Страница 1.
Интересно наблюдать за клетками в микроскоп? Не знаю, кому как, а мне интересно. Все дергается, живет, клетки куда-то ползут по своим делам, суетятся. А что за дела могут быть у клеток? Да ясно какие: пропитание добыть, потомство вывести, и еще на вирус злобный не наткнуться. Полно дел. Вот так и за нами, наверняка кто-то наблюдает в большой микроскоп и диву дается, чего это мы так бегаем, что ищем?
Накаркал. Одна из клеток поймала вирус. Все, можно ей заказывать удобное местечко на клеточном кладбище. Упокой бог ее душу. О, что это? Помирать старушка отказывается, побежала, побежала, хлоп и съела соседку -здоровую клетку . А теперь еще и делиться принялась. Ох, сколько сейчас будет заразных. Хоть и капля всего у меня под микроскопом, а трагедия-то... Шекспир со своим вечным вопросом нервно курит в сторонке. Все здоровые клетки стали обедом для зараженных, и что у нас теперь получилось? Хм. Новое что-то. Живое. Мутация. Такое постоянно происходит, скажете вы. И будете правы. Мутация вообще есть не что иное, как основа организмов для выживания. Главное ведь что? Правильно- жизнь. Кто бы увидел и оценил всю драму произошедшего? Никто. Тут звезды гаснут, и то мало кто замечает, что говорить про существование одного из шести миллиардов обитателей. Это я уже на себя намекаю. Вернее на ту историю, что полностью поменяла мою жизнь. Или сломала? Судит Вам.
А все началось с обычного гриппа.

-Апчхи…- аж в глазах потемнело, за окном вспыхнули фонари, включился свет на кухне. Мама прижимает ладошку к моему лбу. Хмурится.
-Температура, живо в постель, я сейчас молоко погрею.
Что такое? Только что было утро. Я собирался в школу, годовая контрольная по алгебре и на тебе… Вечер, обеспокоенная мама, я стою с раскрасневшимися глазами. Бр. Помотал головой. Из глаз посыпались искры. Даже испугался и зажмурился. Не ударился ли? Открываю осторожно глаза. Фу…

Утро. За окном светлым светло. Мама готовит бутерброды, из радиоприемника слышится голос диктора:
-Доброе утро товарищи!
Я присел на табуретку:
-Мам.
-Ммм…- протянула она.
-Я, кажется, заболел.
-Не говори ерунды, - не оборачиваясь говорит она, -сегодня годовая контрольная, помнишь?
-Помню. Просто плохо себя чувствую.
Вот тебе раз. Мой лоб снова покрыла холодная материнская ладонь. Взгляд стал тяжелым и неодобрительным. Я перехватил ее руку.
-Честно, мам, у меня сейчас нет температуры, к вечеру поднимется.
Эхе-хе. Мне бы лошадиную дозу какого-нибудь антибиотика, постельный режим и фрукты. Но кто же знал. Да и маму разве убедишь. Годовая - это вам не шутки. Пришлось наспех одеться и топать в школу.
Несмотря на радостное настроение прохожих, теплое весеннее солнышко и веселое журчанье ручьев, в школу я зашел совсем разбитым.
-Апчхи.

Антонина Петровна, техничка в синем халате размашисто махнула шваброй у меня перед ногами:
-Смирнов, ты чего на ночь глядя в школу заявился?
Так… опять двадцать пять. Да что же это у меня сегодня с головой. Протираю глаза. Ничего не поменялось. Антонина Петровна по-прежнему стоит передо мной, одной рукой держась за швабру, другую приложила к припухшей щеке.
-А… я …

Страница 2
-Бери чего забыл и дуй домой, нечего грязь заносить, да ноги протри.- пододвинула она в мою сторону швабру.
Думаете я испугался? Стукнул себя по голове или ущипнул, дабы прийти в себя от нереальности происходящего? Нет… я просто растерялся. Потому вместо того, чтобы шагнуть на тряпку и вытереть ноги, развернулся и выскочил на улицу.

-Оп-ля, Мирон, ты куда лыжи навострил?- наткнулся я на одноклассника Леху Шутова. А вокруг весна, утро, малыши с ранцами в школу спешат.
-А, прет Лех, да вот решил курнуть перед уроком, пойдешь?
Шутов хитро прищурил один глаз, знает, что не курю, и щуриться теперь стоит. А мне что, пусть думает что хочет, тут такое твориться, что покурить самое время. Только Шутов хотел высказать свои сомнения, как позади нас появился наш классный Юрий Михайлович.
-Что стоим, а ну заходим,- подтолкнул он нас к дверям. Я еще глаза тогда успел прикрыть и вытянул руку, чтобы не удариться о дверь, думал вот открою, а там опять вечер и Антонина Петровна. Не угадал. Вернее техничка присутствовала но вовсе не с шваброй, а в гардеробе принимает верхнюю одежду. Школа привычно гудит, малышня бегает по коридорам, настоящее утро любой школы.
От души отлегло. Слегка пробрал озноб. Передернувшись и подмигнув Лехи, мол жаль , что не удалось, потом сходим, я скинул куртку, переобулся и подошел к техничке.
-А что зуб, Антонин Николаевна, уже не болит?- решил я посочувствовать старушке, помня, как раздулась у нее щека «вечером».
Техничка схватилась за щеку.
-Нет… стрельнул только пару раз.- смущенно глянула она на меня.
-Идите к врачу, к вечеру щека распухнет.- обрадовал я техничку и прихватив номерок отправился вслед за уже поджидающему меня Шутову. Антонина Николаевна так и осталась стоять, глядя мне вслед и столько в ее взгляде было страха, словно не старшеклассника увидела - экстрасенса, не меньше.
Да. Дела. Дома я увидел вечер с мамой. В школе, почему-то вечер, когда техничка моет полы. Чихаю. Галлюцинации. Все, точно заболел. А впереди еще годовая контрольная.
Может не ходить? Поздно. Очнулся я от толчка Ринки, соседки моей по парте.
Раиса Тимофеевна, наша математичка уже раскладывала листки с вариантами контрольной.
-Ты чё такой красный?- наклонилась ко мне Ринка.
-Болею- прошептал я в ответ.
-Раиса Тимофеевна! – Ринка встала из-за стола.
Математичка поправила очки и с презрением посмотрела на мою соседку. Взгляд у нее тяжелый. Наверняка ненавидит нас. А мы ее. Взаимно.
-Смирнов болеет, можно мне пересесть к Скибе?- вот лиса, вот ведь что удумала, сейчас математичка спросит меня, потом пересадит ее к подружке-отличнице и все, считай контрольная в кармане. Меня аж досада взяла, в носу засвербело. Тут и спрашивать меня о болезни не нужно – чихнул, еле успев подставить ладошку ко рту.

И сразу опять все поменялось. Переменка, пол класса где-то гуляет, остальные в нирване: разглядывают свои тетрадки. Ринка сидит рядом за партой, глаза красные от слез, перед ней лежат листки с контрольной. Осторожно заглядываю через руку. Пять заданий и в каждом по два, три росчерка красной ручкой. Двойка. Бедная Ринка, у нее отец жутко строгий. Опять девчонке месяц в школе у меня стрелять на пирожок в обед. Не видать ей карманных денег. Жалко. Ой, а что это я сам сижу вот же моя контрольная, и как интересно я ее написал?

Стоило мне потянуться к своим листкам, как раздался голос Раисы Тимофеевны:
-Смирнов, пересядь на первую парту, - вот так вот сразу , без перехода, без искр из глаз, раз и опять я сижу на контрольной. Видимо болезнь прогрессирует. Ринка медленно садится на свое место, уткнулась в дневник. Нашкодила, теперь глаза прячет. Эх ты.

Страница 3
Уж я то решил бы тебе пару задачек. И тройка тебе была бы обеспечена. Теперь сиди тут одна. Получай двойку. Шутов издевательски захихикал на своем месте. За что тут же получил линейкой по голове. Любимый метод укрощения страптивых нашей математичкой. Чуть что, сразу линейкой. И что странно, ведь всегда под рукой держит.
Неохотно собираю вещи и под язвительные взгляды одноклассников перебираюсь за первую парту. Мне вообще-то нравится сидеть напротив учительского стола. Тут и списать легче всего. Раиса во время контрольной постоянно ходит по рядам. Бдит. И поскольку она находится за спиной- списать легче легкого. Я, наверное, один это знаю, другие как огня бояться первой парты. А мне все равно. Списывать я сегодня не собирался. Да и шпор не подготовил. Лишь бы голова работала.
Эх. Зря вспомнил о болезни. Тут как тут. Словно поджидала за углом, когда окликнут.
Накатила слабость, апатия. Буквы в задании запрыгали. Даже испарина выступила на лбу.
Отчаянно пытаюсь сосредоточиться на первом примере. И ничего… Как же так. Ведь я знал, как решается. Раиса Тимофеевна, ведь знал. Только вчера у доски решал такой же.

Математичка замерла. Посмотрела на меня и… ужас. Улыбнулась. Взъерошила рядом оказавшемуся Шутову прическу и как девочка запрыгала на одной ноге к парте.
Залихватски подмигнула мне и принялась рисовать на парте цветочки.
Оглядываюсь по сторонам. Все уткнулись в свои листки. А что ЭТОГО никто не видит?
От такого захватывающего зрелища головная боль куда-то улетучилась, вместо нее возник вопрос, который тут же и вырвался:
-Раиса Тимофеевна, у Вас все в порядке?
Математичка обернулась на мой голос, улыбка сползла с лица, руки повисли. Я сразу пожалел о своем вопросе. Даже отпрянул. Сейчас схватит меня за ухо и выставит за дверь. И это еще в лучшем случае. Только я собрался сказать, что совсем не то хотел сказать, как она упала на колени, закрыла лицо руками и заревела…
И хоть бы кто голову поднял. Все пишут, пишут. Или делают вид что пишут, стараясь не замечать странного поведения грозы всей школы? Ринка вообще задрала юбку и отчаянно пытается переписать что-то с бедра.
-У меня все плохо ы-ы-ы…- выла математичка, пока я оглядывался в поисках поддержки. – Муж алкаш, дочь-малолетка с мальчиками уже спит ы-ы-ы, а ты знаешь, Саш, - это она меня так назвала? Я оглянулся, по-прежнему на нас никто не обращает внимания, пришлось покраснеть, никогда от математички не слышал своего имени. Раиса приблизилась и, устроив руки у меня коленях, продолжила:
-Я ведь еще не старая, всего сорок с небольшим. Мой совсем спился, импотент чёртов. А мне бы…-закатила она мечтательно глаза,- мужчину сильного, красивого, молодого. Вот как ты или Шутов. Мне страсть как нравятся высоки мальчики. –А руками так и елозит по моим коленям. Я , кажется, опять сменил цвет лица. Побелел. Еще немного и она как кошка вцепится в мое причинное место. И отодвигаться дальше некуда.
-Раиса Тимофеевна! У нас контрольная.
-Да что контрольная! Ерунда. – продолжала заползать математичка на мои колени.
-Я болею. Не могу решить. –упер я руки ей в плечи.
-Болеешь?- остановилась Раиса. –Что же ты сразу не сказал?- резко успокоилась, встала, подошла к доске и быстро начала писать решение.
Фух… ели избавился. Осталось только быстро переписать за учителем и бежать, бежать. Еще одного такого натиска я точно не выдержу.

-Смирнов!- строго прикрикнула Раиса Тимофеевна. –Ты чего головой крутишь, написал уже?
Я глянул на заполненное решение своего варианта. Удивляться сил не осталось. Потому только сглотнул и утвердительно кивнул.
-Контрольную на стол и выйди из класса.

Страница 4
Упрашивать меня дважды не нужно. Это же надо такое пригрезиться. Видимо, я все-таки успел списать с доски решение Раисы. Но что же это было? Размышлял я, пока собирал вещи. Если прыжки во времени как-то укладывались в голове, то последние события были явно странными. Будущим это никак назвать нельзя. Тогда что же это? Её мысли? Желания? Вот извращенка! Не зря, ох не зря она пацанов лупила линейкой, наверняка, мечтала совсем о другом. А я то думал, строгая – больная, неудовлетворенная женщина. Мальчиков ей подавай. Ладно, хоть контрольную написала. А если бы…
От картинки представившейся мне тогда, чтобы было, если бы не остановил её, снова покраснел. Все бежать, бежать подальше.
Взгляд упал на черновики. В них аккуратно, так только я в классе умею, записаны решения других вариантов. А они то зачем мне понадобились? Глянул на Ринку. Та чуть ли косичку от усердия в рот не засунула. И что там пишет? Ей же двойка светит. Надо помочь. Хоть и предала, но не со зла же. Да и не обижаюсь я вовсе. Эх, была, не была. Скомкал черновик. Контрольную положил Раисе на стол, подошел к своему месту, нагнулся, как будто вторую обувь забыл взять и незаметно кинул черновик на колени соседке. Ринка тут же схватила и засунула его под себя. А меня одарила таким признательным взглядом, что я опять провалился в чужие мысли.

Тут моя соседка сидела на парте, чистила ноготки, косы распущены, полностью скрывают один глаз. А взгляд… меня даже качнуло. Столько в нем призрения…
-Ты чё Мирон, думаешь, если дал списать так все- купил. Шиш! -Скрутила Ринка дулю в мою сторону. –Погоди, я еще отомщу за то, что не смотришь на мои прелести. – Тут она прогнулась, провела руками по груди, облизнула кончиком языка губы.
Я попятился, наткнулся на чью-то сумку и грохнулся в проходе. Чур меня, чур… изыди. Еще одна извращенка!

Вскочил уже под дружный гогот всего класса. Пришлось не оборачиваясь выскочить за дверь. Тут бы мне отдышаться. Привести чувства и мысли в порядок. Так нет, вздохнуть не успел, как получил половой тряпкой по лицу.
-Ах ты зараза, -охаживала меня тряпкой Антонина Николаевна, - колдун, антихрист, вот тебе, вот.
Я инстинктивно закрылся сумкой и отступил в угол под напором технички. Из огня, да в полымя, называется. Ну, что я ей сделал?- Неслись мысли в голове.
Избиение младенца прекратил Юрий Михайлович. Уперев руки в бока, он грозным коршуном навис надо мной:
-Что здесь происходит? –вот такого голоса нашего «классного» я боялся. Но сейчас так обрадовался, что позволил себе спрятаться за его широкие плечи. В объяснения пустилась Антонина Николаевна, продолжая трясти тряпкой под носом учителя:
-Он на меня порчу навел, ирод! Вот посмотри,- ткнула она себя в раздувающуюся щеку, - видишь, еще утром ничего не было. А этот… у… бесов сын, сказал мне что беги мол Антонина Николаевна, -голосок ее опустился до контральто, видимо меня изображала,- зубик лечи, щека мол распухнет к вечеру.
-Спокойно. -Юрий Михайлович перехватил ее руку с тряпкой, -разберемся, Смирнов, за мной.
Спаситель! Есть же нормальные учителя!
Остановились, мы как ни странно, не в учительской, а на крыльце школы. Я даже переобуваться не стал, только куртку из раздевалки прихватил.
-Ты чего не на контрольной?- закуривая, поинтересовался у меня Юрий Михайлович.
-Я написал. Раиса Тимофеевна отпустила меня. Болею. – и для правдивости кашлянул пару раз.
-А…, понятно. Ты не обращай внимание на Антонину Николаевну. Старушка явно сдала в последнее время.

Страница 5
-Угу,- кивнул я.
Почему-то захотелось глянуть на учителя. Нет, не просто посмотреть, а именно глянуть, как это случилось с Раисой или Ринкой. Вопрос встал лишь в том, как это сделать. Прошлые провалы в сознание были спонтанными, и как ими управлять я не имел не малейшего понятия.
-Значит, говоришь, в больницу её послал?- прищурил один глаз Юрий Михайлович,- увидел что?
Ну и как ему рассказать про мою странную болезнь? Про то, как заглянул в школу в будущем и увидел распухшую щеку технички. Еще подумает, что перезанимался парень, пора психолога посетить. К психологу не хочется и дураком выглядеть перед учителем тоже. Пришлось опустить глаза, пошаркать ногой.
-Просто заметил, что у нее еще с утра щека начала вздуваться, у меня тоже один раз так было.- Произнес я.

-Наконец-то! – Юрии Михайлович отбросил сигарету и достал из внутреннего кармана кожаной куртки большую кубинскую сигару. Стоп. Он же в костюме был. Откуда взялась кожанка, потертые джинсы и эта сигарета? Я такие только в кино видел. Учитель целую минуту прикуривал, пока я, открыв рот, его рассматривал и медленно соображал: кажется все-таки «глянул».
Тем временем учитель выпустил колечко дыма и подмигнул мне.
-Наконец-то я нашел тебя.
-Меня?
-Тебя, тебя. Ты даже не представляешь как я этому рад!- Схватил он меня за плечи.
-Три года! Три года, я тут работаю и вот, дождался…
-Юрий Михайлович, я тут с первого класса учусь.
-Ты не понимаешь, - от тряски Юрий Михайлович перешел к объятиям,- мы теперь
им всем ух…- пригрозил он кому-то кулаком. –Главное тебя сейчас от них спрятать.
-От кого?
-Ты вот что, -не обратил внимания на мой вопрос учитель, -беги сейчас домой и жди. Я вечером приду, хорошо?
Осталось только покивать.
-Буду с мамой твоей разговаривать, а ты будь в соседней комнате, накинешь на меня капюшон, тогда и поговорим. – Юрий Михайлович сделал движение рукой, как будто голову отряхнул и мир вокруг заполнился обычным звуком: гулом проезжающих машин, весенней капелью, а сам учитель вновь стоял в своем стареньком коричневом костюме с простой сигаретой в руках и хитро улыбался.

Я ничего не понял, от кого меня нужно спрятать, какой капюшон? Одно хорошо,
Никаких сексуальных домогательств в мыслях у него нет. Нормальный мужик.
-Ладно, Смирнов, если болеешь, иди домой, я отмечу тебя в журнале. Лечись. Вечером зайду. – Похлопал меня по плечу учитель и, выбросив сигарету в урну, вернулся в школу.

Ура. Свободен. Ну и тяжелый сегодня денёк. Прыжки во времени, чтение мыслей -чертовщина. А Раиса, что вытворяла, а Ринка… вот от кого не ожидал… и что за намеки «классного»? Лечиться, лечиться мне надо. Пойду домой, а то еще что пригрезиться.

Эх, знал бы, где упаду, «глянул» бы глубже. Но тогда я думал, что болею. Причем не столько гриппом, сколько галлюцинациями. Да ладно. Что было, того уже не вернешь. Вернее, это я не умею исправлять прошлое. Так вот. Дальше со мной приключилась еще более странное событие.

Страница 6
Всю дорогу до дома я размышлял над словами Юрия Михайловича про капюшон. Как же его можно накинуть? Капюшон -это элемент одежды и по идее его можно накинуть только надев на себя. У моей куртки никакого капюшона и в помине нет. Я даже шапку уже давно не ношу. Апрель вот-вот закончится. С другой стороны, если просто представить, что у меня этот капюшон есть и мысленно расширить его, тогда можно будет накинуть на человека, что стоит рядом. Попробуем.

Первой мне попалась какая-то пенсионерка: в длинном пальто, сгорбленная, с палочкой. Представил, что у меня за спиной огромный капюшон, как плащ. Накинул его на старушку и чуть не сел от изумления. Старушка под капюшоном отчаянно пинала лежащего амбала. Судя по одежде –слесаря. Да так ловко при этом прыгала, даже не верилось, что в жизни она еле ноги передвигает. Амбал жалобно скулил и клялся все исправить.
Я всегда думал, что раз бабушка, то непременно кулек конфет и ласковые руки. Но такое…

Следующим моим экспериментом стала тетенька с большими сумками. Тут было все более-менее прилично: семейный ужин при свечах. Мужик в смокинге уплетает салатик и заискивающе поглядывает на хозяйку. Тетенька от смущения прячет глазки. Кокетливо трогает бриллиантовую сережку в ухе.

Где-то уже видел мужика, точно, это диктор из телека. Интересно, она его знает или только мечтает о вот таком ужине? Спросить не решился. Неловко стало подсматривать.

Зато в мысли следующей моей жертвы я вмешался и принял самую деятельную помощь.
Девчонка моих лет, стоявшая в очереди к бочке с молоком мечтала о деньгах. Их было так много вокруг, что девчонка прыгала на большие горы червонцев, делала из трех рублевок кораблики и пускала их по многочисленным ручьям из десяти и двадцати копеек. И столько счастья было в ее глазах, она так заразно смеялась, что я не удержался и присоединился к ее развлеченью. Она была не против…

«Капюшон» я скинуть сообразил только тогда, когда продавщица молока, толстая баба в белом халате и грязном фартуке грозно прикрикнула не меня:
-Сколько я спрашиваю?
Я скинул «капюшон» огляделся. Оказывается, я вместе с девчонкой стоял в общей очереди за молоком. Причем умудрился встать перед ней. Пошарил по карманам, выудил двадцать копеек, что мама мне еще вчера давала в школу и, гордо предъявив наличность, заявил:
-Один литр!- девчонка хихикнула позади.

Возле дома меня встретил милиционер. И настроение сразу испортилось. В гражданской одежде, фетровой шляпе, длинном пальто. Он козырнул передо мной красной корочкой и спросил:
-Ты в этом подъезде живешь?
-Да.- Боюсь я представителей милиции. Вон Шутов, у того аж два привода в милицию и целая учетная регистрация в управлении по делам несовершеннолетних. А я что? Я примерный мальчик. У меня всегда пятёрка по поведению была. Струхнул короче. Но виду не показал. Где-то я слышал, что самый лучший способ избавиться от милиции- это сделать вид, что очень сильно желаешь сотрудничать. Так я и поступил.
-А что? Кого-то ищите? Могу помочь. Проследить, задержать, у меня разряд есть по борьбе… третий… юношеский.

Страница 7
-Не, не,- остановил мою тираду милиционер. – Сами справимся. Ты лучше скажи, ты Смирновых из тридцать четвёртой знаешь?
У меня внутри что-то оборвалось, похолодело.
-Знаю,- осторожно произнес я,- а что, преступники?
-Сечешь, вот что… - милиционер в штатском посмотрел по сторонам и, придвинувшись ко мне ближе, произнес шепотом,- дело государственной важности. Нужно проследить за квартирой Смирновых: кто входит, кто выходит, когда…
-Понял,- так же шепотом ответил я ему. – Разрешите исполнять?
-Да,- выпрямился милиционер и тут же схватил меня за плечо и заглянул в глаза , - а ты, кстати, в какой квартире живешь?

Тут я увидел взметнувшуюся из-за его спины тень, что накрыла его и меня. «Капюшон», тут же пришла догадка. Теперь он может увидеть, что я вовсе не тот за кого себя выдаю. Все. Пора готовить сухари. Вот мама то расстроиться. Плакать будет. Жуть не люблю, когда она плачет. Представил, что в руках пионерский барабан с палочками.
-Взвейтесь кострами, синие ночи! –заорал я во все горло. Тра-та-та, тра-та-та,
-Мы пионеры , дети рабочих! – Тра-та-та, тра-та-та.
Милиционер, зажал уши, сморщился и снял «капюшон».

-В двадцать девятой,- соврал я.
-Ладно, пионер, будь готов, вечером приду, проверю.
-Всегда готов!- отсалютовал и бросился в подъезд. Проигнорировав открытые створки лифта, пулей домчался до своей двери. Сердце бешено колотилось. Жадно глотая воздух, с трудом открыл в дверь. И только тут перевел дух. Фу. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Бросил портфель и, не разуваясь, пошел в свою комнату, плюхнулся на кровать. Наконец дома. Отключился.

Мне снились кошмары.
Три страшные тени пытаются объять земной шар. Страшные руки- щупальца покрывают один континент за другим. Вот уже и Советский Союз попал под одну из клешней. Москва, все южные города стали черными. Меня понесло на один из чистых островков на Урале. Там мой город должен быть, вот вижу очертания домов, улиц, светлые и темные точки -люди на улице. Но что это? Темные точки куда-то направляются. Вижу свою школу. Вижу, как темные окружили школу. Одна из светлых точек внутри замигала. Обращаю на не внимание, еще приближаюсь, вижу лицо нашего учителя Юрия Михайловича, он что-то кричит мне. Что? Я не могу разобрать слов. В ушах, словно ватные тампоны. Что он хочет сказать мне, почему так сильно машет руками? Я еще ближе приближаюсь, влетаю к нему в рот и… темнота.

Просыпаюсь. Резко открыв глаза, пытаюсь понять, где я. Дома. Фух. Это всего лишь сон, всего лишь сон, успокаиваю я себя. Фух, весь мокрый. Мама видимо уже пришла с работы, сняла с меня обувь и накрыла одеялом. Я медленно сползаю с кровати. Пошатывает. За окном вечер.
На кухне мама что-то готовит. Пахнет борщом.
-Мам.
-Ммм…- протянула она.
-Что-то мне не хорошо.
Мама прижимает ладошку к моему лбу. Хмурится.
-Температура, живо в постель, я сейчас молоко погрею.
Я улыбнулся. Некоторые этот эффект называют дежавю, но я то точно знаю, что это не дежавю. Именно этот момент я сегодня видел, когда в первый раз «глянул» в будущее.

Страница 8
Зря только тогда испугался и резко выскочил. Вот как теперь узнаю, придет Юрий Михайлович или нет? И что он во сне кричал? Может, предупредить хотел? Вспомнил неприятную встречу с милиционером и кто он? Тоже умеет накидывать «капюшон». Может такой же, как я? Нет. Наверняка плохой. У него «капюшон» темный, а у меня светлый. Значит, о нём хотел предупредить Юрий Михайлович. А уж своему «классному» я верю больше.
Мама принесла горячее молоко. Я глянул в кружку. Бя! Пенка. С детства терпеть не могу пенку.
-Давай, давай пей. Не морщись,- мама присела рядом.
-Пенка.
-В пенке самые витамины, это самые сливки.
-Ну, мам.
-Пей, я сказала. – Спас меня звонок в дверь.
Наверное, Юрий Михайлович. Мама пошла открывать. Я воспользовался моментом и выбросил пенку под кровать. Потом вытру.
В коридоре послышались голоса: мамин и мужской. Это не Юрий Михайлович. Я насторожился. Да это тот милиционер, что меня вербовал у подъезда. Ах, черт!
Я вскочил с постели, принялся одеваться. Как же я сразу не догадался? Ведь еще утром переместился во времени и входил в школу ВЕЧЕРОМ. Значит, я должен был вернуться, вот только не знал зачем. Теперь знаю: надо немедленно предупредить Юрия Михайловича.
Дождался, когда мама и милиционер пройдут на кухню, и ужом проскользнул во входную дверь. На улице похолодало. Утренние ручьи превратились в замершие ловушки. Я бежал, не обращая внимания на то, что тонкий лед под моими ногами предательски хрустел и ломался, а я черпал ботинком воду. К школе подбежал уже весь мокрый и замерзший.
Как не готовился к встрече с техничкой, все равно растерялся, едва открыв дверь, увидел Антонину Николаевну.
-Смирнов, ты чего на ночь глядя в школу заявился?
-А… я …
-Бери чего забыл и дуй домой, нечего грязь заносить, да ноги протри.- пододвинула она в мою сторону швабру.
Все как утром: швабра у меня под ногами, распухшая щека технички, говорил же ей. Я встал на тряпку, протер ноги и побежал в учительскую.

Юрий Михайлович лежал на старом диване, бледное лицо, глаза открыты и смотрят в потолок.
-Юрий Михайлович, - позвал я учителя, -Юрий Михайлович, вы спите?
Неподвижность учителя меня смутила. Я подошел ближе. Накинул «капюшон» и ужаснулся. Тут Юрий Михайлович лежал на том же диване, но весь в крови. Кожаная куртка распахнута, на груди большая рана. Юрий Михайлович протянул ко мне руку. Я взял ее, измазался кровью.
-Что… что случилось?
-Саша, прости, я не успел… ты еще так много не знаешь… не готов…- с трудом говорил учитель. –Запомни номер… пять… двадцать два… тринадцать, Леонид… обещай найти его... поможет.- В горле у учителя что-то забулькало, с губ полилась струйка крови. Юрий Михайлович прогнулся, больно сжав мою руку, и… все… мир рухнул.

Я откинул «капюшон», Юрий Михайлович лежал на диване, глаза по-прежнему открыты, на устах улыбка. У меня полились слезы.

Страница 9
Мне еще никогда не приходилось видеть мертвого человека так близко. Всегда было неприятно даже приближаться к похоронным процессиям, но тут совсем другое…
Я подошел к Юрию Михайловичу, прикрыл ему глаза и произнес шепотом:
-Обещаю…

Обратно шел как во сне: мелькали лампочки в коридоре, испуганная Антонина Петровна что-то кричала. Я шел, а в голове пульсировала одна мысль- это я виноват! Я же знал! Почему, ну, почему не предупредил? Не было у меня никаких галлюцинаций. Все что видел - свершилось, а значит, правда.

Остановился только у подъезда и сразу вспомнил: в квартиру идти нельзя. Там же милиционер сидит с мамой. Я заглянул в окна. Свет горит только на кухне. Сидят. Неужели не хватились? Стало холодно. Пока шел разгоряченный даже не замечал, но стоило только остановиться, как вечерний холод залез под куртку, прокатился по шеи и растекся по всему телу. Я попрыгал, пытаясь разогнать кровь. Долго они еще там будут сидеть? Вот бы глянуть.
Точно - «глянуть». Я же могу!

Как назло, чихать не хотелось. Все попытки тереть глаза и трясти головой тоже пропали втуне. Как же так, с «капюшоном» получается, а здесь нет. Будем размышлять логически. «Капюшон» я сам себе представляю, значит тут должно быть нечто похожее. Но что похожее можно представить? Долго мучился, промерз окончательно и только тогда увидел одиноко шагающую по улице фигуру: молодой парень в кроссовках, красной куртке, спортивной шапке «петушком».
Пристроившись сзади, я накинул на него «капюшон» и окликнул:
-Эй!
Парень в подсознании одет был почему-то в костюм деда-мороза. Меня это уже не смутило. Мало ли о чем он только что думал.
-Эй! С Новым годом!
-И тебе не хворать, -ответил парень.
-А это не ваш мешок с подарками я видел в квартире номер тридцать четыре?
"Дед мороз" смущенно оглядел себя, мешка не обнаружил, покрутил у виска пальцем и собрался сказать, судя по резко сдернутой бороде, явно что-то обидное.
В голове мелькнула мысль: сейчас уйдет, в подсознании шутить не стоит. Надо будет следить за своими словами. Тогда так попробуем:
-Стоп! Зайди в третий подъезд дома, что перед тобой, позвони в квартиру тридцать четыре, спроси, ушел ли милиционер, затем спустись вниз и скажи мне, ушел или нет.
Снял «капюшон». Парень резко остановился, обернулся, посмотрел на меня и вошел в подъезд. Сработало!
Через пять минут моего ерзанья на холодных качелях, парень вышел, огляделся по сторонам и отправился своей дорогой. Пришлось догнать и накинуть «капюшон».
-Там никого, - ответил мне «дед мороз».
-Как никого? Тебе никто не открыл дверь?
-Дверь была открыта, я прошел по комнатам - никого.
-А мама?
-Ну, извини, старик, наверное, вышла.
Надо ли говорить, что уже через минуту я ворвался в квартиру и пробежал по комнатам. Мамы нигде нет. Такого просто не может быть! Она не могла вот так просто взять и уйти, да еще и дверь не закрыть. Может, меня пошла искать?
Тут я увидел прилепленную записку к зеркалу. В ней маминым подчерком было написано:
«Кутузовский проспект дом четыре. Сына, я тебя люблю. Мама.»

Страница 10
Захотелось закричать, так, чтобы стекла вылетели. Мама! Что такое? Почему ты ушла и что эта за странная записка? Я должен идти туда сейчас, ночью?

Вместо ответа на мой вопрос все вокруг вспыхнуло дневным светом. Я стою во дворе дома и смотрю на почерневшие от копоти окна своей квартиры, возле подъезда стоят три пожарные машины, какая-то девчонка тянет меня за руку.
-Бежим, они идут сюда, ну, пожалуйста.- Ничего не понимаю. Я что, опять провалился во времени? Что случилось с квартирой? Девчонка не унимается:
-Она не придет!
-Кто?- удивленно спрашиваю я.
-Тво…- договорить она не успела, свет вокруг сузился до освещения электрической лампочки.

Я снова стою в коридоре своей квартиры и пытаюсь понять, что произошло: скачек, кажется, я снова переместился во времени и увидел будущее. Обгоревшие окна квартиры и пожарные во дворе… Ах, черт! Квартира сгорела! А мама? Мамы не видел. Наверное, просто не рассмотрел ее в толпе зевак, не хватило времени. Она должна быть там, пожар - дело серьезное, наверняка ей сообщили.
А мне что теперь делать? Может папе телеграмму отправить? А толку? Пока дойдет… да и что он сможет сделать из другого города? Все сгорит, ужас! Я схватился за голову. Как же мы будем жить? Родственников в городе нет, папа с нами не живет, дедушка с бабушкой на севере. Мысли постепенно стали укладываться в логическую цепочку. Так, надо успокоиться, пока еще ничего не произошло. Что я могу сделать? Позвонить в милицию? Ой, туда нельзя. В пожарную? Дурдом, что я им скажу… моя квартира завтра сгорит. Не выход. А почему она собственно сгорит? Подожгут? Точно! Это милиционер и устроит, чтобы меня выманить из дома. Тогда надо просто подождать и помешать. А если не смогу? Да, задачка. Стоп, Юрий Михайлович перед смертью говорил про какого-то Леонида, «…он поможет»- вспомнились последние слова учителя.
Я бросился к телефону. Какой там номер? Так переволновался, что все забыл. Ну же…
Пятерка первая-это точно… двадцать два, кажется… тринадцать, с трудом всплывали цифры в голове.
-Ало, - после непродолжительных гудков раздался мужской голос в трубке.
-Леонид?
-Леонид Ильич! Прошу не путать с ... – я перебил:
-Мне Юрий Михайлович сказал к вам обратиться.
-Какой Юрий Михайлович?
-Воронцов, учитель истории.
-Юра? И что вы хотели молодой человек?
-Понимаете, он умер… а у меня завтра пожар. – Звучит глупо, но ничего лучше в голову не пришло. Однако голос у Леонида Ильича стал серьезным:
-Улицу Гагарина знаешь?
-Да.
-За сколько доберешься?
-Пешком минут двадцать.
-Дом четырнадцать, квартира десять. -В трубке раздались короткие гудки.
На улице Гагарина я оказался через сорок минут. Собирался долго. Оставлять в квартире ценности не хотелось. Мало ли, еще неизвестно поможет или нет, этот Леонид Ильич. Собрал документы, деньги нашел у мамы в шкатулке, учебники на завтра впихнул в портфель, почему-то подумал, что сегодня домой уже не вернусь, вещи брать не стал. Во-первых, тяжело, во-вторых, может, обойдется.