискивала горло? Ты застала меня, войдя в кабинет, на месте преступления?
- Ты была в кабинете!
- Да, в кабинете - только стояла возле двери! Перед тем, как бросаться обвинениями, хоть приподняла бы ресницы и посмотрела, что к чему! Давай, иди в суд и доказывай, что у меня руки семь метров длиной! Что вы её держите, пусть идёт! В суде всегда нужны такие клоуны!
Латышева сделалась совсем бордовой и так тяжело дышала, что пуговички пиджака едва выдерживали амплитуду колебаний груди. Казалось, она готова рухнуть в апоплексическом ударе. Чёлка, сдутая с лица, теперь воинственно торчала кверху, как у индейца, вышедшего на тропу войны.
- Я видела тебя!
- Ничего ты не видела,- выдохнула я теперь уже совсем спокойно.- Дура ты, Латышева. Дурой и останешься.
Я не стала смотреть, чем закончится дело, тем более и так было всё ясно: несколько сотрудниц уже убежали за водой и успокаивающими каплями. Стычка с Латышевой была только перевалочным пунктом на моём пути к угловому кабинету. К Максу.
Кабинет заперт не был, и это почему - то сразу меня насторожило. Я на секунду замерла, почувствовав неприятный перебой в сердце, потом открыла дверь и вошла.
Макса в кабинете не было.
Казалось, здесь побывала толпа хулиганов, каждый из которых хотел доказать, что может разбить больше всех вещей. Оба стола были перевёрнуты и свалены в кучу возле окна вперемешку с ободранными креслами и частями картонных скоросшивателей. По всему полу в живописном беспорядке валялись мельчайшие детальки разбитых вдребезги компьютеров, осколки ламп и дисков, обрывки, ошмётки и мусор. В окне не оказалось ни одного целого стекла, только острые клыки торчали из пластиковых рам, и сырой ветер гонял по полу самые лёгкие части беспорядка. Кто - то даже умудрился порвать обои на стенах. Я осторожно сделала несколько шагов вперёд, обозревая разруху, и замерла на месте.
За спиной что - то треснуло. Я резко обернулась, готовая увидеть кого угодно, вплоть до Латышевой с кухонным ножом к руке. Однако позади меня стоял фотограф Владимир. Мы никогда с ним не общались, если не считая привычного "Доброе утро" в начале рабочего дня. Он почему - то всегда был страшно занят.
- Ты за вещами?- спросил он вполне мирно.
- Я не...
- Держи. Еле спас.
Владимир протянул мне сумку и куртку, без которых я убежала в прошлый раз. Я осторожно взяла, словно подозревала, что в сумке спрятан сюрприз в тротиловом эквиваленте. Всколыхнувшаяся подозрительность заставила меня во всех видеть неприятелей.
- Не думай, что мы все тут верим, будто ты пыталась прикончить Мыслова,- сказал Владимир, словно причитав мои мысли.- Он бы ни за что не позволил никому себя задушить, тем более такой хрупкой девушке, как ты. Мыслов у нас старый вояка, приёмы рукопашного боя знает хорошо. Не верится, чтоб ты смогла его одолеть водиночку.
- Почему же все смотрят так, словно меня уже ведут на виселицу?- спросила я.
- А то ты не знаешь,- усмехнулся Владимир.- Здесь же скука, как в старом болоте - каждый день одно и то же. И вдруг такие страсти: Мыслов в больнице, Латышева в бешенстве, ты обвинена в попытке убийства - просто мексиканский сериал местного разлива. Всем интересно.
- Ясно,- ответ нисколько не порадовал, словно мне на самом деле хотелось услышать в свой адрес обвинительные вопли.- Это всё объясняет. Только я не пойму, что случилось с кабинетом. Взорвалась бомба?
Владимир покачал головой.
- Никакой бомбы, это Игнатов. Вчера вечером все уже собрались домой, а он как начал крушить всё, что попадало под руку - страшно было смотреть. Кричал, что ему мешают работать, что он будет писать жалобы, что он единственный, кто заботится о будущем журнала - словом, был не в себе. Мы попробовали его успокоить, а он оказался сильным, как бизон. Даже не покачнулся, когда Славка ему врезал. Раскидал нас, как малышей, добил в кабинете то, что к этому времени разбить не успел, и умчался. А как он компьютер расколотил - это надо было видеть! Поднял над головой, как Кинг - Конг какой-нибудь, и как даст им об пол - только осколки посыпались! А вторым компом в окно запустил, остатки, наверное, ещё внизу валяются! Потом подпрыгнул и клавиатурой сбил лампу с потолка, представляешь? И всё с такой злостью, как будто из мести. Это было прямо буйное помешательство!
Я покачала головой. Да, буйное помешательство, иначе не назовёшь. Похоже, Макс проваливался быстрее, чем я предполагала, а о том, что с ним будет, когда потенциал разума закончится, мне даже думать не хотелось. Он полностью потеряет себя, станет не просто безумным, а... нет в языке такого слова, чтоб передать всю тяжесть его состояния. Человек по имени Макс Игнатов полностью исчезнет с лица земли.
- Всё ясно.
- К чему я это говорил? А, если хочешь встретиться с ним и поговорить, то лучше сначала немного выждать. Он не совсем владеет собой.
Я снова кивнула.
- Хорошо, учту.
- Тебя на самом деле уволили?- тут же переменил тему разговора Владимир.
Я так резко переключиться не смогла и почти минуту смотрела на него в упор, прежде чем до сознания дошёл смысл сказанного. Из головы не выходил Макс; не верилось, что всё настолько плохо. Ведь ещё два дня назад он не был так агрессивен...
- Да, уволили,- согласилась растерянно.
- За что?
- За то, что я вспыльчивая, за то, что не могу держать себя в руках.
- И всё?- растерялся Владимир.- Уволили за неподходящий характер?
- Да…- Только теперь я подумала, что причина увольнения на самом деле кажется притянутой за уши. Или, может, это не причина, а только лишь повод?- Звучит странно, но на самом деле всё так. Мыслов заявил, что не намерен далее терпеть моё неадекватное поведение. Так что ты постарайся вести себя попроще, а то, не ровен час, тоже уволят без разумных оснований.
Я помахала Владимиру рукой и вышла из кабинета. Помню, тогда меня охватила такая злость, что для мыслей просто не нашлось места, и только теперь накатила обида. В самом деле, за что меня уволили? За то, что устроила истерику в кафетерии? Это глупо. Могли сделать выговор за неподобающее поведение, могли как-то наказать, но уволить - не слишком ли это поспешно? Или Мыслов просто ждал подходящего момента, чтоб указать мне на дверь? Если так, то в чём причина? Он ведь сам не так давно собирался стоять за меня перед Троеполовым до последней капли крови.
Нет, что - то тут не так. И жаль, что мне было совершенно не с кем посоветоваться.
Кроме забытых накануне и бережно сохранённых Владимиром вещей я ещё забрала несколько дисков, которые по старой памяти хранила в общем зале и которые только благодаря этому не попали под горячую руку Макса, и только после этого с тяжёлым сердцем покинула редакцию. Уходить было обидно, в журнале мне нравилось, но я старалась не думать о том, что потеряла вместе с возможностью свободно входить в это помещение. Ведь это не единственная и, возможно, не самая интересная работа в мире, которую я смогу получить.
К тому же, когда разум готов вот - вот съехать с фундамента, неизвестно, понадобится ли мне вообще какая - то работа.
Я встала посреди не слишком людной улицы и принялась размышлять, что делать дальше. Варианта было два: поехать к Максу домой и попробовать застать его там или позвонить Кате и попросить отвезти меня к Владу. И то, и другое дело представлялись не самыми привлекательными. Я заранее могла предсказать, что Макс меня не узнает и говорить не захочет, а Влад будет спокойно спать, и его родители ничего не узнают о том, что в теле их сына никакой души нет. Что оно просто тело. И зачем Старейший меня к нему направил?
Спустя некоторое время я всё же решила следовать установленному ранее плану и не успокаиваться, пока не встречусь с Максом. И пусть он не станет говорить со мной, пусть пошлёт очень далеко, зато я буду знать, что он жив, что он всё ещё может говорить и ещё не совсем потерялся. На данный момент рассчитывать на большее я просто не имела права. Даже о том, чтоб увидеть его, старалась не думать. Увидеть хотелось, однако были объективные выводы, что это может не произойти.
Только у самой двери в квартиру Макса, когда осталось сделать всего несколько шагов, я заколебалась. Очень страшно было увидеть его безразличие, его неспособность вспомнить моё имя. Очень страшно было почувствовать, что единственный любимый человек от меня так невероятно далеко, что не долететь никаким самолётом, никакой космической ракетой. Ведь расстояние изменяется с изменением нашего к нему отношения: бывает, что сто миллионов километров вовсе не предел, а бывает, что три метра - и уже бесконечность. И нет никаких сил докричаться...
Я протянула руку и позвонила. Звонок разлетелся по квартире весёлой трелью и смолк на самой высокой ноте. Я была почти готова к тому, что никто не откроет, что Макс попросту не окажется дома, но мысленно всё равно уговаривала: "Пожалуйста, окажись дома. Открой дверь. Мне необходимо тебя увидеть. Пожалуйста, открой".
Дверь открылась, на пороге появился Макс. Моё сердце сделало радостный скачок и замерло, ожидая продолжения. Я молча стояла на пороге, ожидая и боясь вопроса "Вам кого?" Что на это ответить? Что я пришла к нему, что я люблю его и хочу, чтоб с ним всё было в порядке? Едва ли это поможет до него достучаться.
Макс казался ещё более растрёпанным, чем когда я видела его последний раз. Из одежды на нём были только полинявшие джинсы. Одной рукой он всё ещё держался за дверную ручку, словно намеревался захлопнуть дверь перед моим носом, второй опирался на косяк. Босая ступня правой ноги нетерпеливо постукивала по полу.
Я почувствовала себя неуютно. И дело было даже не во всех позе Макса, а в цепком взгляде, которым он меня ощупал. Этот взгляд нельзя было назвать совсем безумным, но с самого начала стало ясно, что он меня не узнал.
Он молчал. Я тоже молчала. С каждой секундой становилось всё более неловко.
А в следующий момент он схватил меня за руку, втянул в квартиру, быстро защёлкнул замок и принялся торопливо, сумбурно стаскивать с меня куртку. Я настолько растерялась, что не могла даже вздохнуть. Всё произошло с невероятной быстротой. Вот я стою перед дверью – и вот уже в просторной прихожей прижата к стене, а Макс старается стащить одновременно свитер и сапоги. Всё выглядело бы очень забавно, если бы я не знала, что он меня не помнит. А раз так...
- Макс, хватит. Хватит, слышишь? Прекрати!
Он на несколько секунд прервал своё занятие, ещё теснее прижал меня к стене и прошептал на ухо.
- Что хватит?.. Ты же понимаешь... Ты же тоже хочешь...
Он впился мне в губы с такой силой, что стало больно зубам, и рванул свитер. Словно сквозь сон я слышала, как рвутся нитки. Да, я должна была его остановить, должна была хотя бы попытаться что - то сделать, но его голос был так похож на голос настоящего Макса. Мне так безумно хотелось, чтоб это именно он целовал и обнимал меня, что всё остальное перестало иметь малейший смысл. И даже когда мужчина повалил меня прямо на пол в прихожей между вешалкой и входной дверью - даже тогда я была только с Максом.
Это был невероятный секс. Исчезло время, пространство - всё, что могло нам помешать. Никогда в жизни ни до, ни после я не испытывала ничего похожего. Я растворилась в нём без малейшего остатка, и было жарко, и мокро, и красиво, и дико, и приятно, и даже немного страшно. Все смешалось в одном единственном целом, сложившемся из двух наших половинок.
Когда Макс уснул, осторожно встала и пошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало и поняла, что мне совсем не стыдно. Наоборот, вспомнила и снова почувствовала себя не просто телом, но ещё и живым человеком, и женщиной, которую можно и нужно любить. Может, Макс не совсем понимал, с кем он занимался любовью, но он всё же помог мне ощутить себя цельной, и это было очень важно. Более того, он сделал меня на это время счастливой, заставил поверить, что прошлое вернулось и что я не одна, а этого так не хватало.
Я умылась, приняла душ, потом кое - как оделась, вместо своего свитера нашла другой, принадлежащий Максу, поцеловала его на прощание и тихо вышла из квартиры, всей душой желая остаться. Но лучше так, чем найти горькое разочарование, встретившись с ним взглядом.
Уже минул полдень, стоило поторопиться, чтоб успеть навестить Влада, а потом купить продуктов и приготовить праздничный ужин. Я достала телефон, вытащила из кармана измятый лист бумаги с Катиным номером и позвонила. Катя ответила уже на втором гудке.
- Да?
- Катя? Это Инга. Узнала?
- Привет! Узнала, само собой.
Катя, конечно, немного соврала, но это было даже приятно.
- Что случилось?- спросила она.
- Ничего волнующего. Ты сейчас в школе?
- Да, у нас ещё два урока, а что? Если ты насчёт долга, то можешь не переживать. Вернешь, когда получится.
Я вздохнула. Телу было ещё приятно, но голова уже начала работать в другом направлении.
- Я не по поводу денег. Хотела навестить Влада, но не знаю его адреса. Не подскажешь?
- А попозже никак? Я бы с тобой съездила.
- Нет, попозже не могу - дела. Ну так что?
Я быстро записала адрес на ту же бумагу, где уже был номер телефона, поблагодарила Катю и отключилась.
Теперь оставалось только одно: решиться туда поехать.