Ее слуга вел себя странно. Он совершенно не испытывал к ней почтительности, и уж тем более вовсе не был смирным и покорным. Лусия, обрабатывая Баюну раны, которые, к счастью, оказались всего лишь царапинами, размышляла о том, не отказаться ли ей от его услуг. Девушка вспоминала, как он вел себя на палубе во время потасовки, и исподтишка рассматривала его спокойное уверенное лицо, сильные руки. Нет, от такого человека надо держаться подальше. Он, конечно, сможет защитить ее от неприятностей, но, похоже, и сам может доставить неприятностей не меньше.

Когда Василий вышел за дверь, сообщив, что подождет, пока она приведет себя в порядок, девушка на мгновение растерялась. Ей вовсе не хотелось сейчас быть на людях. Хотя она и не показывала своего волнения, но произошедшее на палубе действительно испугало и расстроило ее. Отказаться? Сослаться на усталость и остаться в каюте? Ну, уж нет. Да, возможно, она слабая и изнеженная. Да что уж, возможно, так и есть! Но она не позволит, чтобы так о ней думали!
Лусия раскрыла один из баулов и принялась подбирать себе наряд, приличествующий случаю.

В кают-компании собралось совсем немного пассажиров. За столом между Лусией и Баюном оказался тот самы молодой человек, который представился...хм...оказывается, она забыла его имя. Впрочем, это не страшно. Кто-то из присутствующих обязательно обратится к нему по имени. На самом деле, девушка была даже рада, что не сидит рядом со своим новоявленным слугой. Ей надо еще подумать над тем, как выстроить взаимоотношения с этим опасным человеком.

Паучья сеть, растянутая в кают компании, была единственным развлечением для señora Litta Arese. Отсутствие вуали сказывалось на настроении Ульдериги прекрасно. Оправив кружевные манжеты, выкрашенные в нежно зеленый цвет, на два тона светлее, чем цвет платья, Ульдерига устроилась рядом с профессором, представившимся как Альфред Гейн. Фанатичная преданность своему делу последнего заставила Ulderiga спрятать усмешку за кусок льняной ткани, которым она вытерла руки после омовения. Причтный запах шафрана и цитрусовых окутал молодую женщину. Непривычное отсутствие тяжести стянутых в узел волос заставляло Ульригу чувствовать напряжение наплывами. Ощущение схоже с тем, которое появляется при ношении нового украшения на руке. Украшение радует и доставляет дискомфорт. Приятное чувство.
Оглядев стол, Ульдерига решила начать с аперитива. Не ожидая галантности от любителя археологии, señora Litta Arese глазами указала прислуге на разбавленное вино. Затем последовало мясо цыпленка с сырыми овощами. Чувствуя, как желудок тяжелеет, Ульдирига согласно кивнула куску говядины, который услужливо укладывали на ее тарелку. Твердый сыр и вино со специями завершили трапезу señora Litta Arese. Чувство сытого опьянения успокаивающе подействовало на молодую женщину. Слегка расслабив вечно разведенные плечи, Ульдерига окинула взглядом тарелку: она была щедра, не поскупилась оставить кусочек мякоти вкуснейшей говядины и сыра, да и в бокале осталось вина на пару приличных глотков. Ульрига прямо таки ощущала волны благодарности от прислуживающей ей. Бросил взгляд на тарелку археолога, señora Litta Arese подняла глаза к потолку. Скрадывалось ощущение, что Альфред Гейн вылизал тарелку. Лицо обслуживающего его слуги было кислее уксуса.

В каюту постучались. Открыв дверь, Волькер увидел одного из матросов корабля. Рыжий и бородатый (впрочем,борода была слишком мала, но не настолько, чтобы ее игнорировать) сказал, что капитан приглашает всех в кают-компанию.
- Кстати, не скажешь,что за птица такая ваш неуловимый капитан? А то он отчего-то никому на глаза не показывался... - спросил рыжего Дорк, после чего кое-что вспомнил. - Или он так сильно занемог, что встать не может? Боцман вроде-бы что-то такое говорил...
Уроженец Фишлера заметил, как матрос незаметно (как он думал) усмехнулся, услышав про Боцмана. "Непростой человек однако этот Боцман." - подумал айзенец.

В кают-компании капитана не было. Был только боцман, говоривший о чем-то с одной девицей. Так же там был уссуриец, Роджер и Высокомернейший с профессором. Последний был археологом и с жаром рассказывал о найденых вещах. Волькер решил прислушаться к этому разговору. Умных людей послушать полезно. Во всяком случае, что-то эдакое он от кого-то слышал. Ну и пообедать еще не помешает, все равно поговорить пока не с кем. Уссуриец был слишком занят собеседницей старшего матроса.
Перестав оглядываться, айзенец принялся за еду.

Подошедший матрос отвлёк меня от созерцания сине-зелёной дали, хрипловатым голосом сообщив, что капитан приглашает пассажиров на обед в кают-компанию, и, получив ответ в духе «скоро буду», удалился.
Поразмышляв над своим внешним видом – стоит ли надеть камзол, или чёрная рубашка с вышитыми серой и серебряной нитью узорами будет достаточно торжественна, и, придя к выводу, что обойдусь без первого, поскольку, несмотря на бриз, солнце немилосердно грело все предметы на палубе, не делая исключения для пассажиров, которые, на свою беду, предпочитают тёмные цвета, я спустился в каюту, и, оставив там дагу, поспешил в кают-компанию, расположенную здесь против правил, не в корпусе за гандеком*, а в баковой надстройке.
Уже в коридоре последней, я подозвал к себе проходившего мимо пассажира из беднейших, которых, по всей вероятности, здесь использовали вместо слуг и высказал ему довольно простую просьбу, которая, впрочем, привела его в изумление.
Тем не менее, через пять минут тот принёс требуемое и долго с удивлением наблюдал, как я тщательно мою руки над тазом с водой при помощи мыла.
«Твоё счастье, что ты не видел, как мучаются от болей в желудке и загадочных болезней те моряки, которые этого не делают во время дальних плаваний…»
Завершив сию простую процедуру, и вытерев руки насухо при помощи куска холста, я вошёл в кают-компанию, где уже, по-видимому, собрались всё прочие приглашённые пассажиры.
Не знаю, кто их рассаживал, или они выбирали места сами, но распределение получилось крайне неудачным – остались свободными четыре стула, ближе к углам стола.
Два места, ближайшие ко входу, я отмёл моментально - соседом в первом случае для меня оказалась бы та молодая особа, что беседовала с боцманом на баке - хорошо сложенная, чуть курносая, с красивым лицом девушка. С учётом общего представления о Водачче, займи я место рядом с этой синьорой – и скорее всего обед завершился бы звоном клинков. Даже если предположить, что я сумею заколоть капитана, как свинью – это всё равно будет не самый умный поступок, особенно с учётом того, что шхуна принадлежит означенному капитану и до берега весьма далеко. Во втором случае – уссуриец. Нет, конечно, если сесть рядом с ним, то трапеза не превратится в один момент в потасовку с применением клинков и огнестрельного оружия, как это случилось года два назад в одном монтеньском городке со мной и вендельским купцом, но всё же не стоит раздражать парня лишний раз – наши народы недолюбливают друг друга.
Третий вариант пришлось отбросить парой секунд спустя – характерные повадки за столом выдали в женщине водаччанку, причём знатную, и я моментально отвёл взгляд.
«Это хуже двух первых вариантов… Теперь придётся делать вид, что её тут нет».
Лишь одно место порадовало отсутствием каких-либо последствий, и моим соседом оказался айзенец, которого я видел среди защитников корабля от всякой швали в порту.
Стол буквально ломился от еды, но я, по старой привычке, не торопился, начав с рыбы – одного из самых привычных для моряков любого сословия блюда. На мою тарелку неторопливо «перекочевала» запечённая форель с маслинами, каперсами и лимоном, а вот с выбором вина пришлось повозиться – столь любимых мной «Чёрных слёз» двухсотлетней выдержки на борту не оказалось, пришлось довольствоваться «Медвежьей кровью». Впрочем, восемьдесят лет – тоже немалый срок для благородного напитка…
Я осторожно принялся за еду, прислушиваясь к разговорам пассажиров, и стараясь не смотреть на соотечественницу, которая сидела на противоположной стороне стола напротив моего соседа.
_____________
* - орудийная палуба

- Заходи, паренек, заходи.

Боцман сидел за небольшим столом. Каюта выглядела довольно странно для боцмана торгового судна, на стене висели пистолеты и сабли, на столе были разложены карты и бортовой журнал. Эсси, конечно, не особенно знала порядки на корабле, но ей казалось, что карты это по части капитана, ну или хотя старшего помощника.

- Я смотрю ты неплохо дерешься, да и ребятам ты понравился, - усмехнулся Боцман, внимательно разглядывая юнгу, - но мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов. Не против?

Не дожидаясь ответа на риторический вопрос, он продолжил.
- Во-первых, почему ты решил наняться на корабль? Проблемы с законом? Или просто ищешь приключений? - Боцман внимательно посмотрел Эсси в глаза, ища ответ, - можешь говорить честно, у нас в команде полно тех кого на родине ждут с пенковой веревкой.

***

- А вот и наш искусный лучник, - рассмеялась хозяйка, - я как раз рассказываю нашим гостям как вы великолепно сражались. Впрочем, вы господин Дорк, тоже были замечательны.

Девушка показала, что имена пассажиров ей известны. Она смотрела прямо в глаза Баюну и улыбалась. Почему-то у того возникло чувство что девушка играет с ним... вот только в какую игру?

- Господа, расскажите где вы так научились сражаться? - улыбнулась она, - люблю слушать истории о подвигах и сражениях.

- Прекрасная сеньорита, - улыбнулся Роджер, вставая для приветствия Лусии, - рад вас видеть в добром здравии, вы как всегда обворожительны. Надеюсь это досадное происшествие не доставило вам неудобств? Я вас уверяю, что больше никто на корабле не посмеет оскорбить или обидеть вас.

- О синьор! Я вижу, вы добрый человек, отец своим матросам! Я расскажу вам всю правду, как на духу. Вanríon* Элейн строит корабли. На кораблях нужны люди. Она назначает добровольцев, синьор. Каждая прибрежная деревушка должна дать earcaigh**. Морю всегда мало, синьор. Меня забрали королевские вербовщики, damn iad***! А потом, одной туманной ночкой чертова посудина налетела на банку и сломалась пополам. Нас, кто выжил, подобрал монтенец. А я-то думал, на королевском судне сущий ад! Да та лоханка была пропитана вином и кровью парней с бака! Хвостатая кошка ходила по спинам каждый день! Благие были добры, я сбежал в том самом порту, где ваш старпом решал дела.

Эсси умолкла после непривычно долгой тирады и отступила в уголок, стараясь не приглядываться к каютному убранству совсем уж откровенно. На прежних судах боцманы проводили почти все время с матросами, а их дудки не умолкали, отдавая приказания. Карт они, скорей всего, и в глаза не видели. "Виланд-кователь, куда я попала?"


*Королева (гаэльск)
** рекрутов (гаэльск)
*** проклятье на их головы! (гаэльск)

- Хвостатая кошка, говоришь? Тогда тебе понравиться у нас, у нас матросов не бьют, вешают иногда, это да, а бить не бьют, - сказал Боцман таким тоном что было не понятно шутит он или нет.

- Ладно, малый ты смышленый, я тебе дам два особых задания, - сказал он, - первое, кто-то из наших пассажиров везет секретные документы, я хочу знать кто. Присмотрись кто из пассажиров ведет себя странно. Второе, проследи за этой ведьмой, с кем общается, не настороженна ли она.

Потом Боцман задумался.
- Сроку тебе на оба задания - завтра до полудня. Я скажу чтобы тебя работой не напрягали пока.

Эсси задумчиво почесала левую ступню правой и утерла нос рукавом с самым придурковатым видом, на который была способна. Боцман не спрашивал согласия, он отдал приказ. И ясно дал понять, что награды за такие сомнительные делишки можно не ждать. Если не считать наградой отсутствие пенькового галстука. Значит, морскому змею нужен лазутчик. Девушка смутно припомнила обрывки слухов, ходивших о знатных дамах-водачче, но сочла это задание меньшим из зол.
"Интересно, как я должна отличить подозрительного благородного господина от обычного? Или кто после ужина не пойдет кормить рыб на леерах, значит, тот самый, жутко важный и есть? Gur thóg sé a ifreann, muisiriún aois!* Или он затем и собрал всех подозрительных в одной каюте под присмотром своей chailín pupaí**..." На подходе к логову боцмана Эсси видела, что пассажиры из "чистых" стягиваются к одной из баковых кают, а в дверях маячит та самая девица, что наблюдала за погрузкой рядом с ним. "Интересно, кто она? С таким-то боцманом..."

Вслух же она спросила с самым покорным видом:
- Синьор, а где каюта той знатной синьоры?



*Чтоб его черти задрали, старого гриба! (гаэльск.)
**подружки-куколки (гаэльск.)

Когда Баюн перестал таращиться на незнакомку и прислушался к словам, то обнаружил, что она обращается к нему:
- А вот и наш искусный лучник, - рассмеялась хозяйка, - я как раз рассказываю нашим гостям, как вы великолепно сражались. Впрочем, вы господин Дорк, тоже были замечательны.

Девушка показала, что имена пассажиров ей известны. Она смотрела прямо в глаза Баюну и улыбалась. Почему-то у того возникло чувство, что девушка играет с ним... вот только в какую игру?

– Ну а что прикажете еще делать, когда оскорбляют моего патрона, тем более даму? Радоваться, что ли? – Он раздраженно отбросил с лица еще влажные от недавнего мытья волосы. Василия забеспокоило, как он сейчас выглядит? Охотник попытался приосаниться и придать лицу выражение мрачной мужественности. Правда, получилось что-то среднее между «Я съел лимон» и «У меня внезапный паралич лицевых мышц».
– Не могу же я ничего не делать, если какие-то грубияны применят силу к женщине! Это же будет в первую очередь мое собственное поражение.
Девушка хмыкнула:
– Победа, поражение… Нашли из за чего играть в войнушку. Вообще, дамы и сами могут за себя постоять. Так нет же, прямо сражение не на жизнь, а насмерть. Дурак!
Девушка чуть наклонила голову и игриво теребила прядь волос:
– Не сердитесь. Пожалуйста.
Он вздохнул:
– Ох, Мать богиня. Ну хорошо-хорошо, я не сержусь. Сейчас займусь самогипнозом с целью убедить себя, что мне нравится, когда всякое г… в смысле gopniki, – ввернул Баюн неизвестное гостям слово, – сваливаются мне на голову.
– Вы такой добрый и хороший. – Она захлопала ресницами.
Баюн поперхнулся и издал сдавленный булькающий звук:
– Миледи, вы ничего не напутали? Добрый и хороший?
– Добрый и хороший, – смеясь повторила она. – Хотя и глупенький.
Баюн вспыхнул.
– Ну вот. Уже дошли до оскорблений. Спасибо вам большое. А я уж подумывал посчитать вас не просто милой, а очаровательной.
Он усмехнулся, откидываясь к спинке стула и глядя прямо в глаза девушке. Та не отвернулась и не отвела взгляд. Двое словно обменялись мыслями:
«Здесь же люди!»
«Плевать…»

Выдержав взгляды друг друга, оба поспешили завести разговор на отвлеченную тему. Первой начала женщина:
– Господа, расскажите где вы так научились сражаться? – улыбнулась она, – люблю слушать истории о подвигах и сражениях.
– Да нечего особо рассказывать, – напустил на себя скромный вид уссурец. – Я обычный охотник.
Баюн натянуто улыбнулся. Рассказывать о себе правду не входило в его планы. Глаза у него резко стали холодными, а голос стальным.
– У нас в Уссуре каждый с детства учится обращаться с топором. Этот инструмент необходим в хозяйстве и в лесу. Почему бы не использовать его же в случае необходимости применить силу? Давайте лучше послушаем господина Дорка. Я ведь так и не успел выразить ему признательность за помощь.

Уссурец цеременно отвесил кивок в сторону айзенца. Ему хотелось бы подать мужчине руку и поговорить по душам, но он предпочел отложить откровенный разговор до лучших времен.
– Расскажите нам, пожалуйста, откуда вы? Вы чертовски хорошо деретесь, и я бы с куда большим удовольствием считал вас другом, чем врагом. А вот эти доспехи на вас – это и есть знаменитый на всю Тейю дракенайзен?

Мысленно Баюн уже пересчитывал застежки корсета на незнакомке и готов был поддерживать разговор о чем угодно, лишь бы убить время.

- Прекрасная сеньорита, - улыбнулся Роджер, вставая для приветствия Лусии, - рад вас видеть в добром здравии, вы как всегда обворожительны. Надеюсь это досадное происшествие не доставило вам неудобств? Я вас уверяю, что больше никто на корабле не посмеет оскорбить или обидеть вас.

Лусия благосклонно взглянула на молодого человека и улыбнулась:
- Со мной все в порядке, благодарю вас.
Она позволила Роджеру налить себе вино и наполнить тарелку, опять поблагодарила его легким кивком и принялась за еду. Ее сосед продолжал отвешивать комплименты и рассказывал забавные истории, заставляя ее поминутно улыбаться.Вскоре она почувтвовала себя необычайно легко. Люди, сидящие за столом, были вполне приятные. Блюда, которые ей довелось отведать, выше всяких похвал. Вино, которое старательно подливал ей в бокал разговорчивый сосед, приятно кружило голову.

Обычная и незамысловатая señora Felegrini, тяжко вздохнув, продолжила приводить в порядок скарб своей новоявленной госпожи и думать.
Тщательно упаковав тючок с вуалями-паутинками, сеньора Тереза замкнула шкатулку с драгоценностями. Деловито почесав нос, добропорядочная матрона решила спрятать шкатулку в коконе одного из нераспокованных платьев, и вот оно опять свершилось. В коконе оказался мужской костюм.
- Святые покровители, - квакнула Тереза Фелегрини, довершив образ лягухи с выпученными глазами, - Ничего не видела, ничего не знаю.
Шкатулка оказалась втиснута в кокон с неожиданным костюмом.
Смахнув пыль, поднятую тяганием дорожного сундука, служанка тяжело опустилась на стул, размышляя, чем бы ей заняться.
Муж ее околачивался на палубе, неторопливо поглощая заботливо собранную Терезой перекуску, сама Тереза недавно утолила голод, потому пребывала в состоянии расслабленном и добродушном, в каюте señora Litta Arese было много уютнее, чем в их каморке на корабле.
- Ведьма она или нет, но дождусь-ка я ее, мало ли, - успокоила себя Тереза и, незаметно для себя, задремала, по-птичьи склонив голову на грудь, тонкая струйка слюны паутинкой стекала на лиф платья, громогласных храп казалось усиливался с каждым выдохом.

- Каюта? - переспросил Боцман, задумчиво потерев подбородок, - Восьмая. Но ты, малой, не спеши, главное чтобы никто не встревожился раньше времени. Да, и ведьма вряд ли везет документы, главное чтобы она ничего не поняла пока...

Тут Боцман замолчал не став договаривать пока что...

- Иди, - махнул он рукой, - полазить у ведьмы в багаже ты ещё успеешь... Позже.

- Наш, уважаемый лучник, подайте мне пожалуйста салфетку, - улыбаясь произнесла сеньорита. Когда их рук соприкоснулись, Баюн почувствовал что в его руку, легла записка.

"Шестая каюта в полночь" - прочитал он, бросив мимолетный незаметный взгляд на записку.

Идиллию нарушила, опадавшая пассажирка, сухая дама преклонных лет, одетая в дорогое, но безвкусное платье. Она начала ворчать ещё в дверях, умудряясь ругать все подряд и при этом рассказывать обо всех своих родственниках. В результате большинство пассажиров постарались побыстрее закончить обед. У многих из них возникла мысль, что представители команды отсутствуют специально, чтобы не встречаться с этой пожилой "леди".

Эсси выйдя из каюты Боцмана несколько иначе посмотрела на команду, вроде бы все были при деле, но с дисциплиной было совсем не так жестко как на других судах. Никто не кричал на матросов, не было заметно у них и страха наказания, Эсси даже заметила как один из матросов сделал пару глотков из фляжки, где явно была не просто вода. Явно с командой судна было что-то не так.

Волькер, услышав это, вежливо улыбнулся. Плечо вроде как стало беспокоить меньше в этот момент. Хотя надо отдать должное и местному старичку-костоправу - тот не зря в команде был.
Тут начал о себе рассказывать уссуриец. Дорк же внимательно слушал, параллельно стараясь не замечать воддачанку напротив: за время службы у одного дворянина он насмотрелся на знатных и их манеры. А учитывая, что знатные женщины часто обладают магическим даром...айзенцу не хотелось лишний раз встречаться с Ведьмой Судьбы и тем самым дергать драхена за хвост. Впрочем, последнее чаще всего было куда более безопасным. И вовсе не из-за того, что их давным-давно не видели...

- Не стоит. Есть бойцы куда лучше меня, хотя это ведь означает, что мне есть, куда стремиться и над чем работать...Ну, обо мне: я из Фишлера. Это такое княжество на берегах озера Зюдлахе. Вы знаете же, что моя страна... - Дорк помрачнел на этих словах и решил не останавливаться на этой теме. - Ну да ладно. Озеро это довольно знаминитое, за счет него многие живут, да и легенд про него немало. Больше только про Черный Лес, но, если позволите, я расскажу их как-нибудь в другой раз.
- Я состоял в одном отряде наемников. Он назывался "Железная Рука". - продолжил Волькер после небольшой паузы. - Быть может, не самый известный, но самый сплоченный.
- А что про панцерхэнд...он, конечно, довольно крепок, в чем кое-кто убедился, но он не из дракензайна. Подобными вещами владеют лишь дворяне, а я, к сожалению, не из их числа. - со смешком ответил уроженец Фишлера на вопрос о своей боевой перчатке.
Тут пришла одна престарелая дама, после чего большинство пассажиров постарались как можно скорее уйти. Их можно было понять: ее постоянное ворчание стерпеть было довольно тяжело.
Волькер ушел не раньше своих собеседников. Тем более, что уссурец...хотя, может так статься, что он сейчас не найдет времени для разговора. Впрочем, особенно на этой теме бывший член отряда "Железной Руки" не задерживался. Негоже это.

Едва Лусия отставила бокал и промокнула губы салфеткой, Роджер, послав ей очередную улыбку, предложил прогуляться по палубе, подышать морским воздухом и полюбоваться на закат. Девушка согласно кивнула, чувствуя, как кружится голова. Свежий воздух, конечно, поможет. К тому же Весельчак оказался приятным собеседником, а ей так не хватало легкого общения в последнее время.
Она поблагодарила за обед, пожелала всем приятного аппетита, поднялась и вслед за Роджером покинула кают-компанию.

На палубе было довольно свежо. Лусия положила руки на поручень и с удовольствием глотнула свежего воздуха. Роджер тоже положил ладони на перила и как бы невзначай коснулся руки девушки. Лусия отодвинула пальцы и вспомнила, каким странным взглядом проводил ее Баюн. Она передернула плечами.
- Сеньорита, вы не замерзли? – Роджер улыбнулся и снова коснулся руки Лусии. – У вас руки совсем холодные. И вы так и не назвали свое имя.
- Лусия Агилар дель Тьорес, - девушка снова отодвинула руку и посмотрела в лицо Роджера. – Простите, мне очень неловко, но я забыла ваше…
Она мило покраснела и отвела взгляд.
- О, ничего страшного. В этой суматохе можно и свое забыть. Разрешите представиться еще раз, - он слегка поклонился, - Роджер Блант, друзья зовут меня Весельчак.
Он протянул руку, Лусия подала свою, и тот коснулся губами тонких пальчиков.

- Наш, уважаемый лучник, подайте мне пожалуйста салфетку, - улыбаясь произнесла сеньорита. Когда их руки соприкоснулись, Баюн почувствовал что в ладонь легла записка.

Уссурец непроизвольно сглотнул и уставился в сторону – ничего не вижу-ничего не знаю-вообще ничего не произошло.
"Шестая каюта в полночь" - прочитал он, бросив украдкой взгляд на записку.
Не так часто женщины назначали свидания Василию в первый же день знакомства. Когда взгляды двоих снова встретились, у Баюна появилось чувство, что девушка на несколько лет старше его.
Женщина изучила охотника глазами, словно жертву, ощупала и взвесила. Ничего подобного Василий не испытывал раньше и отреагировал на оценивающий взгляд так, как отреагировал бы любой мужчина.
Глаза девушки казались зелеными омутами обещания. Какие черти водятся в этих омутах?
Баюну казалось, что всем заметно, как он покраснел и напрягся. Он с трудом сдерживался, чтобы не выбежать вон. На самом деле никто не обращал внимания на мучения уссурца. Пассажиры ели, смеялись и вели шутливые споры. Один за другим они наедались, слегка и не очень слегка напивались и покидали кают-компанию.
Синьориту Агилар дель Торес под шумок увел Роджер, и охотник наградил парочку ревнивым взглядом.
«Вот так типчик. Ишь, чего творит!»
В общем-то у Василия не было причин для ревности. Но об этом парень как-то не думал. Сейчас его мысли были заняты другим. Другой.

С появлением в трапезной сварливой седой дамы, разговоры как-то быстро поутихли. Лишь старая перечница все трещала и трещала о том, что молодежь совсем опустилась, не чтит традиции, в правительстве идиоты и преступники и что скоро конец и полный ахтунг. Остальные пассажиры, уткнув носы в тарелки, быстрее заработали челюстями и поспешили закончить свои трапезы. Баюн последовал их примеру.

Времени до полуночи было еще валом. Уссурец использовал его на то, чтобы привести в порядок каюту сеньориты Дель Торес. Он взял у матроса швабру, вымел и выскоблил доски пола, аккуратно сложил уже распакованные вещи синьориты и оставил нетронутыми остальные. Затем, руководствуясь загадочными мотивами, оборотень выломал щеколду на окне. Убедившись в том, что теперь раму нельзя закрыть изнутри, уссурец прикрыл окно и ушел в кубрик.

До отбоя действующей вахты он протравил сальные анекдоты с матросами и выкурил две трубки. Затем, не раздеваясь, лег. Незадолго до полуночи, сделав вид, что ему нужно выйти по неотложным надобностям, уссурец покинул матросский кубрик и ровно в двенадцать стоял у дверей каюты номер шесть.

Боцман точно знает больше, чем считает нужным сказать. Запашок от дельца уже переплюнул кубричный гальюн, каковой доселе был непревзойденным рекордсменом по данной части. А что остается делать? Еще повесит за какой-нибудь надуманный проступок, и никто не вступится... Эсси кивнула и вышла из каюты, затворив дверь. Значит, надо идти и следить за "чистой" публикой, которая вот-вот пойдет с ужина.
Девушка воровато осмотрелась по сторонам у шустро вскарабкалась на фока-рей, где и устроилась, растянувшись на нагретом дереве, опираясь на тугую парусину. С этого места открывался отличный обзор на входящих и выходящих из дверей "едальни". Что происходило внутри было никак не разглядеть, да и не велика потеря. Хотя палуба между фок-мачтой и бушпритом была закрыта парусами, если бы кто-то из пассажиров ушел туда, можно было бы свесить голову вниз. В желудке урчало все сильнее. Тон боцмана не оставлял возможности сбегать в камбуз и разжиться хоть миской похлебки. Вздохнув, девушка пробурчала несколько отборных горских проклятий (смысла которых не знала сама) для обжор внизу, вынула из поясного мешочка пару припрятанных анчоусов.

"Боцман сказал, что не знает ничего про документы. Боцман собрал конкретных карго на ужине. Боцман знает, что синьора точно не его цель. Так кто же? Надутый индюк в цацках, который на пристань в карете подрулил? Этот может, вон важный какой! Но будь я королем, или еще каким шишкой, я б ни за какие коврижки такому не доверила. Его ж за версту видно! А, кто их знаете, королей этих! Может у них, кто самый блестючий и спесивый, тот и самый надежный считается... Тьфу!"

Эсси плюнула хвостик за борт, не попала, вздохнула с досадой и отхлебнула разбавленного до неразличимости асквибо из фляжки.

"Или тот парень, что стрелял из пистоля на пристани. Этот может. Исполнитель что надо. Усе сделает в лучшем виде. На рожон не полезет, но и не спасует... Поглядим. Тот, что стрелял через мою голову - навряд ли... Навряд ли. Этому свою бы башку уберечь, а не бумаги важные. Увлечется да и позабудет все к чертям собачьим. Ищи ветра в поле! Дылда с кулачным щитом? Да ну, он солдафон как старый Берни МакГи. Один устав караульной службы на уме. Таким вечно приказы подавай! А без приказа, небось, и в сортир не пойдет!" - девушка хихикнула, представив бравого айзенца, мужественно ждущего соответствующий приказ с красными от усилий глазами, но взяла себя в руки. "А может, тот смазливый зубоскал, который за девицу вступился? Ох, что-то с ним нечисто, разрази меня гром! Крученый он какой-то, mac soith*. Юлит, юлит, что твой угорь в верше, а сам себе на уме... Самая паскудная порода! Надо бы приглядеть.
Или девица? Да ну, она ж добрая как теля, небось, первый раз от мамкиной юбки отлучили. Как такой что важное доверить? Свое б не потеряла, и славненько...
Или тот старый гриб? Такой, блаженненький, ничего дальше своего носа не видит... Даже на драку не повернулся поглядеть... На такого никто не подумает, экий телепень... Тоже приглядеть надо. Чем Неблагие не шутят!"

Увлекшись рассуждениями, Эссильт едва не пропустила момент, когда на палубе появились первые цели. Сердобольная девица, а за ней, как вьюн, тот скользкий тип. "Почуял легкую добычу, стервец." Девушка поморщилась. Все это до крайности напоминало одну историю на соседней ферме. Там тоже заезжий виршеплет вскружил голову хозяйской дочке, да и бросил, получив свое. Два раза беднягу из петли вытаскивали, а вот из Аска выловить не успели. Но, как говорил папаша, "всех жалеть - сердце лопнет". Чтоб ему, старому, на том свете пива в пабе не подали.
Лучник выскользнул почти незаметно и смешался с матросней. Он мелькал то тут, то там. "Не мой человек, и то хлеб." Старикашку и индюка не было видно.
Никакого смысла сидеть дальше. Девушка слезла с насиженного места и побрела в камбуз. Ланниган как раз только начал раздавать еду и кивнул, как старому знакомому. Эсси шустро заглотала неаппетитное месиво и убрела на верхнюю палубу - делать вид, что драит. Имитация бурной деятельности - первое, чему она научилась за время службы. Всем плевать, чистая палуба, или нет, но команда все время должна быть чем-то занята. Иначе у парней с бака появляется время задуматься - а почему это офицеры едят нормальную пищу, а они тухлую солонину пополам с червями. А оттуда и бунта недалеко...

Место было выбрано удачно - старый "профессор" несколько раз походил мимо и даже добродушно посоветовал не падать за борт, но подозрительным не казался. Хотя, это тоже было подозрительно. Перед самым ужином она попыталась было аккуратно поспрошать Ланнигана насчет "чистой" публики - все же, он подольше ходит, и повидал этой братии уж куда как. Однако, ничего вразумительного тот не сказал. То ли не захотел, то ли и впрямь не знал. Как всегда в деле спасения шкуры Эсси могла рассчитывать только на себя.



*сукин сын (гаэльск.)

Обед шёл своим чередом. За столом велись типичные для подобных путешествий разговоры – кто откуда и куда, кто и чем занимается, завязывались знакомства, кой-где мелькало нечто, что с некоторой натяжкой можно было бы назвать flirtare*.
Я не вступал в них, но прислушивался, неторопливо поглощая обед, пытаясь понять, что за люди меня окружают. А компания подобралась весьма разномастная…
Любитель помахать топором, как выяснилось, охотник, вел беседу c девушкой, которая, если верить матросским pettegolezzi**, любовница капитана.
Черноволосый кареглазый айзенец по левую руку от меня – бывший наёмник.
Кое-кто в представлении явно не нуждался – надменный господин в роскошном платье, и суховатый старичок с обветренным лицом. Первый явно принадлежал к высшему обществу, и вполне возможно, был хорошим актёром – вся его важность и напыщенность казались мне несколько противоестественными, а второй явно относился к научным кругам. Впрочем, слушать профессора было довольно интересно.
В стороне от общей беседы осталось не так много обедающих – светловолосый молодой человек в простой одежде, которого я видел во время драки в порту, ухаживал за темноволосой девушкой, судя по повадкам, из благородных, и я со своей соотечественницей. За время трапезы мы не бросили друг на друга ни одного взгляда, что, впрочем, неудивительно – будучи детьми своей страны, мы привыкли к тому, что любой, даже малейший неверный жест может привести к смертельному исходу.
И всё же… несмотря на общую, в целом неплохую картину что-то было не так. Это «не так» чувствовалось, неуловимо витало в воздухе, словно предрассветный туман, и вело себя соответственно – вроде бы ты знаешь, что за ним должно что-то быть, а не видишь.
«Любовница капитана? Может быть. Матросы говорят, что он приболел, но то, как она себя ведёт… Либо ей позволено всё, либо никакого капитана тут нет, и это наводит на определённый вопрос – куда он делся? Светловолосый в простой одежде? Возможно. Одёжка простая, а вот украшения… Да, может быть стекляшки, но Легион меня побери, если в его повадках нет нескольких нюансов, присущих морякам с каперских судов…»
Пришедшая пожилая дама нарушила идиллию, что впрочем, не помешало мне покончить с форелью, хорошо прожаренным куском говядины, четвёркой яблок, парой горстей маленьких кислых желто-оранжевых ягодок, на которые никто почему-то не обратил внимания («Неужели все настолько не любят Olivello spinoso***?»), и бокалом вина.
Покинув кают-компанию, я не стал торопиться в каюту, а вновь занял своё излюбленное место у борта – поближе к юту. Повертев головой, заметил давешнюю парочку – предполагаемого капера и девушку, отвернулся, гоня прочь дурные мысли, но ощущение подвоха не желало проходить.
«Ты даже перед абордированием вензельских купцов себя так не чувствовал…»
______
* - флирт
** - пересуды, слухи, сплетни
*** - облепиха

Когда стемнело, Ренцо Де Анжелис заметил, что звезды указывают какой-то совсем неправильный курс корабля, он почему-то плыл скорее в противоположенную сторону к империи Полумесяца, чем к цели назначения. Возможно это не значило ровным счетом ничего, может быть Ренцо просто ошибался или корабль огибал опасные места или из-за болезни капитана курс проложили неправильно. Возможно....


Вольдер тоже заметил, что с дисциплиной на корабле не все гладко, он встретил несколько работающих матросов с характерным запахом выпивки, что удивительно даже для команды его речного судна, не говоря уже о морском судне, ведь река может "простить" ошибку, а море никогда. Также удивительно, что сколько Вольдер не прислушивался к разговорам матросов, он ни разу не услышал про болезнь капитана, хотя матросы не раз упоминали команды им отданные. Что-то тут было не так.

Прогуливаясь по палубе Вольдер заметил того мужчину, что помог им на пристани... как его Ренцо? Тот внимательно рассматривал звезды, как будто что-то его в небе беспокоило. Приглядевшись к нему Вольдер понял, что тот определяет курс корабля и что-то ему в этом курсе явно не нравится. Увы, познание Вольдера в морской навигации были не очень велики, чтобы понять что.

Рядом с мужчинами оказался паренек... юнга, который был занят какой-то работой. Вольдеру даже на мгновение показалось, что он оказался тут специально, следя за ними, но он отмел эту мысль как бессмысленную. Зачем следить члену команды за пассажирами?

Роджер и Лусия проводили время в довольно увлекательной беседе. Как оказалось её собеседник много лет ходил по морю и постоянно рассказывал морские истории, легенды и даже небылицы.
- Леди, не хочет заглянуть ко мне в гости, у меня замечательная коллекция вещей, собранных из разных стран? C каждой вещью, связанна своя занимательная история. Я коллекционирую вещи с историей.

Баюн осторожно постучал в каюту, но никто не открыл дверь. Можно было, конечно, стучать сильнее, но тогда его могли услышать и в соседних каютах. Почему девушка не открывает? Не слышит, уснула, а может быть она сейчас у капитана или даже капитан у неё? Конечно у оборотня было немало способов получить ответ, начиная с более сильного стука, заканчивая магией, но может благоразумнее бросить эту затею?

Баюн подождал у дверей каюты какое-то время. Прошелся по палубе рядом, но окно каюты, как назло, выходило за борт. Разглядеть, кто внутри, не представлялось возможным. Решив, что дама уснула или занята, уссурец рассудил, что торчать наверху больше нет смысла. Он огляделся по сторонам, проверяя, не видит ли кто-нибудь из вахтенных неугомонного пассажира, и спрятался в темном углу.
Переливающийся голубоватыми искорками слабый туман окутал фигуру оборотня. Загадочная магическая энергия заставляла тело человека исходить паром. Ноги и руки Баюна стали укорачиваться и утоньшаться, тело сжалось в покрытый шерстью комочек, появился хвост. Одежда постепенно сливалась с телом и превращалась в полосатый мех. По сероватому туману вокруг тела оборотня шла непрерывная пульсирующая волна, сопровождавшаяся метаморфозами под ней. Прошло несколько секунд – туман рассеялся. Вместо человека, одетого и с топором, на досках палубы оказался серый в черную полоску котяра, немногим больше обычного. Зеленые глаза отсвечивали в ночном сумраке.

Кот зевнул, почесал задней лапой за ухом, затем зевнул еще раз, давая заплутавшим корабельным крысам возможность полюбоваться идеально белыми зубами. После чего медленно встал на четыре лапы и попытался принюхаться.

Чувства Баюна полностью изменились. Зрение стало объемным, с углом обзора больше 180 градусов. Цвета смазались, но стали различимы малейшие оттенки серого. Каждый из запахов, которые до этого сливались в неразличимый коктейль, теперь стал отдельным, отчетливым ароматом, который ни с чем невозможно спутать. Сосны мачт пахнут целой композицией ароматов, мореное дерево имеет свой, особенный букет. Доски палубы пропитаны солью, паруса воняют просаленной мешковиной, запахи людей так же стали уникальными и различимыми композициями из разных компонент. Следы каждого человека, прошедшего по палубе, держались в воздухе какое-то время. Сейчас Баюн мог достаточно точно сказать, сколько членов команды и пассажиров на судне, и кто из матросни не имеет привычки мыться чаще раза в год. Откуда-то с верхней палубы ночной бриз доносил пряный флер трав, которые охотник дал юнге. «А малыш-то на вахте».

Убедившись, что рядом никого нет, кот скользнул к стене каюты незнакомки и бесшумно приблизился по уступу на ней как можно ближе к окну. По сравнению с кошачьими, человеческие органы восприятия все равно, что у инвалида. Фантастическое ощущение, не заглядывая в каюту точно знать, что внутри две женщины, множество различных тканей и кожи, заряженный пистолет, ковры из овчины и бумаги, бумаги, бумаги. Забираться через окно и убеждаться в том, спят ли незнакомки, Баюн счел бессмысленным и поспешил к каюте синьориты Дель Торес. Бесшумной тенью кот скользнул к заранее открытой раме, подтянулся, едва заметно оцарапав когтями стену, и, прижав уши, просунул голову внутрь окна.

Девушка уже легла, но еще не уснула, мучимая впечатлением от событий дня, качкой и новой обстановкой.
Кот нагло запрыгнул на кровать, заставив Лусию вздрогнуть от неожиданности, просительно, жалобно мяукнул и начал тереться головой о ножку юной кастилийки.

Айзенец решил прогуляться по кораблю, а и заодно послушать, о чем матросы толкуют.Из таких разговоров он надеялся узнать о неуловимом капитане (сценок с Боцманом он не видел, а разговор зазнобы капитана с ним был вполне невинным). Отсутствие о нем хоть каких-то сведений вызывало у бывшего речника смутное беспокойство.
Которое усилилось, когда Волькер замечал от нескольких моряков сильный запах алкоголя. "Нет, на барже иногда тоже немножко выпивали, но не столько же! Река прощает ошибку лишь однажды...а море - никогда. Неладно тут что-то...к тому же, не особо скрываются! Трехвостки не боятся, что ли?" - негодовал про себя Дорк. Да, плавать по реке было немного безопаснее, чем по морю, отчего моряки на речников смотрели свысока, благо повод был. Но на судах обычно соблюдался сухой закон. "Кроме пиратских. Правда, и там ограничения были...но не на всех судах." - вспомнил уроженец Фишлера и помрачнел.
Возможно, это означало, что капитан тут был плохой, но это тоже не лучшая новость...О капитане: про его болезнь матросы не говорили ни слова, хотя его приказы упоминались часто. И выполнялись заодно, видно.
"Нечисто тут что-то, нечисто..." - чутье уроженца Фишлера кричало об опасности, так что бывший наемник одел панцерхэнд, снятый на обеде. Шпага и так с собой была: привычка с прошлых времен, что поделать...

Волькер поднялся наверх прогуляться по палубе. Прохладный ветер помогал остудить горячую голову, после чего размышлялось обычно легче. Неподалеку прогуливался...как его...Ренцо. Он стрелял из пистолета по швали, которая пыталась пробиться на борт. Дворянин определял курс корабля и сему явно что-то в нем не нравилось. Краем глаза уроженец Фишлера заметил юнгу, возившегося неподалеку. "А не следит ли?" - мелькнула мысль, которую мужчина отогнал. Впрочем, команда в любом случае не должна была знать о подозрениях пассажира.

Бывший речник решительно подошел к водачченскому дворянину.
- Что-т вид у вас какой-то невеселый...вспомнили что? - простодушно начал он, после чего тихим шепотом добавил:
- Что с курсом корабля не так? Тут команда какая-то...и с капитаном...
С шепота Волькер перешел на нормальный голос:
- Молчите? Понимаю, эти воспоминания не для всех...у самого такие есть...отойдем может и...вы не знаете о Джузеппе Лукани? Он не о вас ли говорил, что... - под прикрытием этого потока слов айзенец шепотом предложил отойти, дабы не подслушали ненароком.
- Про болезнь капитана никто ни словом не обмолвился, в отличие от его приказов! Да и пьют столько...река ошибку одну простить может, а море ничего не прощает! Нечисто тут что-то...припереть бы матроса какого, да расспросить хорошенько... - шептал тем временем Дорк.